Кошка души моей - Полина Поплавская

И каким-то неуловимым движением своего гибкого тела Руфь овладела им, заставляя с каждой минутой все глубже и глубже погружаться в раскаленную бездну чудовища, имя которому – ненасыщаемая страсть.

Таким образом, Стив задержался с обустройством новой квартиры еще на неделю. Да и по приезде в Нью-Йорк первые десять дней он был настолько поглощен скопившимися за время его отсутствия делами, что ни о каком доме думать даже не приходилось. Фильм о шестьдесят седьмом годе прошел с триумфом, и теперь ему предлагали написать по нему книгу, финансировать которую брались Варнер Электра и «Панч». Впереди предстояло немало разъездов. И поэтому, едва раскидав дела, Стив первым делом решил нанять нечто вроде домоправительницы, которая в дальнейшем и должна была заниматься устройством всего быта. Кейт Урбан, обладавшая непревзойденным вкусом и феноменальным нюхом на хороших работников где бы то ни было, посоветовала ему взять миссис Каролину Кроули, служившую раньше у старого Эрхаммера.

– Дама безупречная и к тому же привыкла к богемным выкрутасам хозяев. Не знаю только, уживется ли с ней ваша жена. Впрочем, если Патриция займется действительно делом, то да. Кстати, я вас еще не поздравила. Как жаль, что малышка родилась настолько раньше срока. Но передайте Патриции, что, сколько бы ни продлилось ее затворничество, в «Шапке» мы ее всегда ждем.

Миссис Кроули принялась за дело с рвением, которое трудно было предположить в таком маленьком высохшем тельце, умудряясь при этом тратить значительно меньше денег, чем рассчитывал Стив. И через месяц огромная квартира Шерфорда была полностью перепланирована: появилась просторная, залитая солнцем детская, два кабинета, три спальни, столовая, каминная и комната миссис Кроули, не говоря о вспомогательных помещениях. К девочке Стив решил нанять только приходящую няню.

Перед тем как позвонить в Ки Уэст, Стив медленно обошел казавшиеся неживыми комнаты и долго сидел на мягком ковре в детской, вспоминая, как до семи лет его носило по всему свету вместе с родителями, занимавшимися военной журналистикой, и радуясь, что девочке не придется испытать ничего подобного.

Телефоны стояли и висели в каждой комнате. Не вставая с ковра, Стив дотянулся до трубки.

– Привет, малышки, вот и я!

Но вместо радостного приветствия он услышал недовольный жесткий голос Пат:

– Почему ты не объявлялся так долго? Здесь жара, ребенку трудно, а мне надо работать…

«Начинается семейная жизнь», – вздохнул Стив, но вслух только рассмеялся:

– Поднеси-ка к трубке наследницу, я послушаю, что скажет она.

– Что за глупости, Стив! Когда мы выезжаем?

– Хоть сегодня, моя дорогая. Как выедете, пусть сообщат мне, я пришлю к вокзалу машину. Все лучше сделать через моего агента в Джексонвилле, ты знаешь. Но все это ерунда – как маленькая, Патти?

– С ней все в порядке. Идеальный ребенок. – Но в словах Пат Стив не услышал ни нежности, ни гордости. Наоборот, в них звучало какое-то раздражение и досада, причину которых он тут же отнес к тому, что Пат устала, и что не нужно было оставлять ее с младенцем чуть ли не на два месяца.

– Славно. А теперь уже совсем скоро мы втроем заживем еще лучше, когда…

– Сколько раз ты говорил мне эту фразу, Стив?! – В голосе Пат уже были слышны готовые прорваться слезы, и она бросила трубку.

– Эх, Мэтью, Мэтью… – Стив длинно, по-мальчишески, свистнул и, окончательно развалившись на ковре, решил поспать хотя бы пару часов.

* * *

Пат очень понравилась квартира, особенно ее кабинет. Это был тот кабинет, о котором она мечтала с детства: внушительный, почти мужской, рабочий стол, темные тяжелые гардины па окнах, строго подобранные книги и ничего лишнего. Настоящий английский кабинет, а не американские вертушки, пластмасса и винил. Детская тоже была хороша, хотя Пат показалось, что в ней слишком много всего. Няней оказалась пухленькая студентка медицинского колледжа, вся хрустящая и румяная, как воскресная булочка. Она удивительно ловко вписалась в атмосферу детской и была даже чем-то похожа на свою такую же розовощекую и круглолицую подопечную.

– Дина Джонс, – весело представилась она Пат и Стиву, уже держа на руках девочку. А вы, – она стрельнула глазами в хозяйку, – я вас знаю, вы Патриция Фоулбарт, ведущая «Шапки» и обозрения! А как зовут нашу гуленьку?

Пат и Стив растерянно переглянулись. Стив, честно говоря, даже как-то и не задумывался об имени для него это была просто девочка, дочь почему-то в большей степени Мэта, чем Пат. А последняя вообще запретила себе думать на эту тему, потому что в ушах ее до сих пор стоял смех Мэтью: «Назовем ее Мэтьюпат»…

– Зовите ее пока как хотите, – как всегда, искренне рассмеялся Стив, и, как всегда, сгладил этим неловкость. – Видите, мы еще такая молодая семья, и нам надо многому учиться. Впрочем, обещаю вам, что к завтрашнему дню все устроится.

Дина тоже рассмеялась в ответ и ушла в детскую не только удовлетворенная, но и очень обрадованная такими замечательными хозяевами.

Ближе к ночи, после всех треволнений, всегда сопутствующих дню приезда, Пат и Стив сидели в каминной и пили кампари. В воздухе висела нехорошая вязкая тишина.

– С малышкой надо было давно решить, – осторожно начал Стив. – Почему ты не назвала ее до сих пор?

– Потому что это не сын. Потому что это его дочь. – Голос Пат был глух и тих, последняя фраза прозвучала уже совсем шепотом. – Потому что это твоя дочь. Мне все равно.

– Патти, но девочке жить с именем всю жизнь! Знаешь, мне кажется, Мэт был бы не против…

– Его уже нет. – В резком ответе Пат Стив вдруг явственно услышал голос Руфи.

– …если бы мы назвали ее Дженис. В честь Дженис Джоплин.[12]

– Но ведь ты знаешь, отчего она умерла.

– Она была настоящей певицей, Пат. И Мэтью любил ее.

– Он никого не любил.

– Ты не права, но Бог с ним… А как ты относишься к имени Джанет? Так звали одну чудесную маленькую девочку, прехорошенькую… Она была первой моей любовью, мне было тогда лет шесть…

– Пусть будет Джанет.

Пат беззвучно поставила на столик недопитый кампари, поднялась с кресла и вопросительно посмотрела на Стива.

– Спокойной ночи, маленькая. Отдыхай. На студии завтра будет ударный день.

Чуть помедлив у двери, Пат вышла. У себя она, не раздеваясь, бросилась на широченную, как назло, кровать. В душе ее кипела буря неясных ей самой и противоречивых чувств. Неужели она хотела, чтобы Стив вышел за ней? Неужели она так мало любит свою дочь, которая не виновата, что родилась девочкой, и что отец ее предал? Да, несколько месяцев назад любовь к нерожденному младенцу спасла Пат, вытащив из надвигавшегося безумия, но теперь она связана тайной ее рождения, она всем обязана мужу, который не видит в ней женщины и которому она не может изменить. И самое ужасное – девочка совершенно не похожа на Мэтью, ни единой чертой, ни единым выражением лица. Пат с неприязнью вспомнила, как ласкала свой живот, лелея в нем самого Мэта, как в родах, вцепившись в колени и задыхаясь от боли, уже похожей на наслаждение, представляла, что помогает освободиться Мэту – так раньше она помогала ему всем телом, торопя мгновенья последних содроганий… А теперь у нее не будет ни Мэта, ни сына, ни содроганий. Пат зажгла свет и впервые за долгие месяцы закурила, благо Стив оставлял начатые пачки по всему дому. Да, Кейт была права, надо уметь быть одинокой – только тогда ты сможешь добиться в жизни многого.