Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия - Лю Цысинь

достигнут цели за каких-то пять секунд.

Миссия Хантера уже подходила к концу. Сердце гравитационной антенны – струна из вырожденной материи диаметром всего десять нанометров, протянувшаяся от носа до кормы полуторакилометрового корпуса, – почти достигла срока полураспада. Еще два месяца, и плотность струны упадет ниже минимально допустимой для гравитационной передачи: тогда система полностью выйдет из строя. «Гравитация» превратится из передатчика, несущего угрозу двум планетам, в обычный звездолет, и служба Хантера завершится. Тогда он откроет свое подлинное лицо. Ему было любопытно посмотреть на реакцию экипажа: восхитятся они или ответят презрением? В любом случае он перестанет принимать голубые таблетки, и его «болезнь» исчезнет. Он ляжет в гибернацию и проснется на Земле, где и проведет остаток жизни. Для него начнется новая эпоха. Но он ляжет в холодный сон только после того, как увидит Рейко – а это случится уже скоро.

И вдруг софоны ослепли. Во время полета Хантер продумывал множество самых разных осложнений, и это было одним из худших. Потеря софонов означала, что ни «капли», ни Трисолярис не знали, что происходит на «Гравитации». Если что-нибудь случится, «капли» не успеют среагировать. Ситуация стала угрожающей, и бремя на плечах Хантера возросло десятикратно, будто миссия только-только началась всерьез.

Теперь Хантер еще пристальнее следил за всем, что происходило на корабле. Дело осложнялось тем, что экипаж в полном составе вывели из гибернации. Но Хантер был единственным, кого знали абсолютно все; он пользовался популярностью и имел подход к любому человеку. Никто не опасался мелкого служащего, безобидного любителя поболтать. И рядовые, и в особенности младшие офицеры делились с ним мыслями, которые никогда бы не поведали ни старшим офицерам, ни психологам. Хантер владел всей полнотой ситуации.

Как только софоны ослепли, на корабле начали твориться необычные вещи. В оранжерею, находящуюся в самом центре корабля, попал микрометеорит. Несколько человек уверяли, что видели, как в переборках возникают странные отверстия, как некоторые предметы исчезают, а потом как ни в чем не бывало появляются снова без каких-либо повреждений…

Среди всех этих непонятных явлений то, что случилось с Девоном, командиром подразделения военной полиции, озаботило Хантера больше всего. Девон был одним из старших офицеров корабля. Как правило, Хантер с ними мало общался. Но когда он узнал, что Девон хочет поговорить с психиатром – человеком, встречи с которым избегал весь экипаж, – Хантер насторожился. За бутылкой выдержанного виски он вытянул из Девона все подробности необычной встречи.

Несомненно, если отбросить попадание микрометеорита, странные события разумнее всего объяснить тем, что экипаж страдает галлюцинациями. Возможно, утрата софонов каким-то неведомым образом вызвала массовое психическое расстройство. Так, по крайней мере, объясняли происходящее доктор Уэст и его подчиненные. Долг службы не позволял Хантеру легко согласиться с этой теорией; но, если исключить галлюцинации и массовое помешательство, то, о чем говорили члены экипажа, просто невозможно. Однако миссия Хантера требовала от него принимать меры против невозможного, которое по какой-то причине стало возможным.

В противоположность массивной антенне блок управления гравитационным передатчиком не занимал много места. Он располагался в небольшом сферическом отсеке на корме, действовал независимо и не был подключен к другим системам корабля. Отсек походил на особо прочный стальной сейф. Никто на борту «Гравитации» не имел к нему доступа, даже капитан корабля. Лишь Держатель Меча на Земле мог инициировать гравитационное вещание; для этого на «Гравитацию» послали бы пучок нейтрино, включающий передатчик. Сюда такой сигнал добирался бы целый год.

Но если «Гравитацию» захватят, броня сферического отсека долго не продержится.

В часах Хантера была специальная кнопка. Если ее нажать, в отсеке с аппаратурой взорвется термитный заряд и испарит все внутри. Тайные обязанности кока были весьма просты: независимо от природы кризиса, если он сочтет, что риск превышает некоторое пороговое значение, он должен нажать кнопку и уничтожить блок управления. Передатчик выйдет из строя.

В некотором смысле Хантер был противоположностью Держателя Меча.

Хантер не слишком доверял кнопке в часах и термитной бомбе. Он бы предпочел день и ночь сторожить сам отсек, но, разумеется, это вызвало бы подозрения, – а ведь секретность миссии являлась его важнейшим козырем. Тем не менее он стремился держаться поближе к тайному отсеку и поэтому часто навещал астрономическую обсерваторию, также расположенную на корме. Поскольку весь экипаж бодрствовал, кулинарными делами занимались помощники Хантера, а у него самого появилось достаточно свободного времени. Кроме того, доктор Гуань Ифань был единственным гражданским ученым на борту и не подчинялся военной дисциплине. Никого не удивляло, что Хантер часто ходил к Гуаню, чтобы вместе пропустить рюмку-другую, – к спиртному Хантер имел доступ по службе. Доктор Гуань, в свою очередь, с удовольствием пил и рассказывал коку о «синдроме трех и трехсот тысяч» Вселенной. Вскоре Хантер стал почти весь свой досуг проводить в обсерватории, отделенной от тайного отсека всего лишь коротким коридором длиной метров двадцать.

В очередной раз идя в обсерваторию, Хантер встретил по дороге Гуань Ифаня и доктора Уэста – те направлялись на нос корабля. Тогда он решил проверить, как там поживает отсек управления. Когда до двери оставалось метров десять, взвыли сирены, предупреждая об атаке «капель». Поскольку официальный ранг Хантера был невысок, загоревшееся перед ним информационное окно давало только самую общую информацию, но он знал, что «капли» сейчас находятся дальше от корабля, чем при полете в тесном строю. До удара оставалось десять-двадцать секунд.

В эти последние секунды Старый Хантер почувствовал облегчение и радость. Что бы теперь ни случилось, он выполнит свой долг. Он предвкушал не смерть, а победу.

Вот почему когда через полминуты сирены умолкли, Хантер оказался единственным на борту, кто не ощутил спада нервного напряжения. Прекращение тревожных сигналов означало для него величайшую опасность: гравитационный передатчик цел, а нависшая угроза непонятна. Без малейшего колебания он нажал кнопку на часах.

Ничего не произошло. Разумеется, отсек управления плотно запечатан, но Хантер должен был ощутить взрывную волну. На экране часов появилась надпись:

Отказ: модуль самоликвидации демонтирован.

Хантер даже не удивился. Интуиция уже подсказала ему, что случилось самое худшее. А он-то думал, что скоро наступит покой… Где там! Теперь покоя не жди.

* * *

Ни одна из «капель» не попала в намеченные цели. Оба трисолярианских зонда прошли предельно близко к «Гравитации» и «Синему космосу» – в считаных десятках метров.

Через три минуты после отключения сирен Джозефу Моровичу, капитану «Гравитации», наконец удалось собрать старших офицеров в боевой рубке управления. Посреди помещения располагалась громадная ситуационная карта. На ней не светились звезды; карта отображала только два корабля и подлетные траектории «капель».