Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия - Лю Цысинь

малого год она постоянно молилась, чтобы этот момент никогда не наступил. Чэн Синь сделалась до того восприимчивой, что малейший намек подводил ее к правильному умозаключению. Она поняла, что случилось, как только услышала грохот за окном.

Уэйд снова оказался прав!

Чэн Синь обнаружила, что готова к этой ситуации. Раздумывать незачем, она уже знает, что делать. Девушка сказала АА, что ей нужно съездить к городским властям, и села на велосипед – самое удобное транспортное средство в зонах расселения. Она захватила с собой немного еды и воды, понимая, что, скорее всего, ей не удастся выполнить задуманное и дорога ей предстоит долгая.

Сквозь толчею в переулках она направилась к мэрии. Каждая страна мира привезла в зоны расселения свои административные ресурсы. В этой зоне жили выходцы из среднего по размеру города на северо-западе Китая. Мэрия располагалась в двух километрах отсюда, в большой палатке. Чэн Синь уже видела ее белый шпиль.

В последние две недели, под конец Великого переселения, хлынуло огромное количество беженцев. На распределение их по национальным зонам уже не оставалось времени, поэтому их селили где придется. В зоне Чэн Синь нашли приют люди из других городов, областей, провинций и даже не из Китая. За последние два месяца в Австралию впихнули семьсот миллионов переселенцев, и жизнь в и без того переполненных зонах расселения стала совсем невыносимой.

По обеим сторонам дороги громоздились кучи вещей. Новоприбывшим было негде жить, поэтому они ночевали под открытым небом. Их разбудили звуки взрывов, и теперь они тревожно глядели в направлении дымного столба. В тусклом голубоватом предутреннем свете лица беженцев казались еще бледнее, чем обычно. К Чэн Синь вернулось ощущение, что она смотрит сверху вниз на муравейник. Девушка пробиралась среди бледных лиц, и ее томил подсознательный страх, что солнце больше никогда не взойдет.

Внезапно подступили слабость и тошнота. Чэн Синь затормозила, остановилась у края дороги, и ее вырвало, да так, что слезы навернулись на глаза. Сухие спазмы продолжались, пока желудок не обессилел. Где-то рядом заплакал ребенок; Чэн Синь увидела кутающуюся в лохмотья мать, обнимающую дочь. Изможденная, с нечесаными волосами, женщина не шевелилась, бездумно уставившись в сторону востока. Лучи восходящего солнца заглянули в ее глаза, но там отразились лишь оцепенение и боль утраты.

Чэн Синь вспомнила другую мать, красивую, здоровую, полную жизни, которая дала своего ребенка будущему Держателю Меча на площади перед зданием ООН. Где теперь она и ее дитя?

Возле палатки мэрии Чэн Синь пришлось сойти с велосипеда и проталкиваться сквозь многочисленную толпу. Здесь всегда было людно, но сейчас особенно – беженцы пришли узнать, что происходит. Чэн Синь подошла к охранникам и назвала себя. Офицер не знал ее в лицо и вынужден был считать код на удостоверении личности. Компьютер подтвердил, что это она, и взгляд офицера навсегда запечатлелся в памяти Чэн Синь:

«И почему же мы тогда выбрали тебя?»

Чэн Синь вошла в палатку и сразу вспомнила былую гиперинформационную эпоху. В обширном помещении над чиновниками и клерками висели многочисленные голографические инфоокна. По-видимому, многие из них трудились всю ночь и смертельно устали, но работы не убавлялось. Под этой крышей теснилось множество отделов, и все они боролись за рабочее пространство, что сильно напомнило Чэн Синь биржевой зал на Уолл-стрит в годы Общей Эры. Работники что-то нажимали в инфоокнах или набирали текст, а затем окна автоматически перемещались к другому клерку для дальнейшей обработки. Казалось, что светящиеся инфоокна – это призраки недавно ушедшей эры, собравшиеся на последнюю встречу.

Чэн Синь нашла мэра в крохотном закутке, отгороженном листами фанеры. Мэр был молод, на его нежном женственном лице лежала та же печать изнеможения, что и на лицах прочих сотрудников. Вдобавок он казался немного растерянным и отрешенным, как будто на плечи ему взвалили ношу, непосильную для представителя его хрупкого поколения.

На стене вспыхнуло огромное инфоокно с видом какого-то города. Почти все строения были старыми, традиционными, среди них возвышались лишь два-три здания-дерева. По всей видимости, не очень большой город. Чэн Синь отметила, что это видеозапись: в кадре иногда мелькали летающие автомобили, время дня – раннее утро. Девушка поняла, что инфоокно подменяло собой настоящее окно. Наверное, в этом городе мэр жил и работал до Великого переселения.

Мэр взглянул на Чэн Синь, и она прочла в его взоре еще одно «Почему мы выбрали тебя?». Тем не менее он вежливо спросил, чем может быть полезен.

– Мне нужно поговорить с Томоко, – ответила девушка.

Мэр покачал головой. Необычная просьба, казалось, слегка развеселила его, однако он ответил серьезно:

– Невозможно. Во-первых, у нас слишком низкий уровень, мы не можем выйти на прямой контакт с ней. Такой возможности нет даже у правительства всей провинции. Во-вторых, никто на Земле не знает, где сейчас Томоко. Связь с миром за пределами Австралии еле работает. Мы только что потеряли контакт с администрацией провинции, да и электроснабжение вот-вот прервется.

– Вы можете отправить меня в Канберру?

– Самолета у меня нет, но могу выделить наземный автомобиль. Однако не исключено, что пешком будет быстрее. Мисс Чэн, я настоятельно прошу вас остаться. Повсюду царит хаос, там очень опасно. Города бомбят. Хотите верьте, хотите нет, но здесь относительно спокойно.

В зонах расселения не строили беспроводных систем энергопитания, поэтому летающие автомобили не работали. Можно было воспользоваться самолетами или наземными автомобилями с автономным питанием – вот только дороги стали непроезжими.

* * *

Выйдя из палатки мэрии, Чэн Синь услышала еще один взрыв. Столб дыма протянулся в небо с другой стороны; настороженную толпу охватила самая настоящая тревога. Девушка протолкалась к велосипеду; ей нужно проехать свыше пятидесяти километров, попасть на прием в администрации провинции и связаться оттуда с Томоко. Если не получится, Чэн Синь попытается добраться до Канберры.

Она не остановится ни перед чем.

Толпа затихла, когда над мэрией загорелось огромное, размером с сам шатер, инфоокно. Так поступали только для публикации важнейших новостей. Окно подрагивало из-за нестабильного напряжения в электросети, но на фоне неяркого рассветного неба все было хорошо видно.

В окне появилось здание Парламента в Канберре. Его построили в 1988 году, но продолжали называть «новым». На расстоянии оно казалось приземистым, прижавшимся к холму блиндажом; над крышей поднимался, наверное, самый высокий в мире флагшток. Мачта длиной свыше восьмидесяти метров вырастала из сплетения четырех гигантских стальных балок. По замыслу архитектора эта конструкция должна была символизировать стабильность, но сейчас она походила на каркас большой палатки. Над зданием реял флаг ООН – после погрома в