Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

не понял рыжий.

– Гони деньги, и всё поймёшь.

Эркин, тихо постанывая, катался по кровати, даже Ив рассмеялся. Приз сидел у его ног, поглядывая то на рыжего, то снизу вверх на Ива. Рыжий сплюнул, замысловато, но беззлобно обложил их всех по-английски и уже собирался уходить, когда Фёдор, продышавшись, спросил:

– Ив, а ещё чего он умеет?

– Считать умеет, – не раздумывая, ответил Ив.

– Врёшь, – сразу заявил рыжий, входя в комнату.

За его спиной толпились обитатели соседних комнат.

– А ну покажи!

– Давай, парень!

– Чего там?

– Собака считать умеет.

– Да брехня!

– Чего брехня?! Она что, глупее тебя?!

– Давай, парень, валяй.

– Всем заткнуться! – гаркнул Фёдор, вставая в полный рост на кровати и звучно стукаясь макушкой о потолок. – Ах… ты… чтоб тебя…! Тихо, сказал! Давай, Ив.

Ив обвёл набившихся в комнату людей блестящими глазами, улыбнулся и посмотрел на собаку.

– Приз! – пёс вскочил и тут же сел перед ним. – Сколько ты хочешь кусочков, один или два? Отвечай.

Приз звучно гавкнул три раза, и взрыв хохота потряс стены. Но тут кто-то вспомнил про обед, и все, дружно толкаясь, повалили обратно.

– К-куда?! – заорал Фёдор. – А артисту на пропитание?!

Ив замотал головой, но уже поплыли из рук в руки мятые, надорванные, замусоленные кредитки. Фёдор собрал их в пачку, подровнял и протянул Иву.

– Держи, – Ив отступил на шаг, но Фёдор, словно, не замечая насторожившегося Приза, подошёл и засунул кредитки в карман его рубашки. – Купишь печенья артисту. Всё, мужики, цирк закрыт, айда лопать.

Со смехом, шутками и подначками толпа повалила по коридору на двор. Эркин задержался, наматывая портянки – пока тянулся и на собаку глазел, забыл обуться – и видел, как Седой Молчун встал, скользнул по нему отчуждённо невидящим взглядом и вышел. Эркин пожал плечами, проверил талон в кармане и, надевая на ходу куртку, пошёл за всеми.

По-прежнему сыпал мелкий холодный дождь, но весёлый гомон словно согревал всех. Алиса с ходу повисла на руке Эркина и стала расспрашивать об учёной собаке, что считать умеет. И откуда уже узнать успела?! И в столовой все разговоры шли о том же. Многие подходили к Иву и отдавали ему свой хлеб, а кто-то даже кусок мяса на ломоть положил. Для такой собаки не жалко. Думали так, обычная, а тут вона как… И на Приза, неподвижно сидящего в пяти метрах от двери столовой, смотрели уже по-другому.

После обеда Эркин пошёл с Женей и Алисой. Хоть несколько минут, а посидит он со своими. Конечно, если бы не дождь… Алиса, как всегда, держалась за его руку и без умолку болтала. В основном о Толяне. Эркин уже знал, что Толяном зовут сына соседки Жени, а Толиком – быстроглазого шкодливого пацанёнка из семейного барака. Про Толяна Алиса знала так много потому, что из-за дождя они оба целыми днями сидели в бараке, и, хотя Толян старательно презирал девчонок, деваться ему было некуда. Оставалось играть вдвоём. В щелбаны Алиса его обыгрывала. Толян злился и придумывал другие игры, которых Алиска не знала и потому подчинялась. А вчерась они играли в зверей в лесу, бегали на четвереньках под кроватями и рычали. Здоровско было! Но мама и тётя Ада сердились ужасти как. Толяна тётя Ада утюжила, ажно руки у ей замлели.

Эркин сначала не понял, при чём тут утюг, но по словам про руки догадался. Женя только вздыхала, слушая эту болтовню. Поправлять Алису не имело смысла. Она кивала, слушалась и тут же вываливала целый ворох не менее интересных слов. Единственное, за чем Женя строго следила, это чтобы «нехороших» слов не было. И Эркина об этом попросила. Его знаний в русском языке для такого вполне хватало.

У входа в барак они столкнулись с соседями, и в комнату вошли все вместе. Женя сразу стала укладывать Алису спать. Обычно та немного капризничала, но сегодня ограничилась требованием, чтобы Эркин посидел с ней. Требование это выполнялось легко, потому что больше ему сидеть было негде. Женя очень быстро и ловко переодела Алису в пижамку, и она, сопя, забралась под одеяло, а стоявший у двери Эркин осторожно сел на край её постели.

– Балуешь ты её, – с неопределённой интонацией в голосе сказала Ада.

Женя в ответ пожала плечами.

– Больше ж нечем.

– Да уж, – кивнула Ада.

Эркин почувствовал, что это всё так, незначащее, и стал ждать. Мерно посапывала Алиса, Женя и Ада сидели у окна – каждая на своей кровати – и шили, а Толян сидел на своей кровати напротив Эркина и подчёркнуто независимо изучал потолок.

– Эркин, ты в баню пойдёшь сегодня? – спросила Женя.

Вопрос был обычный, но по тому, как небрежно спросила Женя, а Ада и, особенно, Толян насторожились, Эркин понял, что начинается самое важное.

– Пойду, – кивнул он. – А… что?

– Возьми Толяна с собой, – неожиданно сказала Женя, разглядывая натянутый на кулак дырявый чулок. – Ладно?

– Чего? – растерялся Эркин. – Это зачем?

– Ну, большой он уже, чтоб… – Ада замялась, – чтоб со мной ходить, – Эркин, начиная догадываться, кивнул, и Ада продолжила: – А одного его тоже… не с руки пускать.

– Да ни хрена со мной не будет, мам, – возмутился Толян. – Что я, маленький?

– А ну, закрой рот, – спокойно скомандовала Ада. – Забыл уже, как ты один пошёл? Хорошо, успел целым выскочить.

Толян густо покраснел и набычился, бурча себе под нос что-то мало разборчивое.

– Я не против, – пожал плечами Эркин. – Только мне что, мыть его?

– Ещё чего?! – дёрнулся Толян.

Ада даже руками замахала.

– Что ты, что ты, и помоется, и постирается он сам. Ты только пригляди за ним, ну… ну, чтоб не полез кто.

– Да что, я сам не отобьюсь? – буркнул Толян и исподлобья покосился на Эркина.

– Ладно, – Эркин уже всё понял и осторожно, чтобы не разбудить Алису, встал. – Я тогда за талоном и остальным пойду.

– Ага, ага, – закивала Ада. – Собирайся, сынок. Спасибо тебе, он у бани и подождёт тебя. Слышишь, сынок? От дяди… Эрика ни на шаг. И слушайся его.

Женя улыбнулась Эркину, и он сразу ответно улыбнулся. Ада отложила шитьё и захлопотала, собирая Толяна в баню. Стало совсем тесно, и Эркин ушёл.

В его комнате кто спал, кто так лежал. Ива с Призом не было. Трижды в день Ив уходил из лагеря на час, а то и на два. Собака, конечно, с ним. Куда и зачем Эркин не знал и не интересовался. Не его проблема, не ему и решать. А чересчур любопытному нос прищемить – святое дело.

Эркин быстро собрал