Дети Древнего Бога - Джон Байлс

— Бедный мальчик, — сказал Макото.

— Ему тяжело, — сказала Мисато, — Но он стал намного более сильным, чем раньше. Он выдержит.

— Неприятности начались после Перу, — заметил Макото.

— Да. Но все наладится, — сказала Мисато, — Должно наладится.

* * *

Синдзи вошел к себе и упал на кровать лицом вниз. Мысли путались, слишком многое надо было сделать за слишком малое время.

Слова Анны всплывали в его памяти, подобно рыбе в темной воде, всплывали на мгновение и беспорядочно, разрушая его уверенность, заставляя испытывать страх и сомнение.

Он услышал шорох одежды и почувствовал, как кто-то присел на кровать. Обернувшись, он увидел Рей, смотрящую на него с беспокойством.

— Я в порядке, Рей, — сказал Синдзи.

— Ты уверен? — спросила она.

Не отвечая, Синдзи безучастно смотрел в потолок. Он закрыл глаза и уткнулся лицом в подушку.

— Нет, я не уверен, — произнес он дрожащим голосом, — Отец умер. Анна убила его. Мы убили ее. Она считала нас богами, но я не хочу быть богом. Я не хочу ничего подобного. Я просто хочу, чтобы все было хорошо.

Рей молча слушала.

— Я тоскую без отца. Он не был хорошим отцом, но, мне кажется, он начал меняться. Он старался. Если он… — Синдзи снова замолк, — Рей?

— Да?

Анна показала мне кое-что. Связанное с отцом. Как он вел дела с этими существами из океана. Приносил людей в жертву. Он делал… кое-что…с твоими клонами.

Рей не отвечала, продолжая смотреть на Синдзи с выражением печали на лице.

— Рей, было ли что-то из этого правдой?

Она не отвечала.

— Ты знала?

Повисла неловкая тишина, нарушенная Рей, когда она, наконец, ответила:

— Анна хотела подчинить нас своей воле. Поработить нас.

— Ох.

Беспокойство все еще не оставляло его, но стресс после пережитого за день взял верх, затягивая Синдзи в бессознательное состояние. Погружаясь в сон, он ощутил за краем разума давнее воспоминание, мать, обнимающую его во сне, и ему показалось, что он чувствует прикосновение ее рук даже сейчас.

* * *

Тодзи слонялся у двери комнаты Аски, ожидая, пока выйдет Хикари и надеясь, что она еще не ушла. Он слышал за дверью шум шагов, но это не значило, что это была она.

К его радости, это оказалась Хикари. Она вышла, закрыла дверь и подошла к нему.

— Аска чувствует себя ужасно, Тодзи.

— Я тоже чувствовал бы себя дерьмово, если бы был вынужден убить тебя, Синдзи, или, черт возьми, даже Аску, — сказал Тодзи, прислоняясь к стене и позволив ей прижаться к нему, — Что за гребанный бардак.

— Следи за языком, — пробормотала она, затем полуистерично рассмеялась, — Я тут волнуюсь о языке, а Анна мертва. Она мертва.

— Я знаю. Я знаю, — отозвался она, обнимая ее, — Тебе нужно выспаться.

— Я не хочу оставаться одна, — произнесла она тихо, — Я имею в виду… я просто не хочу быть одна, — добавила она, когда глаза Тодзи слегка расширились.

— Хорошо, пойдем посидим вместе.

Они вошли в ее комнату и сели на кровать, уставившись на постер «Цветения Сакуры в лунном свете», висящий на стене. Они не знали, что сказать, и просто сидели в тишине обняв друг друга.

— Жалко, я ждал весь фильм, надеясь, что оборотни все-таки съедят их, — нарушил молчание Тодзи.

— В тебе ни капли романтики, — вздохнула она.

— Да, я знаю. И еще я знаю, что если с тобой что-нибудь случится, я свихнусь, хуже чем Рей.

Она вздрогнула.

— Не вздумай расстаться с жизнью, мстя за мою смерть.

— Это по-человечески. Безумная месть — вот в чем мы хороши. И превращение людей в русалок.

— Ты сделал все, что мог, — сказала Хикари, — Это лучше, чем то, во что она превращалась.

Пришла очередь Тодзи вздрогнуть.

— Я думаю, в городе пострадало множество людей.

— Знаю, — произнесла она со вздохом, — Я все еще жалею, что не смогла ничем помочь.

Он ударил кулаком по стене.

— Понимаю. Я вспоминаю, что случилось с Кенсуке, а теперь с Анной, но не могу представить, как бы, черт возьми, я поступил иначе.

— Следи за языком, — пробормотала она машинально, затем добавила, — Что за гребанный бардак.

Он взглянул на нее, и она смутилась.

— Знаю, знаю, я лицемерю. Я просто… — она пнула стену, — Я вне себя, я боюсь, выбилась из сил и… Хочется что-нибудь разнести вдребезги.

— Мне тоже, — отозвался Тодзи, — Я хочу пнуть Икари в задницу, и пнуть того, кто был в Анне, растоптать оставшихся Ангелов и покончить с этим, — он вздохнул, и тут же его одолела зевота, — Я снова хочу жить нормально.

— Я тоже, — вздохнула Хикари.

— Пойдем навестить мою сестру завтра утром?

— Конечно, — пробормотала она, немного склоняясь к нему, — Ты думаешь…мы сможем помочь ей?

— Не знаю, — ответил он, вздохнув, — Я не слишком разбираюсь в этом, чтобы рискнуть экспериментировать с ней, но, черт возьми…какой прок от этой силы, если я не могу ей помочь?

— Я понимаю, — ответила она, вздыхая и зевая одновременно, — Я тоже не смогла помочь своим родным.

— Дерьмо, — пробормотал он, — Не заставляй себя вспоминать об этом.

— Я слишком вымоталась, чтобы плакать, — сказала она, чувствуя себя подавленной, — Я тоскую без них, Тодзи.

— Их гибель была только…а, неважно, — сказал он, неловко поглаживая ее волосы, — Я сделаю все, что смогу.

— Я знаю, — сказала она, — Только…не умирай. Обещай мне, что ты не умрешь.

— Я не умру, — сказал он.

— Врешь, — пробормотала она.

Некоторое время они сидели в тишине, пока оба не заснули и не плюхнулись вместе на кровать. Утро могло принести новые неприятности, но сейчас на них снизошел мир.

* * *

— Дети вышли из-под контроля, Икари мертв, Фуюцуки не способен удержать ход событий в узде, общественность потеряла веру в NERV, а кровопролитие в Шварцбурге вызвало неудовольствие немецкого правительства. Оснований более чем достаточно, — доложил инспектор Халтен собранию Совета Безопасности ООН.

Девять членов Совета молча выслушали его, просматривая записи того бедствия.

— Возможно, над человечеством зависла угроза, с которой мы не в силах справиться, — сказал инспектор Халтен, — Мы рекомендуем отстранить от должности высший командный состав NERV и заменить их людьми, которым мы можем доверять, тем самым, держа NERV на привязи. Мы бы также рекомендовали решить вопрос с Детьми, но, честно говоря, мы не представляем, что можно предпринять по отношению к ним. Но что-то надо делать.

— Что-то будет сделано, — заявил представитель Бермуд, — И скоро.

* * *

Он никогда не думал, что переживет Гендо. Он знал по личному опыту, что Гендо обладает более сильной волей, и лучше умеет добиваться своего. Даже физически, Гендо был сильнее его. Но вот, он дважды увидел смерть Гендо. И на сей раз — никакого возвращения. Тело не должно иметь тяжелых повреждений, иначе возвращенный оживет чудовищно изуродованным. И даже если бы тело Гендо осталось не повреждено, Фуюцуки подозревал, что Ньярлахотеп подстроил бы какую-либо пакость. Это он любит.