Путь ( 2 книга - 6 книга) (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

Как бы ни изменил меня прорыв через преграду, как бы ни сделал сильнее, но повреждения тела от запредельных усилий никуда не исчезли. Я слаб после большой потери крови, но ещё сильнее давила опустошённость на сердце. Слишком многое я поставил на этот прорыв, слишком близко к грани подвёл себя внушениями. Да, всё вышло, но это было слишком опасно. Чтобы я делал, как бы себя сейчас чувствовал, если бы ничего не вышло? Хорошо, что мне не пришлось об этом узнать. Злость, ненависть, решимость идти до конца подтолкнули меня, дали возможность быстро преодолеть то, на что могли уйти месяцы. Но теперь мне нужно постараться отпустить эти чувства. Иначе они сами начнут тянуть меня вниз, не давая больше ни на шаг приблизиться к Небу. Не бежать же мне и впрямь в горы, чтобы найти там резиденцию Пратия? Глупость. Пусть старикашка сам сдохнет от старости в этих холодных горах, а меня ждёт Второй пояс и новая жизнь, в которой я учту все ошибки.

Сейчас меня больше занимал вопрос, почему я так безумно рвался вперёд? Когда преодоление преграды стало важней, чем сама жизнь? Ответ я нашёл, хотя и не сразу. В тот момент, когда в тело ринулись первые нити силы от растворяющейся духовной яшмы. Яшмы, которую добывают там, где не выживают Воины. Может дело в том, что эта энергия слишком чиста? И потому ядовита для Воина? Или дело не только в этом? Моя стихия Вода, так почему же ко мне стремились и нити Дерева? Если их притягивала множество раз применённая Длань Возрождения, то не стала ли причиной моего неудержимого безумства бушующая во мне чуждая энергия жизни? Не потому ли сейчас я так обессилел, что техника Возрождения потратила и заёмную, и мою силу?

Могло быть и так, но сейчас это позади, а меня ждут родные, которые всё дальше от Арройо и всё ближе ко мне. Поэтому я заставил себя встать и заняться собой. Прохлада лечебной техники, так освежавшая раньше, на этом холоде, наступившем после ухода солнца, вовсе не ощущалась. Да и применять её к себе не хотелось. Как и пить очередные зелья. Умом я понимал, что это единственный шанс хоть как‑то уменьшить последствия своего безумства и лишь только поэтому глотал их, кляня алхимиков, которые добавляли в них всевозможную дрянь, ничуть не заботясь о вкусе. То ли дело Древние.

Спустя тысячу вдохов я двинулся в путь. Спускаясь по склону, я безразлично косился налево, ожидая, когда вдалеке появится из‑за скалы Миражный. Хотя мне не было сейчас дела ни до него, ни до Риквила с женой, ни до Древних. Я пытался решить, пока ещё есть время, что делать? Обыскать место лагеря наших встречающих или не заниматься глупостью, а мчаться напрямик к орденскому проходу в Нулевой? Уж месяц я обойдусь и припасами Тарсил. Да и не все снятые с тел врагов кисеты я ещё осмотрел. Неужели там не найдётся нужных мне мелочей?

От раздумий отвлёк мелькнувший вдалеке, в глубине леса огонь. Замерев на полушаге, вглядываясь вдаль и поворачивая из стороны в сторону голову, я пытался найти то самое её положение, в котором случай позволил заметить отблеск. И сумел это сделать: на миг он снова мигнул, давая мне направление. Кто там? Неужели Небо услышало мои безумные молитвы днём и там меня дожидается Пратий с подчинёнными? Пальцы сами сжались в кулак. Уже совсем другим взглядом я оглядел Зверей, до которых сейчас было подать рукой. Теперь мне нельзя нападать на них, нельзя шуметь. Едва мелькнула эта мысль, как на меня повеяло теплом и я тут же принялся действовать. Я успел раньше, чем Звери. Когда ближайший из Карисов поднял вытянутую башку, поводя носом, я не только успел воспользоваться зельем от запаха, но и Смарагдовым Ящером. И оказался незамеченным, пусть и трусливым, но бдительным Зверем.

И речи не могло быть о том, чтобы идти напрямик, так как я хотел сделать раньше. Пришлось даже вернуться и пройти вдоль скалы, забирая ближе к Миражному и оказаться в месте, где я пытался поджарить старика Пратия. Взгляд, скользящий по едва прикрытой снегом земле, наткнулся на странный формы бугорок. Я не поленился нагнуться. Опаленная огнем маска Комтура. Словно знак мне. Вперед.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Очутившись посреди нетронутого снега отправил энергию в изменённую Водомерку, закладывая огромную петлю к лесу и выглядывая тот огонёк. Спустя три тысячи вдохов я оборвал технику. Дальше так бежать опасно. Слишком близко. Дальше вообще нельзя идти Воину. Формация, которую ставил Мириот вокруг лагеря Волков, всегда сообщала ему о Зверях. Но Зверь‑Закалка возле Братьев? Сомневаюсь, что она меня заметит, как не замечала формация Волков тех же мелких грызунов.

В моей левой руке был сжат цзянь, на шее снова занял своё место тигриный амулет Тишины, а вперёд, увязая в снегу, двинулся всего лишь Закалка двенадцатой звезды. Закалка, над которым смыкал ветки чудовищно опасный лес Небесных Исполинов у самого подножия Братьев. Но боялся я не того, что кто‑то нападёт на меня, не того, что боевая медитация ослабела вместе с возвышением, делая меня беззащитным, а того, что шум схватки насторожит тех, кто сидит у костра.

Но этого не случилось, возможно, благодаря вот этим старым знакомым, которые позаботились о защите лагеря, перед тем как устроиться отдыхать, не подозревая о том, что опасаться нужно не только Зверей. Из тьмы были отлично видны знакомые лица: орденцы. Для начала зеленоволосый Арий, затем красноволосый, которого я тоже отлично знаю. Ландор. Попечитель стражи.

Что удивило, так это количество людей. У трёх костров сидело почти два десятка бойцов, кутаясь в орденские плащи с гербами.

Я таился за стволом Исполина лишь для того, чтобы понять, где остальные и подслушать, что случилось за то время, пока я приходил в себя и прорывал преграду. Кто были напавшие на краю расщелины, была ли погоня за ватажниками, увенчалась ли она успехом? Почему орденцы разбили лагерь в этом лесу, а не ушли к резиденции, Гряде, границе, в конце концов? Где Комтур? Но люди у костра ели, сушили вещи и меха, чистили оружие. И по большей части либо молчали, либо, обменивались короткими фразами, совершенно ничего мне не говорившими. А раз так…

Задумался я лишь об одном: бить сразу насмерть или нет. Между нами слишком много обид, чтобы суметь разойтись миром, слишком много смертей. Эти, сидящие здесь ничего пока мне не сделали, сон будет достаточным для них. Кивнул своим мыслям, размышляя сколькие из орденцев сумеют противостоять моему Указу? Не думаю, что среди них найдутся равные Арию. Цвета плащей против этого.

И в этот момент один из Воинов поднялся от костра и принялся поворачивать шкуры, подставляя жаркому пламени другую сторону. В красном свете мелькнули синие разводы меха.

А я стёр с себя ограничение и тут же создал Указ.

Смерть!

Половина сидящих у костров безвольно попадали. Мало. Амулеты! Я стиснул кулак, вливая дух в новый приказ.

СМЕРТЬ!

Рухнули в снег ещё четверо, но и меня шатнуло от слабости. И всё равно остались живы Арий, Ландор и двое служителей.

Твари.

В снег вонзается Флаг.

– Убей их!

Рывок. В стороны расходится голубая волна Оков, на миг заслоняющая снежной пеленой пламя костров. Звон столкнувшихся клинков. Усиление тела, которое едва выдержало энергию, что я отправил в меридианы, но позволило выбить чужой цзянь. Миг спустя я выпускаю и свой, разворачивая ладонь к врагу. Шип. Меридианы гудят. Шип. Шаг в сторону, защищаясь чужим телом от летящих Листьев. Двойные Шипы. И лицо Ландора покрывается морозными узорами смерти.

Подхватываю вонзившийся в снег цзянь и отступаю на шаг от падающего тела, разминая примотанную к груди ладонь правой руки. Пусть положение неверное для техники, но боль – незначительная цена за возможность пользоваться одной из лучших своих техник с обеих рук. За возможность убивать врагов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Арий неверяще выдыхает:

– Ты!

Я лишь скалюсь, у меня есть вопросы и есть тот, кто должен на них ответить. И лучше, если он сделает это сам.

– А вы что, уже похоронили меня? Должен сказать, что твой Поиск Могущества полная дрянь.

Из‑под снега взмётываются десятки лиан, которые я растворяю туманом силы и презрительно цежу: