Древняя русская история до монгольского ига. Том 2 - Михаил Погодин

Он мастер Ставер в гусли играть, Игр играть и напевок напевать Про старые времена и про нынешни, И про все времена досюлешны.

…Пошел Добрынюшка Микитинец К князю Владимиру на почестен пир. Сокручивается в платы скоморошныя, Идет в терем златоверхватый По ступенчикам идет по наличныим, Ступенчики гибаются, весь терем шатается. Говорит Владимир князь стольно-Киевский: Скоморошье место на запечье. А Добрыня скочил на печку на муравленую, Он натягивал в гусельках, налаживал Двенадцать струночек золоченыих,

И зыграл он в гуслицы яровчаты, Выигрывал хорошенько из Царя-града, А из Царяграда до Иерусалима, Из Еросалима к той земле Сорочинския. Третий раз стал поигрывати Все свое похоженьице рассказывати. На пиру игроки все приумолкнули, Все скоморохи приослушались: Этакой игры на свете не слыхано, И на белоем игры не ведано.

Все народы приближалися, И Добрынюшке покланялися.

Тая-то игра прилюбилася Всему кругу молодецкому Всему поезду княженецкому.

Князю игра-та по уму пришла, Сам говорил таково слово: Ай жа ты детина (молода) скоморошина! Опущайся со печки муравлены, Выбирай себе место, где тебе любое.

Ставал Владимир князь на резвы ножки, Наливал-то он чару зелена вина, Подносил к молодой скоморошине.

В былине о Чуриле Пленковиче указывается еще на следующее занятие скоморохов:

И возговорит княгиня Опраксия: Ай же ты, солнышко Владимир князь! Положи-тко Чурилу в постельнички, Чтобы стлал он перину пуховую, И складал бы зголовьице высокое, И сидел бы у зголовьица высокого, Играл бы в гуселышки яровчаты, И спотешал бы князя Владимира.

Во вступлении к Волынской летописи встречается следующее, не совсем ясное место о подобном обычае у половцев: «По смерти же Володимере оставшю у сырьчана единому гудцю же Ореви, посла и в Обезы, река: Володимер умерл есть, а воротися, брате, поиди в землю свою; молви же ему моя словеса, пой же ему песни Половецкия».

Есть древний след тостов или здравиц.

1065. «Княже, хочу на тя пити, говорит катапан греческий Ростиславу Владимировичу в Тмуторакани. Оному же рекшю: пий…»

Посты, однако же, строго наблюдались. Доказательством тому служит, какое страшное смятение произошло во всем православном мире (1164) вследствие учения владимирского епископа Леона.

«Неести мяс в господьскыя праздникы, в среды и в пяткы, ни на Рождество Господне, ни на Крещенье. И бысть тяжа про то велика пред князем Андреем, предо всеми людьми, и упре его (Леона) владыка Феодор. Он же иде на исправление Царюгороду».

Все наши князья сочли обязанностью снарядить особые посольства в Константинополь, чтобы там удостовериться в истинном учении. Победа осталась на их стороне.

Через четыре года воинами великого князя Андрея суздальского взят был Киев (1169), «его же не было никогда же», и летописец Суздальский торжественно приписывает это несчастье новому учению, которое разделял киевский митрополит.

Вообще, образ жизни князей, их времяпрепровождение в дни мира было следующим:

Вставали они рано поутру, со светом. «Первое к церкви, — говорит Мономах, — да не застанет вас солнце в постели, тако бо отец мой деяшеть блаженный и все добрии мужи свершении. Заутренюю отдавше Богови хвалу, и потом солнцю всходящю и узревше солнце, и прославити Бога с радостью».

По праздникам князья присутствовали при богослужении.

1125. О Мономахе сказано: «Жалостлив же бяше отинудь, и дар си от Бога прия, да егда в церковь внидяшеть, и слыша пенье, и абье слезы испущашеть, и тако молбы ко владьще Христу со слезами воспущаше».

Смоленский князь Давыд Ростиславич ежедневно посещал церковь (1199).

С Владимирком галицким (1152) случился удар, когда он шел от вечерни.

Андрей Боголюбский «к заутрени в нощь входяшеть в церковь и свещи вжигивашет сам».

1169. Великий князь Ростислав «по вся недели (в продолжение Великого поста) причащение имаше, слезами омывая лице свое и воздыханием частым смиряя себе, и стонание от сердца своего испущая, всим видящим его в толици смиреньи стояща, и тако не можаху удержатися от слез».

Службу слушали, вероятно, на полатях, в домовых церквях:

1152. «Якоже съеха Петр (посол великого князя Изяслава Мстиславича) с княжа двора, и Володимер (галицкий) поиде к божнице, ко святому Спасу на вечернюю, и якоже бы на переходех до божници, и ту виде Петра едуща, и поругася ему… и то рек иде на полати, и отпевше вечернюю», и проч.

Такие полати, кажется, мы видим при церкви в Боголюбовом монастыре близ Владимира, где великий князь Андрей слушал божественную службу.

Затем следовал завтрак.

«Да заутрокай, брате, говорит Святополк приглашенному Васильку, и обещася Василко заутрокати».

1095. «На утрия в неделю, заутрени суще године, пристрои Ратибор отрокы в оружьи, истобку пристави истопити им. И присла Володимер отрока своего по Итлареву чадь… зоветь вы князь Володимер, рекл тако: обувшеся, в тепле избе заутрокавше у Ратибора, придите ко мне».

После завтрака князь садился думать с дружиной или оправливать людей, как то видно из Поучения Мономаха:

«Тоже и худаго смерда и убогыя вдовицы не дал есмь сильным обидети, и церковнаго порядка и службы сам есмь призирал».

О Владимире Ярославиче галицком сказано, что он «думы не любяшет с мужами своими».

Вместо думы и суда, иногда, Мономах предлагает детям:

«Или на лов ехати или поездити».

Охота, за зверями и птицами, была любимым занятием в древности. Предлагая места об охоте, напомним прежде об охоте Олега и Люта Свенельдича из норманнского периода.

Яснее всего княжеская охота видна из описания Мономаха:

«Конь диких своима рукама связал есмь, в пущах 10 и 20 живых конь, а кроме того иже по рови ездя имал есмь своима рукама те же кони дикие: тура мя два метала на розех и с конем, олень мя один бол, а 2 лоси, один ногама топтал, а другый рогама бол, вепрь ми на бедре меч отял, медведь ми у колена подклада укусил, лютый зверь скочил ко мне на бедры, и конь со мною поверже: и Бог неврежена мя съблюде, и с коня много падах, голову си розбих дважды, и руце и нозе свои вередих».

1091. «Всеволоду ловы деющю звериныя за Вышегородом, заметавшим тенета, и кличаном кликнувшим…»

1144. «Вшедшю Володимеру в Тисмяничу на ловы».

1180. Давыд Ростиславич по Днепру «в лодьях, ловы дея, а Святослав ходяшеть по Черниговьской стороне, ловы дея противу Давыдови».

1190. Святослав с Рюриком «идоста на ловы по Днепру в лодьях, на устья Тесмени, и ту ловы деявша, и обловишася множеством зверей; и тако наглумистася, и во любви пребыста и во весельи, по вся дни».

1193. Ростислав Рюрикович «еха с ловов от Чернобыля в Торцькый вборзе, не поведая отцю, а по дружину свою посла».

1185. Игорь Олегович северский в плену у половцев, «где хочет ту ездяшеть, и ястребом ловяшеть, а своих слуг с 5 с 6 с ним ездяшеть».

Это место словом ездяшеть напоминает еще Мономахово известие: «Или на лов ехать, или поездити».

Что значит поездьство?

Военные игры, чтобы не сказать рыцарские упражнения.

1161. Великий князь Ростислав предложил союзнику своему черниговскому князю, Святославу Ольговичу, прислать сына в Киев для знакомства. Святослав отпустил Олега:

«И бысть у него по два дни на обеде; третий же день едущю Олгови из товар на поездьство».

Под 1150 г. ездить выражено другим словом: угры, отобедав у великого князя Изяслава, после обеда, «на фарех и скоках играхуть на Ярославли дворе».

Следующее место из песни относится, вероятно, к военным играм:

Кто из вас горазд стрелять из луку из каленого, Прострелить бы стрелочка каленая По тому острею по ножовому, Чтобы прокатилася стрелочка каленая На две стороны весом равна, И попала бы в колечко серебряное.

В полдень был обед:

1096. «Мстиславу седящю на обеде».

1146. Игорь Ольгович «еха на обеде… И ту бехут (Изяслав Мстиславич и Владимир Давыдович) стали обедати».

1149. Святослав Ольгович «позва и (Юрия Долгорукого) к собе на обед».

После полудня спали.

«Спанье есть от Бога присужено полудне, — говорит Мономах, — от чина бо почивает и зверь и птици и человеки». Посему он советует детям это отдохновение по исполнении утренних дел.

1097. «Приде Святоша и Путята… Давыдовым, воем облежащим град, в полуденье Давыдови спящу».

День перед вечером оканчивался ужином.

«Иде Василко поклонится к святому Михаилу в монастырь, и ужина ту… вечеру же бывшю приде в товар свой».

Сну предшествовала молитва.

«Не грешите ниедину же ночь (то есть, не пропускайте ни одной ночи), аще можете поклонитися до земли; али вы ся начнеть немочи, а трижды, а того не забываете не ленитеся; тем бо ночным поклоном и пеньем человек побежает дьявола, и что в день согрешит, а тем человек избывает».

Молитву творить советует Мономах и в продолжение дня:

«Аще и на кони ездяче, не будет ни с кым орудья, аще инех молитв не умеете молвити, а Господи помилуй зовете беспрестанно втайне; та бо есть молитва всех лепши, нежели мыслити безлепицю».