Времена Бессмертных - Мишель Роман

Мчусь к амфитеатру, не замечая отдышки и боли в ногах, ругаю себя за то, что полный мерзавец! Хочу спасти Аврору, что бы угадить Саванне! Что, черт возьми, с моими мозгами? Где мое сердце? Дабы избежать дальнейших терзаний, сосредотачиваюсь на дыхании и цели впереди. Глубокий вдох через нос. Долгий выдох через рот. И так на протяжении всего пути. Голова более ясная, я уже знаю, что сделаю в первую очередь.

Арена высотой в Византийский небоскреб, возникает передо мной, словно поднявшееся с глубин океана доисторическое существо. Под тяжестью зримого строения, я останавливаюсь, и не в силах пошевелиться, разглядываю амфитеатр. Он походит на гигантскую чашу, с миллионом проемов и тысячью электрических факелов, торчащих по всей окружности. В сгущающихся сумерках, свет, исходящий от арены, способен превзойти даже сияние появляющейся луны. Теперь, находясь вблизи, уже не кажется удивительным, что стадион Олимпа смог вместить в себя столько народу, он — это ненасытное чудовище, пожирающее массы.

Не отрываясь от захватывающего вида арены, иду вперед, к ближайшей арке, за которой распростерлась неохватная взглядом площадь. Оказавшись у входа, я с изумлением смотрю на тысячи и тысячи людей облаченных в черные одежды, протестующих против классового гнета, восседающих (возможно впервые) на трибунах амфитеатра. Людей так много, что все они с каждым новым взглядом, превращаются в сплошное движущееся и вибрирующее месиво, целиком из черной материи. Я неожиданно осознаю, как мал и насколько может оказаться невозможным отобрать у этой толпы Аврору, хрупкую, белокурую девушку, доверившую мне свое сердце. Я вдруг осознаю, что против всех, присутствующих здесь, что мне глубоко наплевать, за что они борются и насколько важна справедливость. Я не могу отдать им ее, я ощущаю холодные руки паники, тянущейся ко мне. Верх несправедливости для меня сейчас это то, что многотысячная толпа объединилась против Авроры, они удерживаю ее где-то здесь, сильными цепкими лапами, а я совершенно точно не в состоянии уничтожить их всех.

Я прохожу глубже, прохожу под аркой и оказываюсь у парапета, за которым начинается беломраморное поле арены. Взбесившиеся, обездоленные граждане третьего класса уже успели осквернить нетронутую чистоту открывшегося передо мной пространства. Здесь и там я вижу полыхающие костры (для Бессмертных), и занятые виселицы (для тех, кто только готовился совершить Переход). Отовсюду веет безумием, ненавистью; гневные призывы и грязные речи в адрес богачей наслаиваются друг на друга, образуя шумовой хаос.

Толпа требует крови. Им нужны те, кто ответят за их скверные жизни.

Толпа требует Аврору…

Плавное, механическое жужжание над головой, привлекает внимание, и я оборачиваюсь, смотрю на ярус надо мной. Это парковочная площадка для магнитомобилей, полностью свободная не считая одной машины. Тот самый мобиль, который я заметил отъезжающим от дома Бруно. Я кидаюсь к лестнице ведущей наверх, расталкивая народ перед собой. Лицо за лицом, встречающееся мне на пути, изуродовано яростью, дикарским желанием рвать любого, кто не является представителем «своих». Я рад, что на мне одежда черного цвета, иначе они, эти потерявшие голову дикари, оставившие собственное Я и подчинившиеся коллективному разуму, разорвали бы меня на крохотные кусочки, в знак победы «нищих» над «бедными».

Какие-то седовласые тетки, возможно даже близняшки, тычут мне в лицо электронными картинками, запечатлевшими искаженные болью лица — жертвы развернувшегося восстания. Это не укладывается у меня в голове, сердце замирает от ужаса, если я представляю, что кто-то из этих чудаков покажет мне мертвое лицо Авроры! Я бегу быстрее, карабкаюсь по выпирающим мраморным ступеням, не отрывая взгляда от магнитомобиля на платформе.

Я оказываюсь на нужной высоте, когда несколько подростков, явно представляющих себя, народными героями-освободителями, встают у меня на пути. Лет по шестнадцать, не больше, но ярости и дерзости во взглядах хоть отбавляй. Я даже и не думаю прерываться на них, иду тараном вперед, к цели, но один из них, в черной футболке с изображением черепа что есть силы, бьет меня по шее. Я не удерживаю равновесие и заваливаюсь на бок, прямо на невысокое ограждение, за которым внизу распростерлась арена. Странно, но я успеваю отметить, что не испытал выброса адреналина в кровь, я не испугался, но разозлился. Одним ударом в живот я вывожу из драки парня в футболке с черепом; задохнувшись от боли, он неуклюже валится назад и падает на целую толпу граждан. Начинается суматоха, раздаются крики ужаса и боли. Это мне на пользу!

Перехожу ко второму парнишке, хватаю его за грудки и тащу к ограждению. Вся его спесь вмиг улетучилась, он смотрит на меня искренне испуганными глазами, уже представляя, как я перекидываю его через периллы и он летит навстречу смерти.

— Где держат приговоренных к казни!? — ору я на него, чувствую к собственному стыду и ужасу, что мне не жаль мальчишку, что я и правда, могу столкнуть его вниз.

Только бы он не глупил и сказал все, что я от него потребую.

Испуганное лицо Авроры, покорно ожидающей смерти и ее зовущий, робкий взгляд, заставляют меня забыть о любой жалости, на пути к ней.

— Я понятия не имею, серьезно, парень! Не глупи. — молитвенно, в последней просьбе о пощаде, отвечает мальчишка, осторожно прижимая ладоши к моим плечам.

Я не получил нужного ответа. Сам не ведая, что творю, медленно толкаю его через ограждение, рот мальчика раскрывается в беззвучном крике, еще не успевшим сорваться с губ, и я уже готов сделать последнее усиление, чтобы отправить его вниз, но замечаю кое-что интересное на платформе. Какой-то коротко стриженый блондин в черном, вытаскивает из салона магнитомобиля парня, скорее всего того самого Мэтью, приятеля Бруно и швыряет его на плоский капот. Блондин не бьет Мэтью, но угрожающе давит ему локтем на шею, о чем-то быстро и требовательно расспрашивая. В нем нет горячности, присущей мне, точно блондин давно спланировал каждое свое действие и слово. Это работает на него, потому что Мэтью начинает говорить, без призрения, но с опаской.

В голове что-то щелкает, мысль встает на свое место, и я делаю два вывода: блондин явно не местный, можно сделать смелое предположение, что он один из элиты, по каким-то причинам претворяющийся Смертным и очевидно, ему нужна та же информация что и мне.

Отпихивая перепуганного, но оставшегося к его собственной радости в живых пацана, я бегу к блондину и Мэтью. Это гонка на секунды, нутром чувствую, мы с этим самозванцем боремся за один приз. И не успеваю я ступить на площадку парковки, как блондин срывается с места и исчезает где-то в толпе, растворяясь так умело, словно делал это уже не один раз.

Я успел взглянуть ему в глаза, и усвоил навечно — мы соперники.

Решимость, самопожертвование, бессмертное желание не проиграть, все это я увидел в глазах соперника после, а сначала была Аврора! Не понимаю, как смог сделать такие выводы, как прочитал за долю секунды их связь между собой, но уверен абсолютно — он здесь, чтобы спасти ее.

Добравшись до Мэтью, я не осторожничаю, смотря по сторонам, и не церемонюсь.

— Тот тип спрашивал про Бессмертную девушку, да? Которую ты забрал у Бруно? — я зажал его тонкую ручонку между полураскрытыми дверьми мобиля, и закрываю их по мере его ответа.

— Да! Я сказал ему все что знал, я уже сотню, раз пожалел, что ввязался в это дело… — устало и взбешенно отвечает мне Мэтью. От него пахнет табаком и немытостью, на самом деле это запах нищеты. Уж я-то могу представить, что ему приходилось переносить до революции в Олимпе и насколько должно быть он обрадовался тому, что наконец-то все может измениться. Просто измениться.

Я разделаю его ожидания. Но из-за Авроры, мы по разные стороны баррикад.

Она сейчас та сторона, за которую я принял решения воевать.

— Я не с ним. Расскажи мне все. — мое напряженное тело действует, кажется без сговора с разумом; левая рука удерживает Мэтью на месте, а правая давит на дверь, способную сломать ему пальцы. Он изнеможденно вскрикивает от распространяющейся в руке боли.

— Черт возьми…! Боже! Ты псих…!

— Я сломаю тебе пальцы, если не начнешь говорить.

— Как …я могу говорить… Я рта не могу…раскрыть…от боли!

Я отступаю от Мэтью на шаг, но продолжаю пристально всматриваться в его острое лицо, со впавшими щеками. Стоит мне только заподозрить, что он мне лжет, что он сговорился с блондином, я переломаю ему пальцы на обеих руках и эти слова настоящего садиста, меня никак не пугают. Я никогда не понимал истоков своей ярости и не могу с ней совладать.

— Еще вчера, Старейшины объявили всем нам, что за каждого приведенного к ним на арену Бессмертного, или любого другого богача, полагается щедрое вознаграждение…дом, или целый магазин в личное распоряжение, в общем, подарочки не хилые! Бруно, урвал себе завидную хибару, ну и мне слил информацию, что девчонка ваша, которая не боясь, шлындает по городу в беленьком платьице, самая настоящая Бессмертная и что можно ее сдать… И я сдал ее. Оказалось она просто богачка, еще не перешла, за это мне пообещали целый парк магнитомобилей.