Макалу. Западное ребро. - Робер Параго

Шерп помогает мне спустить снаряжение, почту, свежие продукты. Братцы, есть салат! Другие овощи, фрукты, свежие яйца, присланные нам Берпаром Сула, французским врачом госпиталя в Катманду. И наконец, харч богов ― мороженая говядина, прибывшая из Сингапура при содействии Мишеля, французского шеф-повара Содт-отеля. Кстати, о сингапурской говядине. Стоит рассказать эту историю, так как она иллюстрирует довольно комичным образом несоразмерное место, которое занимают в нашей повседневной жизни вопросы питания.

Во время нашего пребывания в Катманду мы часто завтракали или обедали в Солт-отеле и весьма высоко ценили сингапурскую говядину в приготовлении Мишеля. Поэтому Бернар Сеги каждый раз забирал в отеле перед своим отлетом некое количество мяса и привозил его нам в Базовый лагерь, а то и в лагерь II. Дело заключается в том, что замороженное мясо в процессе перевозки принимало, естественно, нормальную температуру и через пару дней начинало благоухать и становилось несъедобным. Приходилось, следовательно, уничтожать его за два дня. Ребята, находившиеся в лагере II, питались говядиной два дня; те, кто приходил на следующий день после прилета вертолета, еще могли поживиться. Но восходителям верхних лагерей ничего не доставалось. Короче говоря, чтобы полакомиться бефом а-ля Шатобриан, надо было быть «в фазе» с вертолетом. Таким образом, за все пять или шесть полетов только четверо или пятеро ребят (в том числе, к счастью, и я) смогли насладиться сингапурской говядиной.

Это, однако, не помешало нам к концу экспедиции выглядеть скелетами, хотя мы никогда не страдали по-настоящему от голода. Моясь в Базовом лагере в бане, я обнаружил, что растаяли не только жировые ткани, но и сами мускулы: худые руки и ноги, узловатые суставы ― настоящий выходец из Бухенвальда! В свете этого опыта и учитывая исключительную важность питания и снабжения, встает вопрос: не рационально ли в экспедиции иметь лицо, занимающееся интендантской службой и оставляющее восходителям только вопросы, касающиеся организации лагерей и чистого лазанья. Хорошего, методичного организатора, авторитетного и инициативного. Работа начальника экспедиции и его заботы (не правда ли, Робер?) были бы здорово облегчены!

Поскольку я размышляю на тему о структуре экспедиции и о специализации, мне приходит в голову мысль: не лучше было бы, если бы врач ограничивался своими медицинскими делами? Да простит мне мой друг Маршаль! Создается впечатление, что я невысоко ценю его талант восходителя и тот вклад, который он внес в заброске и организации лагерей. Конечно, операция флегмоны горла у Жакоба, проведенная под общим наркозом в Базовом лагере, была необходимой. Однако наряду с частями тела, которые надо отрезать или чинить, бытует также головная боль или воспаленное горло. Пустяки, конечно, но для усталых восходителей они принимают несоразмерное значение. Хирург, естественно, имеет тенденцию считать их несущественными. Идеально было бы иметь хирурга и терапевта. Но может быть, я витаю в небесах? 

ШАБАШ ВЫСОТЫ

Лагерь II, 2 мая. Весь день не прекращалась между палатками разнузданная пляска ветра. Мы с беспокойством думаем о том, не заблокировал ли ветер наших товарищей в лагере IV. День клонится к вечеру, когда появляется Берардини, принесший великолепные новости. Пайо, Моска и он практически покорили Свечу по «пути, идущему справа от башни, о котором мы с Мелле догадывались. Они выиграли почти по вертикали 140 м высоты и навесили 140 м веревок. Мы хорошо знаем эти места и потому правильно оцениваем этот сенсационный подвиг. Может быть, благодаря им начинает приоткрываться дверь к вершине?

Берардини спустился сюда для ночевки. Пайо и Моска остались в лагере IV. Пари и Гийо, поднявшиеся вчера из II в III лагерь, должны были к ним присоединиться. Завтра, приняв эстафету, они попытаются продвинуться повыше в соответствии с техникой, систематически применяемой нами с самого начала. Действительно, в каждом лагере (II, III и IV) связка восходителей ожидает своей очереди. Когда передняя связка, проработав день или два, кончает обработку части пути, другая связка поднимается из нижележащего лагеря для замены. Пока первая связка спускается для отдыха в лагерь II, все связки на местах поднимаются до следующего лагеря. Такой темп может показаться медленным. В самом деле мы могли бы подниматься сразу через лагерь, раз мы проходим теперь путь от одного лагеря до следующего за два с половиной часа. Но нельзя забывать о тяжело нагруженных шерпах и о проблемах снабжения.

Такой способ продвижения имеет существенную особенность, которая могла бы вызвать некоторые психологические затруднения, если бы не прочное чувство товарищества между восходителями: мы не можем знать, кто пойдет на вершину первым.

Действительно, если и придет день, когда- мы будем в нескольких сотнях метров от вершины, то мы совершенно не знаем, какая связка будет в это время на месте для решающего штурма. Каждый, естественно, даже если ничто об этом и не говорит, страстно желает подняться на вершину. Но будет ли он там в первый день, во второй или третий, какая разница? Так или иначе, если первая попытка сорвется, будет вторая, затем третья, затем четвертая; затем первая связка вновь возьмется за дело. Первовосхождение требует титанического труда, и это работа команды, завершающаяся успехом одной, двух или трех связок... если позволит время. Могло создаться впечатление, что в той или иной из недавних экспедиций были люди, которые ждали своего часа, берегли себя, проводили восхождение таким образом, чтобы в решающий день оказаться в нужном месте и взойти на вершину первыми. Наша цель слишком грандиозна, слишком сложна, чтобы кто-нибудь из нас мог думать о том, чтобы беречь себя и ставить низко эгоистические цели выше общего интереса экспедиции. Констатация такого положения одновременно ободряет и успокаивает, помогая спокойно спать.

Лагерь II. Лагерь III, 3 мая. Бернар Мелле спустился вчера из лагеря III для краткого полудневного отдыха. Как всегда, тактика «зубьев пилы». Сегодня мы пойдем вверх вместе. Я иду первым, он следует за мной с шестью шерпами. Ветер не прекращается. Смогли ли наши товарищи выйти из лагеря IV? В полдень снова идет снег, но к 16 часам светлеет.

На связи в 17 часов Пари отчитывается о дневной работе. Он прошел с Гийо вдоль навешенных перил. Из-за сильного ветра они не смогли подняться выше, однако забросили существенный груз. Не показная сторона определяет истинную пользу той или иной работы. Выигранный метр, лишний забитый крюк, несколько перенесенных килограммов... Любое движение имеет значение для окончательного результата. Моска и Пайо, оставшись в лагере IV, проделали превосходную работу землекопов... если можно так говорить, когда речь идет о снеге. К двум площадкам, выкопанным в гребне, они прибавили третью. Настоящая пещера глубиной в 2-2,5 метра, в которую как раз с точностью до сантиметра входит палатка-хижина. Поставленные таким образом палатки этого типа, очень компактные и прочные, великолепно противостоят ветру. Другое преимущество ― спать в них гораздо спокойнее, так как они не хлопают под ударами ветра, как обычные, даже туго натянутые палатки. Наш лагерь способен теперь принять шесть восходителей. Это хорошая новость!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});