Макалу. Западное ребро. - Робер Параго

Мы прошли первую треть большого красного взлета, а главное, из верхней достигнутой нами на плитах точки мы смогли увидеть возможность преодоления свечки, подавляющей нас своей высотой. Нам показалось, в самом деле, что за правым склоном башни прячется нечто вроде желоба, по которому можно будет подняться свободным лазаньем, следовательно, сэкономить силы и выиграть время. Кроме того, теперь нам стало ясно, что мы полностью акклиматизировались.

Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что трудности подходов, потерянное (или считавшееся нами потерянным) время сослужили большую пользу для нашей акклиматизации. Такая постепенная акклиматизация является в экспедициях наиболее важным фактором, от которого в конечном итоге зависит успех или неудача.

Опыт предыдущих экспедиций выработал целесообразную методику. Вначале, до 3000-4500 м, подъем должен быть равномерным. Затем, начиная с этой высоты, применяется так называемая тактика «зубьев пилы»[5], которую можно кратко охарактеризовать следующим образом: каждый раз, как восходитель достигает некоторой высоты, он должен обязательно спуститься возможно ниже. Именно чередование таких пиков по высоте и отдыха на более низких высотах улучшает физиологическое состояние и позволяет при каждом новом подъеме достигать большей высоты и пребывать на ней более длительное время. Действительно, во время подходов мы равномерно поднялись от отметки 400 м (Тумлингтар) до отметки 2500 м (Бунгин). Начиная с этого места, из-за отказа 300 носильщиков идти с нами дальше мы были вынуждены делать последовательные «челноки», которые и явились «зубьями пилы».

Устроившись в Базовом лагере на высоте 4800 м, экспедиция 1955 г. была вынуждена для акклиматизации тренироваться в течение двух недель на окрестных вершинах. Из того же Базового лагеря наша команда, к тому времени уже акклиматизированная, смогла немедленно развернуть организацию лагерей I и II на высотах 5300 и 5800 м. Сегодня мы с Бернаром с рюкзаками за спиной на высоте 7500 м преодолели участки четвертой и пятой категории трудности, причем «пыхтели» ненамного больше, чем в Альпах. Правда, эта скала, великолепный прочный красный гранит, вызывает доверие. Маленькие явно выраженные зацепки очень удобны, так же как трещины, свободные ото льда.

Раскинув руки в стороны (согласно хорошо усвоенной технике), мы скользим по перилам. В лагере IV мы встречаем только что пришедших Пайо, Моска и Берардини. Лагерь III. Я выпиваю чашку чаю. Мелле, уставший, остается здесь. Я предпочитаю спуститься до лагеря II, где я лучше смогу отдохнуть. Меня встречает Робер Параго; доволен, вижу по глазам, достижениями сегодняшнего дня. Симпатичный Робер, который так хорошо умеет выразить вам благодарность, не говоря спасибо, всем управлять, ни во что как будто не вмешиваясь, не повышая никогда голоса, сглаживать все трудности и легко поддерживать атмосферу доверия, обеспечивающую успех экспедиций. Один лишь господь может оценить, сколь велика его заслуга. Она выражается в непрестанных днем и ночью заботах (которые мы хорошо понимаем, хотя ни слова об этом не говорим), в остром чувстве ответственности, характеризующем истинного руководителя, и от которой я, простой член экспедиции, к моей великой радости, освобожден! 

НЕВЕСЕЛАЯ ПРОЗА

Достигнутая сегодня высота и ожидающие нас новые препятствия показывают, что вскоре нам придется обратиться к кислороду. Пока мы готовим редукторы и маски, Параго сообщает нам последние новости экспедиции.

― Представляешь, когда шерпы сегодня ушли в лагерь III, недурные открылись сюрпризы! Я обнаружил, что вместо нормального веса рюкзаков в 15-18 кг на деле было не более б! А мы, сагибы, волокли 10-12! Третий раз я в Гималаях, и я не узнаю людей. Какая разница с нашими шерпами на Жанну!

― Чем ты объясняешь эту разницу?

― Я думаю, что это вопрос происхождения и в конце концов политики.

― Политики?..

― Ну да! Те, на Жанну, были из Дарджилинга, из Индии. Есть крупные селения шерпов, например Соло Кхумба в Непале.

― Наши тоже из Соло Кхумба, ты прекрасно знаешь сам но у них нет опыта!

― Непальцы, в самом деле. Я это знаю, и я не забыл, какие, напасти нам пришлось пережить, когда Пари и я, приехав сюда в январе в качестве передовой группы, устанавливали контакты с непальскими властями, устраивали всякие административные и таможенные дела и одновременно вербовали шерпов. Непальское королевство, чтобы содействовать занятости своего населения, запрещает нанимать шерпов где бы то ни было, кроме Намче-базара и ущелий Соло Кхумбу. Для нас не может быть и речи о том, чтобы черпать свои кадры из района Дарджилинга, откуда вышли знаменитые Тенсинги, Вонгди и Гиальцены, или из питомцев высокогорной школы, снабжающей инструкторами индийскую армию.

― Ты считаешь, Робер, что такое ухудшение непоправимо?

― Вот не знаю. Англичане уже с первых попыток покорения Эвереста начали обучать шерпов из Дарджилинга. Конечно, никак нельзя сравнить наших ребят с истронгменами Меллори и Нортона.

― Истронгмены?

― Ну, стронгмены[6], если хочешь; но ты ведь знаешь, что три согласные подряд в начале слова-это слишком для тибетца.

Взгляни на нашего сирдара ― жалкий вид, не правда ли? Как подумаешь о сирдаре Наванг Гамбу, единственном человеке на земном шаре, который был дважды на Эвересте, один раз с индийцами и второй ― с американской экспедицией Диренфурта в 1963 г. Ты можешь себе представить, что среди наших есть такие, что не могут подняться выше 6400 м[7]?

― Согласен. Но может быть, это не только их вина. В какой-то мере ответственны и экспедиции. Сколько в этом году экспедиций в Гималаях? Восемнадцать, из них десяток японских. А японцы, ты ведь знаешь!

― Еще как! Если бы они хоть нанимали одних и тех же из года в год! Но они их портят, буквально развращают своими безделушками и всяким хламом. У какого шерпа нет теперь японских часов? Между прочим, японцев можно понять. Им шерпы нужны позарез, так как не все их экспедиции одинаково квалифицированны, куда там! Каждый университет, каждое крупное предприятие имеет свою альпинистскую секцию и организует собственную экспедицию. Наиболее крупные действительно сильны, но другие, мелкие... Ты помнишь, что я однажды сказал сирдару во время подходов? Не успели мы выйти, как начались требования: «А! Японцы нам давали то, давали сё...» В конце концов разозлишься, слушая ежеминутно такие причитания. Особенно когда больше требует, чем дают. Я не против требований, когда они оправданны и когда парень действительно кое-чего стоит. Но здесь уж нет, прошу прощения! Вспомни, что я ему сказал: «Послушайте! Японцы дают вам то, японцы дают вам это. У нас во всяком случае вы получаете абсолютно то же, что и мы, мы не можем дать вам больше. К тому же я должен заметить, что имеются правила Гималайского общества, где четко сказано, что шерпов следует обеспечивать одеждой и снаряжением так-то и так-то, давать им мясо три раза в неделю и т. п. Мы же, всегда были более щедрыми. Так вот, я не вижу, почему вы должны сравнивать нас с японцами. И вы знаете не хуже меня, сколько шерпов погибло в японских экспедициях, в то время как французские экспедиции всегда приводили всех шерпов обратно в Катманду. Так что выбирайте: японцы и часы или мы и жизнь».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});