Лисы и Волки - Лиза Белоусова

Я действительно пошла спать».

«Ла-а-а-адно, не хочешь – не говори».

И как дальше продолжать разговор?

«Что тебе нужно?»

«Осведомиться о твоем здоровье».

«Опять?»

Я практически услышала наигранное возмущение в голосе Пака, неожиданно прозвучавшем у меня в голове, будто он вдруг оказался рядом.

«Ты чем-то недовольна? Драгоценная, радоваться надо, когда кто-то о тебе беспокоится».

«Ты обо мне не беспокоишься».

По прихожей зашаркали шаги. Не слишком тяжелые, как у отца, но и не воздушные, как у брата, – мама. «Наверное, опять тошнит», – отметила про себя я, но телефон тут же заблокировала, пихнула под подушку и сделала вид, что лежу без дела.

И вовремя: внутрь протиснулась мама – бледная, чуть опухшая, с мешками под глазами.

– Привет, – хрипло произнесла она.

Я криво помахала ей рукой:

– Доброе утро.

Она на цыпочках, словно боясь разбудить отца и брата, прокралась в помещение. Потопталась, судорожно сжимая тонкими длинными пальцами ткань ночной рубашки, и направилась к моей кровати. Я привстала на локтях и отодвинулась, уступая ей место. Она присела на самый край вполоборота ко мне.

– Как спалось? – спросила она тихо.

– Неплохо.

– Слышала, как мы пришли?

Такое трудно пропустить мимо ушей.

– Мельком, – соврала я.

Она набрала в легкие воздух, резко выдохнула, нервно передернув плечами:

– Вот и хорошо.

И замолчала. Просто уставилась на свои босые ноги с ногтями, покрытыми красным лаком, и застыла, не собираясь издавать ни звука. Около минуты я ничего не предпринимала. Единственное, что обрадовало – пока она была в прострации, я успела выключить звук у телефона, чтобы вибрации от капающих сообщений нас не потревожили.

Легкие покашливания не пробудили ее, поэтому я довольно громко, но так, чтобы эхо не долетело до родительской спальни, спросила:

– Тебе нужно что-то еще?

Она вздрогнула, удивленно осмотрела комнату, будто забыла, как тут оказалась:

– Прости, отключилась. Да, кое-что еще… Как бы это сказать…

– Просто скажи и все.

– Да, действительно… Ты… Как себя чувствуешь?

Эту простую фразу она выдавила с таким трудом, будто только что подняла на вершину горы огромный валун. Из горла непроизвольно вырвался сарказм:

– Ты это хотела спросить?

Мама кивнула.

– Сотрясение не сильное. Можешь считать, что со мной все в порядке и меня нет в доме. Занимайся своими делами и не беспокойся. Ой, подожди… Ты же обычно так и делаешь. Тем проще для тебя.

Ее глаза округлились:

– Ия, как же я могу, когда у тебя травма…

– Помнится, тебе дела не было до моей травмы, когда я заработала открытый перелом. Кость торчала наружу, боль была адская. Я хотела, чтобы ты была рядом, но ты в это время ездила по магазинам, ведь моему обожаемому младшему братику срочно понадобились теплые вещи на зиму.

Злость и обида накрыли меня неожиданно. Мама обеспокоенно дотронулась до моего плеча, но я шарахнулась от нее, как от прокаженной, и она отстранилась, словно обожглась.

Воспоминания воскресли в ярких красках: велосипед, брошенный у дороги, пятно крови на асфальте, крики детей вокруг, мерзкий запах выхлопных газов и нагретого бетона… То лето было жаркое, я возвращалась домой на своем первом велосипеде. Ехала осторожно, озираясь по сторонам, чтобы никого не задеть и не покалечить. До этого я ездила только на даче – училась у соседского мальчишки, тайком от отца и матери. Правда, наши похождения раскрылись, и нам запретили общаться, но умения остались. И пригодились.

Мне нравился ветер, бьющий в лицо, и даже слепящее солнце. Я попала в волшебный мир, тот, где небесное светило и пронзительная синева поют песни. Только счастье не длится вечно. Это было совершенно случайное столкновение – какой-то ребенок выскочил из кустов и бросился мне наперерез. Я бы резко свернула вправо, остановилась у края дороги, и все бы закончилось хорошо, но там шла пожилая женщина. Я могла задавить ее, поэтому пришлось вильнуть влево, аккурат на проезжую часть…

Мне должно было повезти, так как она была почти пустой, но из-за поворота вылетел автомобиль.

До больницы меня довез его водитель, впрочем, я мало что помню об этой поездке – только всепоглощающую боль.

Ко мне никто не пришел. Отцу необходимо было посетить важную встречу, а мать открестилась тем, что брату срочно нужна была одежда и она далеко. В итоге во время операции меня держали не близкие люди, а незнакомый водитель, едва не отправивший меня на тот свет, и чужая маленькая девочка в гипсе, решившая меня пожалеть.

– Ты до сих пор злишься на меня за это? – тихо спросила мама.

– Да, – отвернулась я.

– Ия, ты же знаешь, что я боюсь вида крови…

– А если бы я умерла, ты бы пришла на опознание?

Она открыла рот, будто выброшенная на берег рыба, пока наконец не проблеяла:

– Что ты такое говоришь…

– Я могла умереть тогда. Меня бы забрали в морг. Ты бы пришла туда?

Мама по цвету сравнялась с простыней:

– Что за глупости! Как ты вообще можешь о таком думать!

– Я хотела доказать, что тебе бесполезно осведомляться о моем здоровье.

Она вскочила, поджав губы:

– Что ж, раз ты так думаешь, пожалуйста. Мне больно оттого, что ты ставишь нас с папой чуть ли не в один ряд со зверьми, но, видимо, бороться с этим бесполезно. По-хорошему, стоило бы наказать тебя за такие слова, но, раз у тебя сотрясение, я не буду делиться… этим… с папой.

Изо рта чуть не пошла пена:

– Да говори ему что хочешь, плевать. Думаешь, мне есть дело до ваших наказаний? Забрали компьютер – и я должна перед вами на коленях ползать, умоляя его отдать? Да я им даже не пользуюсь!

– Что ж, это играет тебе на руку. Будь добра, поспи еще немного. Тебе нужно отдыхать.

Она выскользнула в коридор, с щелчком прикрыв дверь.

Я осталась в полностью изолированном от внешнего мира ринге, где в одном углу разум, а во втором – чувства. Первый объяснял, что в произошедшем нет ничего удивительного, все логично, так и должно было случиться. Второй вопил, что это слишком жестоко, и сердце поддерживало его глухими ударами, отдающимися ноющей болью во всем теле.

Слезы неприятно застлали обзор полупрозрачной пеленой, покатились по щекам. Я откинулась на подушку и судорожно сжала телефон. Не с первого раза разблокировала, пропустила сотню сообщений от Пака и набрала: «Можно тебе позвонить?»

Он прочитал мгновенно: «Конечно».

Следующей строчкой пришел его номер. Я, не раздумывая, нажала на него и поднесла трубку к уху. В ней тут же раздался его жизнерадостный голос:

– Даже неожиданно получить от тебя такое