С добрым утром (СИ) - Саймон Грэй

и блеяние скотины, перестук топоров. В общем, со всех сторон образцово-показательная деревня, какую можно увидеть в исторических фильмах или клипах артистов, исполняющих нечто народное.

Деревенский староста оказался не менее классическим кряжистым мужиком лет сорока с широкой окладистой бородой. Выслушав сержанта, Михаил Фёдорович на удивление быстро распределил кирасиров на постой по соседским домам. Господам благородного происхождения, то есть раненому лейтенанту и его спасителю, было предложено остановиться у самого деревенского главы. Правда, как потом объяснил Тищенко, причины этого были весьма просты — возвращающиеся с патрулирования границ солдаты нередко ночевали в деревнях, за что, согласно указу областного посадника, сельский люд получал немалую компенсацию в звонкой монете.

А дальше случилось то, что моментально выбило из проснувшегося предка всё умиление и восторги от деревенского быта потомков. После того, как Кузнецова перенесли в избу и устроили на кровати, Святослав вышел на улицу, чтобы перенести в дом личные вещи. В голове даже мелькнуло удивление, почему до сих пор этого не сделала Най'Ла, коль уж решила так старательно отыгрывать роль служанки. Причины подобной безалаберности выяснились в тот же момент, как он подошёл к фургону…

— Вещи я отнесу, за его благородием присмотрю, — выговаривала жена старосты, прижимая к себе рюкзак Свята. — Ночевать будешь в повозке. Воды, если надо, можешь набрать в бочке у хлева. Увижу твои уши рядом с домом или колодцем — оборву сей секунд! Ясно?

Стоявшая напротив эльфийка покорно кивнула, привычно уперев в землю взгляд зелёных глаз. Почему-то эта покорность вызвала у Болотникова такой взрыв ярости, что на пару секунд он просто застыл на месте. Кое-как совладав с собой, мужчина шагнул вперёд и холодно поинтересовался:

— Что здесь происходит?

— Вот, господин, вышла за вашими вещичками… — с чуть подобострастной улыбкой повернулась к нему женщина.

— Во-первых, любезная, верните вещи моей служанке, — прошипел Свят, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не проделать это самому. — Кроме неё никто не имеет права их трогать без соответствующих бумаг, оформленных согласно юридическим и правовым нормам Российской империи. Во-вторых, я правильно понял — вы сейчас запретили ей появляться в доме, угрожая физической расправой?

— Ваше благородие, так ведь… — растерянно пролепетала жена старосты, не поняв и половины обрушившихся на неё слов.

— Что?

— Так ведь всем известно, нельзя эльфяку в дом пускать! Хорошо, если просто сопрёт что-то, а ведь может и порчу навести…

— Женщина! Верни вещи! — уже прорычал Свят, чувствуя как от злости темнеет в глазах.

— Ваше благородие, не губите!

Упав перед ним на колени, Михаил Фёдорович долбанулся лбом о землю, а затем поднял глаза и с мольбой уставился на «дворянина».

— Сами видите, баба — дура! Всю жизнь с ней мыкаюсь, а бросить жалко! И детишкам без матери нельзя никак!

Выпустив со свистом воздух, Святослав распрямился и огляделся по сторонам. Внезапно оказалось, что людей (причем, именно людей — никого из других рас он не заметил) вокруг значительно прибавилось. Из-за ограды торчали перепуганные деревенские жители, на лицах которых явственно читались опасения за жизнь старосты и его семейства. За спиной у него выросли двое кирасиров во главе с сержантом. Морды кирпичом, в глазах лёгкое смущение, но готовы действовать.

— Най'Ла, будь ласка, забери мои вещи у этой су… сударыни и отнеси в фургон — сегодня мы ночуем в нём, — сухо произнёс Свят, обходя стоящего на коленях старосту. — И на будущее! Ещё раз отдашь их кому-то без моего разрешения — уволю к чёртовой матери! Я ясно выражаюсь?

— Да, господин, — пробормотала эльфийка, забирая рюкзак из ослабевших рук хозяйки дома.

— Ваше благородие! А как же… — взмолился староста, глядя, как постоялец взбирается на повозку.

— Прошу простить, Михаил Фёдорович, но сегодня я не смогу воспользоваться вашим гостеприимством. Нужно за прислугой следить. А то сопрёт ещё что-нибудь — придётся отвечать, — небрежно бросил Болотников, скрываясь внутри фургона.

Очень хотелось напоследок хлопнуть дверцей, но сзади карабкалась Най'Ла и выражение неудовольствия пришлось отложить до лучших времён. Рухнув на узенькую койку, Свят отвернулся к стенке и, закрыв глаза, принялся обдумывать произошедшее. Он уже немного успокоился, но в груди ещё тлела злость на самого себя, на жену старосты, на деревенских, на эльфийку…

— Господин, пожалуйста, не надо так больше делать, — положив ему ладошку на плечо, тихо сказала девушка. — Это обычные деревенские люди со своими предрассудками. Если вы также сорвётесь в присутствии аристократов, последствия могут быть гораздо ужаснее! Вас могут вызвать на дуэль, могут подать жалобу…

Повернувшись на спину, мужчина с интересом уставился на эльфийку. Судя по звукам с улицы, все любопытствующие уже разошлись, но на всякий случай Най'Ла всё равно говорила шёпотом. К тому же уселась на колени, словно примерная японская жена — выпрямив спину и скромно потупив глазки. В тусклом свете походного фонаря смотрелось это даже эффектнее, чем когда в их первую ночь знакомства она голышом вылезла из спальника.

— Кхм… Давай-ка проясним кое-что, — внезапно севшим голосом пробормотал Болотников. — Раз уж я твой начальник, а ты моя служанка, то орать, оскорблять и унижать тебя по всякому, имею право только я. Все остальные, будь то деревенские бабы, степняки или сам император-батюшка, либо высказывают свои претензии мне, либо идут на хрен стройными колоннами. Поняла?

— Да, господин.

— Не понял, а что это за улыбка такая?

— Просто вы наконец-то начали вести себя, как настоящий дворянин.

— Какая-то ты дерзкая стала, — хмыкнул Свят, пытаясь скрыть смущение. — Давно на конюшне не пороли?

— Во-первых, телесные наказания слуг в империи отменены почти сто лет назад, — снова улыбнулась эльфийка, поднимаясь с колен. — А во-вторых, у вас даже конюшни нет.

Быстро задув фонарь, Най'Ла некоторое время возилась в полной темноте, а потом улеглась в свою койку. А Святослав ещё час не мог уснуть, пытаясь утихомирить распалённое воображение. Мысль, что они впервые за долгое время вновь остались наедине, спокойному сну тоже не способствовала…

Утро началось с того, что в дверь постучался Тищенко и поинтересовался, не соблаговолят ли их высокоблагородие вместе со служанкой откушать за общим столом или же до сих пор изволят гневаться?

— Прям со служанкой? — выбравшись на улицу, с зевком уточнил Свят. — А что такое, где-то медведь сдох или революция случилась?

— Ну, после того как Фёдорович услышал, как ты, рискуя жизнью, освободил девицу из рабства, попутно порвав голыми руками десяток орков, а потом как она с того света вернула лейтенанта, внезапно осознал всю глубину своих заблуждений и захотел всё исправить, — ухмыльнулся в усы сержант.

— Раскаялся, значит? Похвально. В таком случае, мы сейчас будем, — проворчал Болотников и отправился