Гражданская самооборона - Сергей Хорунжий

Машина неслась вперёд рыча мотором, подскакивая на кочках и отгоняя от себя любопытных горячим свинцом, которым плевалась во все стороны очень метко. Она не останавливалась на поворотах, перескакивая через многочисленные колдобины, словно летела на какую-то очень важную встречу. По всей видимости, там, в конце пути ей пообещали что-то такое, от чего она не смогла отказаться и теперь, выворачивая себя наизнанку, торопилась к намеченной точке, боясь опоздать.

— А-аа, Гор, давай скорее! — белея лицом, проорал ему на ухо Кирюха и швырнул очередную гранату в очередной переулок, на всякий случай. Сверху матерился Сёба, которого успокаивал Воха, объясняя, что глупо требовать от несчастного пулемёта отдачи, если закончились патроны. После этого он плавно перешёл к словам благодарности какому-то Игорю Ивановичу, перемежая их не менее крепкими выражениями.

— Чё эт с ним? — Егор пихнул в бок сидевшего рядом Муна.

— Сикорского благодарит, за его чудо-вертушки!

И точно, приближающийся шум винтов оповестил о новых, более серьёзных преследователях. Два Sea Hawk'a заходили на цель неспешно с обеих сторон, понимая, что от них никуда не деться. На узкой улице ни сманеврировать, ни уйти в сторону. Горыныч зарычал от ярости и бессильной злобы, но соображать не перестал. До окраины всего каких-то пару кварталов, а дальше джунгли и, может быть, спасение!

Пилоты видимо решили поиграть с ними, и не торопились, а Гор тоже не спешил и лишь в последний момент, когда вертолёты пошли в атаку, вспарывая с большим упреждением крупнокалиберными очередями пыльную улицу, резко рванул в боковой проулок уходя с линии огня.

Джип влетел в какую-то канаву и не развалился от удара только по одной причине — хорошо был сделан. Содрогаясь всем корпусом, он выполз на ровное место и припустил дальше, громыхая чем-то снизу. «В рот, компот! Только бы не развалилась колымага!» — промелькнуло в голове у Горыныча. Что творилось с друзьями и как они не повыпадали до сих пор из машины оставалось только гадать. Но братишки тоже не сдавались, здесь были, рядом и Кирюха, лязгая зубами, прорычал:

— Держись, водила, ща подмогнём…

Внедорожник наконец-то вырвался за город и покатил к спасительной зелени, вихляя задом и тяжело переваливаясь через какие-то неровности. В нём что-то шипело и брякало, из под капота вырывался лёгкий сизоватый дымок, но он продолжал катить, не смотря ни на что. Впрочем, так просто отпускать его не собирались. «Морские Ястребы» развернулись для новой атаки, и тут заговорила крупнокалиберка Камиля. Он уложил винтовку на раму и, не глядя в оптику, принялся садить по вертушкам, целясь в движки. Получалось не очень, машина тряслась, подпрыгивала без остановки и попасть туда, куда хотелось ну никак не получалось! И всё-таки время выцарапывалось, хоть по крохам, но всё же отыгрывалось, да и пилоты были уже не столь настырными, маневрировали, пытаясь приблизиться, а тут опять сюрпризец — Кир с Вохой жахнули в два дула из Крокодиловых запасников. Тоха в обязательном порядке таскал с собой пару-тройку «Мух», которые и в этот раз пригодились, отгоняя порскнувших в разные стороны «ястребков».

— Ха-га, Егорка, кажись, уходим! — восторженно орал Сёба колотя от избытка чувств по чему ни попадя. «Воспитатели» засвистели, заулюлюкали помогая своим громким ором запыхавшемуся от жестокой езды старенькому Landrover'y вкатиться в заросли.

И всё!!!

Получилось…

Вертолёты зависли на приличном расстоянии, не решаясь подобраться поближе, а вдруг в них опять чем-нибудь шарахнут. Повисев в воздухе совсем немного, они выпустили по деревьям длинные злобные очереди, так, на удачу и улетели…

— Козлы! Ублюдки!! Погань зажравшаяся!!! — орал им в след Крокодил, бездумно нажимая на бесполезный курок, в автомате не было патронов. Лицо у него было бледным и перепуганным. А Камиль с Вохой помогали Киру вытаскивать из развороченной машины Горыныча, который безжизненно навалился на бесполезную теперь уже «баранку»…

…Егор открыл глаза от лёгкого прикосновения почти сразу, будто и не спал. В голове ещё крутились обрывки боя, шум винтов и боль, которая перехлестнула через край, тогда, в далёком прошлом, но испуганное Никино лицо быстренько вернуло его к настоящему.

— Что-то случилось? — парень потянулся рукой к автомату.

— Нет, но ты так кричал во сне…

— Громко?

— Думала, что Ваську разбудишь.

— Что ж, у меня бывает, привыкай, — Гор покивал головой, неловко улыбаясь. — Тени прошлого не дают спокойно покемарить.

— Ничего себе тени, — прошептала девушка. — Ты с ними пол ночи буцькался…

— Чего-чего я делал? — удивился Горыныч.

— Ну, это, разбирался, в общем — засмущалась Ника. — Это мы так дома говорили.

— А-аа, понятно, — протирая глаза и встряхиваясь, пробормотал парень. — Народный фольклор, значит? — и, не ожидая ответа, полез наружу. — Утро уже, вы тут поваляйтесь ещё, а я гляну чего там снаружи…

— Скажи мне, Зуб, за что тебе обещаны такие огромные деньги, а? — стройный темноволосый юноша небрежно развалился в большом кресле. Белая рубаха со свободными рукавами расстёгнутая на груди, узкие бледно-голубые штаны, заправленные в высокие светлые сапоги, томный взгляд, чуть смуглая кожа лица, на котором застыло скучающее выражение. «Как иногда глаза могут обманывать!» — уже, в который раз ловил себя на этой мысли стоявший перед Темирканом мужчина. Он молчал, не отвечая на ничего не значащий вопрос. Наученный близким окружением вожака Серых, Зуб просто слушал и ждал, когда спектакль закончится, и тигр начнёт действовать, карая и милуя всех по своему усмотрению. Из секретных данных Городка он знал, что кажущееся сумасбродство у этого человека заканчивалось там, где начиналась работа, и вся вальяжность в один момент улетучивалась, оставляя на месте изнеженного юнца беспощадного прагматика. Непредсказуемый и жестокий, тот вдобавок ко всему был ещё и умным, а значит, опасным вдвойне. Начиная вместе со своими подельниками шерстить в центре полуразрушенной Москвы, бандит и беспредельщик постепенно от всех избавился. А потом, заставил недоброжелателей считаться с ним, расчищая себе поле для деятельности не только оружием, но и умением договариваться. Даже всемогущая Коалиция была вынуждена «принимать во внимание» этого человека, контролировавшего центральную часть города и выуживавшего из многочисленных тайников всяческие секреты, которые впоследствии продавал с немалой выгодой. Его подчинённым жилось вольготно и сытно, а за рисковые дела выплачивались приличные бонусы, так что недостатка в «контингенте», как он называл своих соратников, Темиркан никогда не испытывал.

Вот и сейчас, кареглазый красавец, откровенно валял дурака, наблюдая за своим недавним «приобретением». Ему докладывали, что этот коренастый, с разукрашенной кем-то рожей мужик, очень хорош — «Значит не очень, если смогли дотянуться!» Сам хозяин подземного бункера находившегося неподалёку от памятника Гоголю, в контактных делах знал толк и проводил каждый день подолгу в спортзале, изматывая себя тяжёлыми тренировками. Выход «в поле», именно так назывался многочасовой променад по точкам, где велись работы и изыскания, был непременным в его расписании, порой занимая всё свободное время. И лишь самый распоследний баклан на улицах не знал, что гибкая совсем не рельефная фигура главаря Серых — это только красивая обманчивая картинка, за которой скрывался Зверь…

— Ну, так что же? Будешь молчать, мой сладенький?

Зуб набычился, но виду не подал. И об этой хитрости Темиркана ему было известно. Будучи восточным человеком, юноша всей душой ненавидел «голубое братство» и боролся с ним весьма оригинальным способом. Используя свою женоподобную красоту, он выставлял себя в качестве приманки, испытывая, таким образом, новичков. В случае положительного результата несчастного ждал неприятный, вернее смертельный сюрприз — ему устраивали «ночь любви», насаживая на кол. Причём, у вожака Серых имелся умелец, который проводил это «мероприятие» мастерски: смазанный антисептическим составом, который чем-то смахивал на вазелин, металлический штырь неспешно загонялся через задний проход таким образом, чтобы нанести минимум повреждений внутренним органам. Экзекуция длилась несколько часов, и остриё выходило с правой стороны, у головы несчастного любовника. Сам кол имел специальную подножку и перекладину, чтобы жертва могла сидеть. После окончания процедуры «всю эту красоту», как называл её Темиркан, выставляли на общее обозрение, вместе с охраной от многочисленных любителей свежего мяса, которых развелось вокруг в невероятных количествах. В том случае, если на улице стояла зима, неудачника заботливо укутывали во что-нибудь тёплое, чтоб не простыл.

Так человек мог промучиться несколько суток…