Лесная обитель - Мэрион Брэдли

Еще не минуло и десяти лет с тех пор, как Юлий Классик попытался создать в Галлии свою империю. Веспасиан подавил мятеж и затем сразу же издал указ, согласно которому запрещалось использовать иностранных наемников в их родной стране; в легионах должны служить люди из разных частей империи. Вот поэтому мне так трудно было добиться разрешения, чтобы ты служил в Британии. Возможно, благоразумнее было бы переехать в Испанию или еще куда-нибудь. Рим очень боится, что покоренные народы снова поднимут восстание…

– Но ведь ты всегда воспитывал меня в духе преклонения перед прошлыми заслугами Рима. Чего ты добиваешься, отец, раз уж у нас с тобой такой откровенный разговор, и чего ты боишься?

Мацеллий изучающе всматривался в юное лицо сына, пытаясь разглядеть в нем черты, какими бывают наделены сильные натуры, такие, например, как его собственный отец. Подбородок волевой, – возможно, этим он чем-то и напоминал деда, – а вот нос маленький, как у всех кельтов, почти что вздернутый – это явно от матери. Ничего удивительного, что юноша выглядел совсем как британец, когда явился к нему сегодня в кабинет. «Неужели он слабохарактерный, – размышлял сам с собой префект, – или просто еще слишком молод?» И новое сомнение закралось в душу: «Сделал ли он свой выбор: кому служить и за что бороться?»

– Я боюсь хаоса… – серьезным тоном произнес Мацеллий. – Боюсь, что мир сойдет с ума. Боюсь, что опять наступят времена, подобные тем, когда за власть боролись четыре императора или когда свирепствовала Кровавая Царица. Ты ничего этого не помнишь, но в тот год, когда ты родился, всем казалось, что наступил конец света…

– Ты считаешь, что восстание римлян столь же опасно, как и мятеж британцев? – с любопытством поинтересовался Гай.

– Ты читал Валерия Максима? – неожиданно спросил юношу отец. – Если нет, то прочти как-нибудь на досуге; в библиотеке легиона должна быть пара экземпляров его сочинения. Книга скандальная; ему не следовало писать ее. При Нероне он чуть не поплатился за это головой, и я не вижу в том ничего удивительного. Он взялся за перо еще во времена божественного Тиберия; но в книге есть несколько толковых замечаний и об императорах, которые правили после него. Некоторые из них были подвержены ошибкам – что ж, богам свойственно ошибаться, и я не думаю, что эти мои слова следует расценивать как государственную измену, во всяком случае, в наше время. Но даже плохой император – это все же лучше, чем гражданская война.

– Но ты ведь говорил, что преобразования, возможно, начнутся в провинциях…

Мацеллий поморщился. Да, память у сына хорошая.

– Преобразования, но не восстание… Если помнишь, я еще сказал, что Лондиний сейчас очень похож на Рим, каким он был когда-то. В провинциях, куда не проник еще тлетворный дух разложения, который окружает императора, возможно, сохранятся добродетели старого Рима. Местные народы здесь мало чем отличаются от простых землепашцев, среди которых я вырос. Если эти народы воспримут лучшие традиции римской культуры, то, кто знает, может, Британия тоже достигнет былого величия Рима.

Мацеллий умолк.

– Поэтому ты и женился на моей матери? – наконец спросил Гай.

Мацеллий, щурясь, смотрел на сына, а перед глазами стояло лицо темноволосой девушки – красивое, с благородными чертами. Он словно наяву слышал, как она поет, расчесывая роговым гребнем свои густые кудри, которые в отблесках пламени искрились красными бликами. «Моруад… Моруад… зачем ты покинула меня?»

– Пожалуй, и поэтому тоже, – ответил он после некоторого молчания. – И, наверное, я поступил правильно. Мы тогда питали надежды на то, что наши народы сольются в единую нацию. Но это было еще до Классика… и до Боудикки. Возможно, наша мечта все же осуществится, но это будет не скоро, и ты, чтобы выжить, должен быть более предан Риму, чем истинные римляне.

– Тебе что-то известно? – хмурясь, спросил Гай.

– Император Тит болен. Мне это не нравится. Он еще молод. Но если он умрет, кто знает, что нас ожидает? Домициан не внушает мне доверия. Я дам тебе один совет, сын: постарайся устроить свою жизнь так, чтобы не попадать в поле зрения государя. Ты честолюбив?

– Упаси боже, – отозвался Гай.

Однако Мацеллий заметил, какой гордостью вспыхнули глаза сына. Что ж, нет ничего плохого в том, что юноша честолюбив; нужно только умело направлять его амбиции. Он рассмеялся.

– Ладно, как бы там ни было, сейчас самое время сделать следующий шаг по пути повышения статуса нашего рода. На императоре это никак не отразится… Тебе сколько лет – девятнадцать? Самое время жениться.

– Через несколько недель мне исполнится двадцать, отец, – ответил Гай, бросив подозрительный взгляд на Мацеллия. – Ты уже кого-нибудь подыскал для меня?

– Полагаю, тебе известно, что у Клотина – да-да, у того самого Старого Клопа – есть дочь… – начал Мацеллий и тут же умолк, потому что Гай громко рассмеялся.

– Да хранят меня боги. Мне чуть ли не силой пришлось выпихивать ее из своей постели, когда я гостил у них.

– Клотин скоро станет одним из самых влиятельных людей провинции, хоть он и британец. И я не стал бы возражать, если бы ты пожелал взять в жены его дочь, но, поскольку она такая нескромная девушка, говорить не о чем. Мой отец был плебейского рода, но он знал всю свою родословную. Честь рода превыше всего – ты должен быть уверен, что дети, носящие твое имя, зачаты тобой.

В дверях появился раб с подносом в руках. Он принес вино и сухое печенье. Мацеллий наполнил вином два кубка, один из них протянул Гаю и стал жадно пить.

– Есть еще одно предложение. Возможно, оно больше придется тебе по душе. Ты, наверное, не помнишь, но в детстве ты был помолвлен с дочерью одного моего давнего приятеля. Его зовут Лициний. Сейчас он уже прокуратор. Конечно, эта помолвка тебя ни к чему не обязывает.

– Отец, ты уже говорил с ним? – поспешно спросил Гай. – Надеюсь, вы не обсуждали ничего конкретного…

Мацеллий внимательно посмотрел на сына.

– А что? У тебя есть на примете другая девушка? Ты же знаешь, из этого ничего не выйдет. Брак – это прежде всего социально-экономический союз. Поверь мне, сын. Романтические увлечения недолговечны.

Гай понурился, его светлое лицо потемнело. Юноша поднес к губам кубок с вином и с нарочитой медлительностью сделал небольшой глоток.

– У меня есть девушка, и это не просто страсть. Я сделал ей предложение, – тихо проговорил он.

– Что?! Кто она? – рявкнул Мацеллий, в изумлении глядя на сына.

– Она – дочь Бендейджида.

Мацеллий с грохотом опустил кубок на поднос.

– Это невозможно. Он объявлен вне закона, к тому же, если не ошибаюсь, он друид. Хорошего рода, тут я не спорю и ничего не имею против самой девушки, раз она его дочь, но это только усложняет ситуацию. Подобные браки…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});