Будь ты проклят, сводный! - Анна Милтон

твой визг услышали в соседних домах.

Я замахиваюсь и ударяю Антона по щеке.

— Я ненавижу тебя, — проговариваю очень медленно. В ушах стоит звон от пощечины.

Опомниться не успеваю, как сильная, нервная дрожь из кончиков пальцев расползается по всему телу. Меня предательски трясет, в глазах скапливается влага и усиливается ощущение жжения. Только бы не заплакать, только бы не заплакать… только не перед ним — выродком без души, сердца и совести. Бездушный монстр, ухитряющийся вписываться в социум, притворяясь человеком.

Антон наступает, оттесняя меня назад и «пленяя» между своим телом и кухонной тумбой. Я смотрю на него сквозь пелену влаги, затаив дыхание. Сдержать напор слез мне так и не удалось. Барьер сносит ударной волной хаотичных эмоций.

— Верю, что ненавидишь, — неожиданно журчащим от удовольствия голосом изрекает сводный и дотрагивается ладонью до моей пылающей щеки. — И мне это нравится. Цепляйся за это чувство, как только можешь. Нам никогда не быть друзьями, близкими друг другу людьми.

— Мы были ими… — всхлипываю я.

Даю слабину. Черт! Услышав мою скорбь о прошлом, о том, что мне чудовищно больно до сих пор, Курков замирает. Вернее, его рука на моем лице. Ладонь леденеет, но по-прежнему горящие глаза всматриваются с пугающей пронзительностью в мои.

— В прошлой жизни, — флегматично отвечает Антон, задевая большим пальцем уголок моих губ.

Я слабо качаю головой, и его ладонь соскальзывает вниз.

— Почему ты так жесток со мной?

Он издает тяжелый глубокий вздох, зажимая двумя пальцами переносицу.

— Просто. Надо же себя развлекать.

— Тупая причина, Курков, — цежу я. — Из-за тебя мне умереть хотелось, лишь бы перестать чувствовать себя таким ничтожеством. А ты просто страдал от безделья?!

— Чё ты мелешь, Ибрагимова? Умереть? Совсем больная?

— Да! Из-за тебя! — я взрываюсь, бурно жестикулируя руками. — Из-за унижения, которое я пережила… боже, ты хоть представляешь, каково это, а? Ты хотя бы на секунду задумывался, через что мне пришлось пройти, потому что тебе было скучно? Проклятый ты эгоцентрик! Только и думаешь, что о себе, несчастном. Если бы все, чьи родители развелись, опустились бы до твоего уровня эмпатии, Антон, то… господи, страшно представить, что стало бы с человечеством.

Почему из стольких людей он выбрал грушей для оттачивания садистского мастерства именно меня? Каждый раз, когда я ловила себя на этой мысли, мне становилось еще хреновее, потому что, фактически, я предпочла бы, чтобы вместо меня страдал кто-то другой.

Хотя ответ всегда лежал на поверхности, и я все-все понимала. Расторжение брака родителей стало для Антона невосполнимой утратой, а причину этой катастрофы он видел в моей маме. И во мне. От дружбы до вражды один развод. Он всей своей сущностью отторгал новый жизненный уклад и делал все от себя зависящее, чтобы мы с мамой не чувствовали спокойствие и счастье в новой семье. Антон Курков не любил проигрывать с самого детства, а в этой битве победа ему не светила.

Но мы же выросли.

Мы взрослые люди, черт подери!

Я бы сумела простить его за все. Я бы хотела простить Антона. Если бы он искренне раскаялся.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ТАША

Год назад

Сегодня все должно пройти идеально.

Хорошо, пусть не совсем идеально, но близко к образцовости. Для меня это крайне важно — завершить уродливую школьную стезю красиво, достойно. И блистать, блистать, блистать! В чудесном, сказочной красоты платье, подаренном Аркадием Валерьевичем, я впервые чувствую себя настоящей принцессой. Я себе нравлюсь, и мне не хочется заползти под кровать, заткнув уши, чтобы не слышать, как дверь в мою комнату пытаются выломать, чтобы выволочь меня и потащить на вечер празднования по случаю выпускного. Сердце подсказывает, что сегодня мне не придется притворяться, улыбаясь одноклассникам. Мы не были дружны, и меня сторонились… Но сегодня они будут смотреть в мою сторону.

Нужно выдохнуть. Все это — почти пройденный путь. Осталось лишь пережить один вечер.

Я не могу наглядеться на собственное отражение, и мама периодически заходит в комнату, чтобы напоминать мне о поджимающем времени. Нам пора выдвигаться, но как отойти от зеркала…

Я безостановочно кручусь на месте, поправляя свой фантастический наряд. То тут разглажу складочку на ткани, то там немного подтяну. Я должна выглядеть безупречно, ведь он пообещал, что мы наконец-то встретимся.

Несколько месяцев назад я познакомилась с Ильей в социальной сети. Влюбленность озарила мою тонущую во мраке и безнадежности душу пронзительно ярким лучом. Невзирая на то, что мы прежде не виделись вживую, нас с Ильей объединяют сотни часов переписок, тонны сообщений и фотографий. Он добрый, смешной, понимающий. В такого невозможно не втрескаться по уши. Кареглазый брюнет с кубиками пресса! Предел мечтаний. И что он нашел в такой неудачнице с лишними килограммами, как я?.. Зажатую, закомплексованную в себе. Хорошо. Я уже без лишних кило, но до сих пор неудачница. Ради того, чтобы влезть в подарок отчима, пришлось устроить недельку интенсивных тренировок и поморить себя голодом. Аркадий Валерьевич предложил перешить платье, но я отказалась. Неподходящая по размеру вещь послужила мощным стимулом, наконец, начать себя менять.

Я мечтаю, чтобы Илья стал моим первым. В идеале, конечно. Может, реальная встреча его все-таки разочарует, и мы расстанемся. От этой мысли неприятный холодок по коже носится. Хочется верить, что мой план по потере невинности воплотится, как и было задумано. Этой ночью. Я и он. Не хочу поступать в универ девственницей. Не хочу дожидаться совершеннолетия, чтобы «все было по правилам». Господи, как будто я единственная на свете семнадцатилетняя девчонка, решившаяся на первый секс!

— Харэ слюни пускать, токолошка. Выглядишь, как идиотка.

Вихреватые мерцающие грезы о встрече с Ильей, приехавшим в Москву из Питера ради меня, стремительно гаснут, как только из-за моей спины доносится гадский голос сводного брата. Вздрогнув, я оборачиваюсь через плечо и складываю на груди руки крест-накрест, инстинктивно прячась от него. Антон глазами режет по мне, точно скальпелем.

— Чего застыла? — лениво и с пренебрежением перекатывая на языке слога, словно во рту