Спорим, ты меня полюбишь?! (СИ) - Биглова Алла

— Понимаешь, Лин, я должен быть единственным, кто на тебя так жадно смотрит, — услышала короткий ответ от своего сводного брата. — Единственным, кто к тебе прикасается.

— Что, прости? — переспросила, решив, что мне послышалось, но по его взгляду и тому, по его прикосновениям, догадалась, что мне не послышалось.

— Ты все слышала, рыжая лисичка, — усмехнулся он. — Все слышала. Они не должны смотреть на тебя так… — парень разместил руки по обе стороны от меня, заставив прижаться поясницей о столешницу. — Скажи, что услышала меня, — прохрипел, слегка касаясь подбородком моей щеки.

— Нет, — упрямо покачала головой. Я не могу отвечать за других. Нам действительно не стоило идти в этот чёртов клуб.

— Да, Лина, да, — упрямо повторил он. — Или я буду избивать каждого, кто смотрит на тебя так же… Кто ещё раз прикоснётся к тебе, — после чего он страстно меня поцеловал, и я окончательно забылась.

Ответила, полностью растворяясь в его прикосновениях, потому что спорить с ним и с собой не могла. В какой-то момент оказалась сидящей на его кухонном гарнитуре, слегка покраснев: такого у меня ещё не было.

Но мне было слишком любопытно, слишком хорошо, чтобы отказываться. Я бы продлила это сумасшествие до бесконечности, но всё хорошее тоже когда-то заканчивается.

Добравшись до вершины экстаза простонала, сдерживаясь от желания расцарапать любимому спину и, заодно, закричать.

— Ну, вот, а ты боялась, — усмехнулся Стас, нежно поцеловав меня в плечо. Футболка спозла до локтя моей правой руки. Похоже, я безбожно растянула её за одно короткое, но насыщенное событиями утро.

Плевать.

Мы позавтракали, смешно передразнивая друг друга. Как же с ним было легко и весело, не думая ни о каких проблемах.

— Стас, у тебя синяк под глазом… он стал чётким, — заметила и тяжело вздохнула. У родителей будет очень много вопросов.

— Не переживай, я захвачу с собой бодягу, через пару дней всё пройдёт. Что сказать твоему отцу — я придумаю.

Как же просто он решал все проблемы!

А потом нас настигла реальность. Позвонила мачеха, и Стас ответил, что мы будем в течение часа. Тяжело вздохнула.

— Ты хочешь сказать родителям? — наконец, тихо поинтересовалась я.

— А ты готова? — вопросом на вопрос ответил Стас.

Замерла, пытаясь понять, чего хочу на самом деле. Запуталась, застыла, меня словно парализовало. И тогда я поняла свои истинные желание. Покачала головой, надеясь, что Стас меня поймёт.

Я не готова. Всё слишком быстро. И говорить об этом — рано. Я не знала, что будет дальше. Не знала, как всё сложится. Две недели — это такой короткий срок…

— Тогда отложим этот вопрос до тех пор, пока не почувствуем, что настало время, — Стас улыбнулся, легко махнув на это рукой.

Как же с ним было просто. Выдохнула и просто обняла, не в силах сказать вслух насколько я ему благодарна.

Стас поцеловал меня в шею, и по телу пошла приятная дрожь. По его хитрым глазам поняла, что засранец готов на третий забег.

— Стас, — умоляюще простонала. — Нас родители ждут, — хотя сама хотела ничуть не меньше, чем он.

— Как скажешь, дорогая, — усмехнулся он, нехотя выпустив меня из объятий.

Переоделась, привела себя в порядок, а затем на глаза попалось то самое платье, которое доставило вчера массу проблем. Никак не могла решиться положить его в сумку. Стас заметил мои метания и вопросительно посмотрел на меня.

— Можно оставить этот наряд у тебя? — выбрасывать его было жаль, а взять с собой — не хотелось.

— Да, конечно, — кивнул Стас. — Холодными вечерами буду в него наряжаться и думать, что так ты ближе.

— Дурак, — рассмеялась, пихнув его в бок.

В конце концов, мы всё-таки сели в машину. Пока ехали — наблюдала за городом, пытаясь отогнать грустные мысли о том, как Стасу придётся объясняться с моим отцом, и как последний отреагирует на сцену в баре…

Как бы я не хотела оттянуть этот момент, как бы мысленно не молила о пробке на мосту при выезде из города, мы очень быстро приехали к родительскому коттеджу. Тяжело вздохнула: бежать было некуда, да и уже поздно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

У страха глаза велики. Именно он придумывал мне кучу различных вариантов исхода событий после того, как родители увидят следы драки на лице Стаса.

Тем не менее, Стас смело вошёл в дом, как ни в чём не бывало. Поражалась его храбрости и, как трусливая, напакостившая мышь, юркнула следом.

Родители встретили нас радостно, пока не рассмотрели видок Стаса.

— Как погуляли? — улыбнулась мачеха, глядя мне в глаза, а затем перевела взгляд на Стаса и охнула.

— Что произошло? — кажется, отец сразу же забыл о моём существовании, строго всматриваясь в Стаса. По крайней мере, на моём лице не было неприятных следов.

А я застыла, задрожав, потому что не знала, как вступиться, как защитить любимого, как сказать, что он спасал меня?!

Язык онемел, и я лишилась дара речи, не зная, что говорить.

Стас

Мне было слишком хорошо, чтобы бояться реакции старшего поколения. Вообще очень надоело бояться. Была бы моя воля, выдал бы им обоим правду, и, если бы родителям не понравилось, увёз Лину к себе, наслаждаться последними деньками наедине с ней перед её возвращением в Москву.

Но Лина была явно не готова к такому повороту, и поэтому я стоял посреди гостиной, улыбался и молчал.

— Стас, что произошло? — грозной тучей навис надо мной отчим, и я понял: пора.

— Ничего страшного, — начал я свою гениальную, заранее спланированную речь. — Мы были в ресторане, поели, потанцевали, а потом к Лине подошёл мужчина, приглашая уйти с ним. Я сначала вежливо попросил его отойти, он оказался тупым и не понял, и я решил поговорить на его языке: полез в драку, — абсолютно спокойно рассказал я, как будто со мной это случалось каждый день.

Конечно, я упустил несколько ярких подробностей, которые родителям знать не стоило. Но это не ложь, просто «у меня память плохая на детали».

— Ну, я немного увлёкся, да, — добавил, когда мама подошла ко мне, разглядывая рану на руке, с которой я предварительно снял бинт. — Синяк пройдёт через пару дней, я как раз бодягу взял. А костяшки пальцев заживут через неделю — другую.

Отчим молчал, вглядываясь в меня, словно пытаясь понять, говорю ли я правду, или нагло вру. Потом он вздохнул и повернулся к Лине:

— У тебя точно всё хорошо?

Наконец-то вспомнил про дочь! Так и хотелось его осудить, но не стал.

— Да, папа, — моментально ответила она. — Я отделалась лёгким испугом.

Усмехнулся. Она училась на ходу. Если под «лёгким» можно было принять её слёзы, за которые я себе не прощу, и наше утреннее примирение, то да, всё так и было.

— Что ж, Стас, ты молодец, что постоял за честь сестры. Теперь-то мне точно не будет страшно отпускать с тобой Лину куда-либо, — отчим похлопал меня по плечу, и я поморщился от неприятной боли. — Ой, прости.

Ну, да. Конечно. Если и отпускать со мной Лину, то бояться нужно не окружающих, а меня. Я за неё мог и разорвать в клочья, но то, что я делал с ней… Говорить вслух об этой острой мысли я не стал.

Мы ещё немного посмеялись над случившемся, а затем Лина убежала к себе на второй этаж, пока мама занялась моим синяком.

Что ж, опасность миновала. Впереди нас ждала другая — раскрытие наших отношений перед родными. Ох, чувствую, это будет очень непросто. Но я справлюсь.

Точнее, мы справимся.

Лина

Стас в очередной раз выкрутился с наименьшими потерями. Мой отец его похвалил, а я вновь поразилась суперспособности парня выходить сухим из воды. Но винить его мне было не в чем: он действительно сказал правду, просто не вдавался в подробности.

А дьявол, как говорится, крылся в мелочах.

Выходные прошли спокойно, родители не пытались нас спалить, да и мы вели себя естественно, словно между нами ничего не было. И я вновь мечтала оказаться в постели со Стасом. Одна только мысль об этом уже сводила меня с ума, будоражила моё сознание.