Волшебники. Книга 1 - Лев Гроссман

Это было невероятное облегчение. Он повторил жест, и наружу вылетело еще несколько искр, которые на этот раз были гораздо слабее. Он смотрел как они вяло оседали вокруг него. На третий раз вылетела всего одна искра.

— Что это значит? — спросил Квентин.

— Понятия не имею, — ответила профессор Сандерленд. — Я запишу тебя как «Неопределенного». Попробуем снова в следующем году.

— В следующем году? — с растущим чувством разочарования Квентин наблюдал, как профессор спрыгнула со стола и принялась открывать ставни, одну за другой. Он вздрогнул от ворвавшегося в комнату солнечного света. — Что вы имеете в виду? И что мне делать все это время?

— Ждать, — сказала она. — Так бывает. Люди просто слишком серьезно относятся к подобным вещам. Будь душкой и пригласи следующего, хорошо? Мы уже отстали от графика, а ведь еще только полдень.

Лето тянулось в замедленном режиме. На самом деле, за пределами Брейкбиллс была осень, и Бруклин, куда Квентин вернулся на летние каникулы, встретил его прохладой и серостью, а его улицы были устланы коричневыми мокрыми листьями и сплющенными семенами гингко, от которых несло рвотой.

В своем старом доме он был чем-то вроде призрака: ему нужно было очень постараться, чтобы стать заметным для своих родителей, которые как-то странно удивлялись, когда фантом их сына требовал их внимания. Джеймс и Джулия были в колледже, так что Квентин подолгу гулял. Он добрел до промышленной части канала Гованус, где вода позеленела из-за радиоактивных отходов.

Он играл в баскетбол на заброшенных площадках, на которых давно не было сетки, зато были лужи из дождевой воды в углах. Осенняя промозглость лишила мяч его привычной прыгучести. Мир Квентина был не здесь, он был в другом месте. Квентин обменивался редкими имейлами с друзьями из Брейкбиллс — Элис, Элиотом, Сурендром, Гретхен — и без особого энтузиазма просматривал заданную на лето книгу восемнадцатого века по истории магии, которая внешне показалась ему довольно тонкой, но в которой, благодаря особой библиографической магии, уместилось не меньше 1832-х страниц.

В ноябре он получил конверт кремового цвета, который каким-то образом оказался вложенным в «Историю магии». Внутри него была карточка с изящно выгравированным гербом Брейкбиллс, текст которой приглашал его вернуться на занятия в шесть часов вечера через узкий переулок около Первой Лютеранской Церкви, по которому никто никогда не ходил, в десяти кварталах от его дома.

Квентин покорно предстал в назначенное время в назначенном месте. Такой поздней осенью солнце садилось в половину пятого, однако на улице было непривычно тепло. Стоя там около прохода и высматривая припозднившихся священнослужителей, которые могли бы обвинить его в незаконном проникновении или — еще хуже — предложить ему духовное наставничество, пока автомобили со свистом проносились по улице за его спиной, он как никогда был уверен в том, что помешался, и что Бруклин был единственно возможной реальностью, а все произошедшее в прошлом году — галлюцинацией, доказательством того, что однообразие реального мира окончательно и бесповоротно его доконало, и он выжил из ума. Улочка была настолько узкой, что ему приходилось идти по ней практически боком, а его набитые школьные сумки — темносиние с коричневой отделкой, типичная расцветка Брейкбиллс — царапались о каменные стены, окружавшие его с обеих сторон. Квентина переполняла уверенность в том, что через 30 секунд он окажется в тупике.

И тут из самого дальнего конца переулка до него донеслось дуновение теплого ветерка со сладким запахом позднего лета, сопровождаемое стрекотанием сверчков, а вдали показалось бескрайнее зеленое море. И он побежал, несмотря на свои тяжелые сумки.

И вот наступил первый день семестра, а Квентин и Элис застряли на поляне, где было жарко, как в печке, возле изысканного белого викторианского бунгало. Это было место, в котором студенты, занимавшиеся Магией физического воплощения, собирались по вторникам на еженедельный семинар.

На тестировании Элис показала наличие высокотехнической Специализации, которая подразумевает управление светом — она сказала, что это называется светоманипуляцией — что позволило определить ее в группу Магии физического воплощения. Квентин же был там, потому что эта группа волшебников была самой малочисленной; к тому же, туда редко вступали новички, поэтому это было лучшее место, чтобы перекантоваться, пока у него не появится собственная Специализация. Первый семинар был назначен на 12:30. Квентин и Элис были на месте раньше положенного срока, но сейчас было уже почти пять часов, и они проторчали там весь день. Уставшие, они изнывали от жары, умирали от жажды и были раздражены, но ни один из них не собирался сдаваться и возвращаться домой. Если они собираются стать Физкидами, им, похоже, придется доказать, что они достойны этого, и войти через парадную дверь.

Они сидели под стоящим неподалеку огромным ветвистым буком, которому было наплевать на их тяжелое положение. Они прислонились к его стволу, а между ними расположился толстый серый корень.

— Так что ты хочешь сделать? — устало спросил Квентин. В послеполуденном солнечном свете парили крошечные пылинки.

— Я не знаю. — Элис снова чихнула. — А что предлагаешь ты?

Квентин подергал траву. Из Дома послышался взрыв хохота.

Если и существовал какой-то пароль, то они его не нашли. Они с Элис провели целый час в поисках скрытых надписей: просканировали дверь всеми возможными спектрами, которые только могли прийти в голову, видимыми и невидимыми, от инфракрасного до гамма, попытались содрать краску, чтобы заглянуть под нее, но ничего. Элис даже попробовала продвинутые графологические заклинания на зернистой поверхности дерева, но все оставалось по-прежнему. Они применили к замку силу, поворачивая механизмы внутри, будто отмычкой, но и это не помогло. Они поискали четырехмерный проход, огибающий дверь. Они набрались смелости создать что-то вроде фантомного топора — они не могли припомнить правило, которое злостно при этом нарушали — но на двери не осталось даже царапины. Какое-то время Элис была уверена, что дверь — это иллюзия, что ее вообще не существует, однако на вид и на ощупь она была явно настоящая, и ни один из них не мог найти заклинания, которое нужно было бы разрушить.

— Посмотри на это, — сказал Квентин. — Похоже на жалкую лачугу Гензель и Гретель. Я думал, Физкиды крутые.

— Через час будет ужин, — сказала Элис.

— Я его пропущу.

— Сегодня ягненок, с розмариновой корочкой. И картофель «дофине». — Благодаря своей эйдетической памяти Элис запоминала странные детали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});