Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Почему он сказал о произношении? Я ведь не спрашивал. Догадался сам? А почему он должен догадаться об этом?»
Жутковатым туманом сгущалось подозрение.
Приехали. Вышли. Кореньков расчетливо, методично сманеврировал к краю группы, выждал и быстро шагнул к спешащему по тротуару с деловым видом прохожему:
— Простите, мсье, как пройти к станции метро «Жавель»?
Прохожий запнулся, ткнул пальцем в сторону и наддал.
— Дмитрий Анатольевич, что же вы? — укорил Вадим Петрович: он стоял за спиной. — Какой-то вы сегодня странный. И вид больной. Ну ничего, завтра будем дома. Переутомились от обилия впечатлений, наверное? это бывает.
«Почему он промолчал? И — метро совсем не там!»
Они сгрудились у особняка, где окончил свои дни Мирабо. Кореньков оперся рукой о теплые камни цоколя, нагретые солнцем, и без всякой оформленной мысли поковырял ногтем. Камень неожиданно поддался, оказался не твердым, сколупнулась краска, и под ней обнаружилось что-то инородное, вроде прессованного картона… папье — маше.
Нервы Коренькова не выдержали. (Драпать… Драпать… Драпать!..)
Боком-боком, по сантиметру, двинулся он назад. Группа затопотала за Дени, Вадим Петрович отвлекся, Кореньков собрался в узел, улучил момент — и выстрелил собой за угол!
Бегом, быстрее, свернуть, налево, еще налево, направо, быстрее! Юркнул в подворотню и затаился, давя кадыком бухающее в глотке сердце.
Поднял глаза, ухнул утробно, осел на отнявшихся ногах.
Никакого дворца не было.
Высилась огромная декорация из неструганных досок, распертых серыми от непогод бревнами. Занавески висели на застекленных оконных проемах. Посреди двора криво торчала бетономешалка с застывшим в корыте раствором, и рядом валялась рваная пачка из-под «Беломора».
Поспешно и со звериной осторожностью Кореньков заскользил прочь, дальше, как можно дальше, задыхаясь рваным воздухом и оглядываясь.
Вот еще особняк, обогнуть угол, второй угол: ну?!
Внутри громоздкой фанерной конструкции, меж ржавых растяжек тросов, влип в лужу засохшей краски бидон с промятым боком.
Обратно. Дальше.
Вот люди сидят за столиками под полосатым тентом. Бесшумно подобрался он с тыла, отодвинул край занавески: говорили по-русски, и не с какими-то там эмигрантскими интонациями, — родной, привычный, перевитый матерком говорок. А одеты абсолютно по-парижски!..
С бессмысленной целеустремленностью шагал он по проходам и «улицам», слыша русскую речь, и теперь ясно различал привычную озабоченность лиц, привычные польские и чехословацкие портфели, привычные финские и немецкие костюмы, привычные ввозимые моряками дешевые модели «Опеля» и «Форда».
Эйфелева башня никак не тянула на триста метров. Она была, пожалуй, не выше телевышки в их городке — метров сто сорок от силы. И на основании стальной ее лапы Кореньков увидел клеймо Запорожского сталепрокатного завода.
Он побрел прочь, прочь, прочь!.. И остановился, уткнувшись в преграду, уходившую вдаль налево и направо, насколько хватало глаз.
Это был гигантский театральный задник, натянутый на каркас крашеный холст.
Дома и улочки были изображены на холсте, черепичные крыши, кроны каштанов.
Он аккуратно открыл до отказа регулятор зажигалки и повел вдоль лживого пейзажа бесконечную волну плавно взлетающего белого пламени.
Не было никакого Парижа на свете.
Не было никогда и нет.
Резервация
Топонимика и эзотерикаНазвание «Переделкино» при простейшем морфологическом анализе слова расчленяется на приставку «пере», корень «дел», суффиксы «к» и «ин» и окончание «о». Таким образом, на первый взгляд его можно счесть образованием от существительного «дело». Однако и приставка «пере», и само существительное «дело» несут семантическую нагрузку действия; сам корень «дел» как формообразующее начало первичен не в существительном, а в исходном глаголе «делать» — существительное «дело», несмотря на краткость флексии, является отглагольным образованием. (Ср. «бить — било», «рыть — рыло», «орать — орало», «мыть — мыло», «шить — шило» и т. д. Т. е. «деть/деять/ — дело». Видно, что, строго говоря, в этих случаях «л» является формообразующей флексией отглагольного существительного. Исходным корнем выступает «де». «Деять», «действовать».
«Деяние», «деятельность». Исходная пара «деять — дело» заменилась со временем на «делать — дело» в процессе палатализации и замены юсов на «в» или «л».)
Ближайшей же исходной формой со всей очевидностью выступает глагол «переделать». Приставка «пере» несет функцию совершенного вида — завершенности действия. И одновременно — его изменения.
Если в традиционной лингвистической парадигме глагол «делать» выражает общее креативное начало и указывает на действие, то при углубленном анализе, в объеме этнической культурной парадигмы «делать» выступает основой сакраментальной русской идиомы «Что делать?» и наполняется философским содержанием. Что делать? Переделывать.
Приставка «пере» кладет на существительное стилистический оттенок революционного пере-образования. Переделатъ, пере-оборудовать, пере-вернуть, пере-строить, пере-иначить. Иначе. Делать не так, как раньше.
Нельзя обойти вниманием еще одно, официально табуированное, значение глагола «делать», свойственное советской эпохе. Это совершать половой акт в качестве активной стороны, тем самым понуждая противную сторону своей воле. «Переделать» приобретает значение всеобщего охвата вышеупомянутым глаголом. Т. е. «делать/сделать» многих, всех.
В том же смысловом контексте существительное «делка» означало «дефлорированная девушка», «не девственница» (в противоположность существительному «целка»). «Переделкино», как мы видим, указывает как на упомянутый процесс, так и на место осуществления этого процесса, причем близкого к завершенному/совершенному виду.
Тогда становится понятным, почему советские органы остановились именно на этом названии для писательской резервации. До эпохи тотального телевидения именно писатель занимал в социопсихологическом пространстве страны место, принадлежащее сегодня телеведущему. Сублимированный сексуальный акт проводился в середине XX века не с телеэкрана, но с книжных страниц. На писателей возлагалась обязанность таким образом формировать (делать, высекать, чеканить, выколачивать, прессовать, долбить, обрабатывать, барабанить, трахать) новую человеческую общность — советский народ.
Занятие это трудное; в трудах человек старится быстро. На физиологические и геронтологические процессы и возрастные изменения указывает разговорная форма названия, где предударный гласный в соответствии с законами фонетики редуцируется и со временем вовсе исчезает из произношения: «Перделкино».
Стилистически несколько пренебрежительная и эмоционально ослабленная форма просторечия «Перделкино» при семантическом анализе легко вскрывается как указание на тщету трудов и дней, что является прямым отсылом к античной литературе (Гесиод, «Труды и дни») и Ветхому Завету (Экклезиаст, «суета сует и всяческая суета…») — этим колыбелям всей современной литературы.
Топография: тактика и баллистикаРезервация расположена недалеко от Можайского шоссе, в пределах досягаемости 122 мм пушки танка ИС-3: танки находятся в близрасположенной Кубинке. Марка танка («Иосиф Сталин — Троица») имеет ярко выраженный идеологический подтекст. Даже с учетом пересеченной местности и сезонной распутицы танкам требовалось не более получаса, чтобы войти в Перделкино и полностью взять его под контроль. Это свидетельствует о серьезнейшем значении, придаваемом Советской Властью литературному труду.
«Я хочу, чтоб к шшшш-тыку (бронебойному снаряду) приравняли перо (нож)», — писал поэт той эпохи. Толщина, прочность и оптимальные углы наклона брони танка ИС-3 гарантировали ему успех в борьбе с амбициозным противником, обладавшим значительной пробивной силой.
Период политико-экономической стагнации в СССР имел одним из аспектов музеизацию всей страны. Если резервация эволюционировала в особого рода (грамм. и физ. среднего) уникальный литературный музей, то полигон в Кубинке — в музей танковых войск. Тактическая выгодность местоположения Перделкина из реальной стала скорее метафорической, однако следует отметить, что на дальнобойности танковых орудий метафоризация практически не сказалась. (Незначительный износ стволов и увеличение рассеивания при стрельбе легко компенсируются интенсивностью огневого контакта.)
По-прежнему писатели могли учить близлежащих танкистов искусству словесного налета и маневра словом, а танкисты близких им писателей — маскировке под огнем, преодолению препятствий и наезжанию на цель гусеницами.
- Протоколы Сионских Мудрецов - Алекс Тарн - Современная проза
- Короткая проза (сборник) - Михаил Веллер - Современная проза
- Остров для белых - Веллер Михаил - Современная проза
- Застолье с барабашкой - Михаил Каришнев-Лубоцкий - Современная проза
- КОГИз. Записки на полях эпохи - Олег Рябов - Современная проза
- Слово в пути - Петр Вайль - Современная проза
- Костер на горе - Эдвард Эбби - Современная проза
- Одна, но пламенная страсть - Эмиль Брагинский - Современная проза
- Графоман Жюль Верн - Михаил Веллер - Современная проза
- Недорогие удовольствия - Михаил Веллер - Современная проза