Сахарские новеллы - Сань-мао

не так?

– Лучше послушайте меня! Идите торговать к почте, там больше всего народу, – посоветовал Пако.

Ну конечно, ведь наша клиентура – это европейцы, потому что сахрави рыбу не едят.

Мы отправились к канцелярскому магазину и купили там доску и мелки. В знакомой лавочке нам одолжили весы.

На доске мы изобразили красную рыбину в прыжке и приписали: «Свежая рыба, 50 песет кило».

Когда мы подъехали к почте, было уже пять часов вечера. Как раз привезли посылки и письма, прибывшие авиапочтой, и к почтовым ячейкам повалил народ. Мы остановили машину, водрузили на лобовом стекле доску с надписью и распахнули багажник. Проделав все это, мы раскраснелись, подбежали к тротуару напротив и уселись там, боясь поднять глаза на проходивших мимо людей.

Люди шли и шли себе мимо, и никто не останавливался, чтобы купить у нас рыбы. Посидев немного, Хосе сказал:

– Сань-мао, ты сказала, что мы – «рыбаки-простаки». Наверно, не стоит простакам полагаться на шальной заработок!

– Поехали домой? – Весь мой энтузиазм как ветром сдуло.

В этот момент мимо проходил сослуживец Хосе. Увидев нас, он подошел поздороваться:

– Что, прохлаждаетесь?

– Какое там, – неуклюже поднялся Хосе.

– Рыбу продаем! – Я показала ему на нашу машину.

Этот товарищ Хосе был старый холостяк и тертый калач. Поглядев на нашу доску и на открытый багажник, он сразу все понял и потащил нас обратно к машине.

– Чтобы продавать, надо людей зазывать! И нечего тут робеть. Идите-ка сюда, я вам покажу.

Выудив из багажника рыбину, он заорал громовым голосом:

– Эй-о! Свежая рыба! Семьдесят пять песет за килограмм! Эй-о! Ры-ба! Эй-о! – Цену он задрал по собственному почину.

Вокруг моментально собрался народ, привлеченный его выкриками. Мы не верили своим глазам. Оказывается, продать двадцать с лишним рыбин – пара пустяков, они разлетелись в мгновение ока.

Усевшись на земле, мы подсчитали выручку: больше трех тысяч песет. Когда мы снова подняли головы, приятель Хосе, весело ухмылявшийся, был уже далеко.

– Хосе, мы обязательно должны его отблагодарить, – сказала я.

Когда мы вернулись домой, то буквально с ног падали от усталости. Я приняла душ, надела махровый халат, отправилась на кухню, вскипятила воду и закинула в нее макарон.

– И это все? – разочарованно протянул Хосе.

– Поедим, что есть, я до смерти устала. – На самом деле мне и есть-то не хотелось.

– Я тружусь с самого рассвета, а ты кормишь меня макаронами? Не буду их есть! – Он разозлился, оделся и собрался уходить.

– Куда это ты собрался? – закричала я.

– Ужинать! – ответила мне эта бетонная башка.

Что мне оставалось делать? Я снова переоделась и побежала за ним. Конечно, он направился в ресторан отеля «Насьональ», больше ужинать было негде.

В ресторане я потихоньку выговаривала Хосе:

– Такого дурачину, как ты, надо еще поискать. Заказывай все самое дешевое, понял?

И ровно в этот момент мы увидели одного из начальников Хосе. Хлопнув в ладоши, он подошел к нам и громко провозгласил:

– Вот так удача! Раз уж я остался без компании, то поужинаем вместе. – Не дожидаясь приглашения, он уселся за наш столик.

– Сегодня, кажется, завезли свежую рыбу! Как вам? Закажем три порции, в пустыне это большая редкость, – продолжал он свой монолог.

Как истинному начальнику, ему и в голову не пришло поинтересоваться мнением других. Не спросив нас, он позвал официанта и распорядился:

– Салат из свежих овощей, три порции рыбы, вино несите сразу, а десерт – попозже.

Метрдотелем ресторана оказался тот самый человек, что в полдень покупал у нас рыбу. Ничего не подозревая, он подошел к нашему столику, увидел, как мы с Хосе уплетаем рыбу, и остолбенел. Раскрыв рот, он смотрел на двух душевнобольных, поедающих по двенадцатикратной цене свою собственную, проданную ему ранее рыбу..

Когда пришел счет, Хосе с начальником заспорили, кому платить, и в итоге победил Хосе. На оплату ужина ушла вся выручка за проданную у почты рыбу, осталась лишь какая-то мелочь со сдачи. В этот момент я поняла, что и пятьдесят, и семьдесят пять песет за килограмм было непозволительно мало. Это же пустыня, в конце-то концов.

На следующий день мы проснулись поздно. Я встала, сварила кофе, что-то положила в стирку. Лежавший в постели Хосе сказал мне:

– Хорошо еще, что у нас осталась квитанция отеля «Насьональ», иначе вчерашний день обернулся бы полной катастрофой. Деньги на бензин, считай, пропали. Не говоря уже о том, что мы трудились как рабы на галерах.

– Квитанция… на получение денег…

С отчаянным криком я побежала в ванную, выключила стиральную машинку, извлекла из мыльной пены свои брюки, сунула руку в карман… Квитанция превратилась в размякшую белую кучку, которую было уже не собрать.

– Хосе, последняя рыбка уплыла! Снова пришло время картофельных лепешек…

Я села на каменную ступеньку у ванной, смеясь и плача одновременно.

Смертельное заклятие

Приближался конец Рамадана. По вечерам я поднималась на крышу и глядела на луну: здешние жители рассказали мне, что в ночь первого полнолуния мусульмане прекращают пост и устраивают пиршество. Соседи готовились к празднику и резали коз и верблюдов; я с нетерпением ждала дня, когда местные женщины распишут хной мои ладони. Красивые рыжеватые узоры хной – непременное в этих местах праздничное украшение женщин. Я люблю следовать местным обычаям и наряжаюсь так же, как они.

В субботу мы с Хосе не поехали в пустыню. Вместо этого мы читали допоздна и проспали до полудня. Проснувшись, мы отправились в поселок и купили стопку просроченных испанских газет, прибывших утренним почтовым рейсом. Затем пообедали чем-то простым, я помыла посуду и вернулась в гостиную. Я хорошо выспалась, настроение было чудесное. Вечером мы решили сходить на «Огни большого города», немое кино с Чарли Чаплином.

День выдался погожий и солнечный, ветер не подымал песка. В маленькой гостиной играла музыка. Счастливое и безмятежное воскресенье.

Около двух часов дня прибежали местные мальчишки и стали звать меня из-за окна. Им понадобились большие мешки, чтобы складывать мясо. Я вынесла им охапку цветных пластиковых пакетов.

Раздав пакеты, я немного постояла, глядя в сторону пустыни. На улице напротив строили новые дома, прекрасный вид на пустыню постепенно за ними исчезал, и я очень из-за этого горевала.

Постояв немного, я увидела, что двое знакомых мальчишек затеяли драку. Рядом с ними валялся велосипед. Пока они увлеченно мутузили друг друга, я вскочила на велосипед и сделала круг; когда драка стала принимать серьезный оборот, я остановилась, решив, что пора их разнимать.

Спрыгнув с велосипеда, я вдруг увидела валяющуюся на земле подвеску –