Наследие викинга - Людмила Горбченко

    Я наблюдал за слаженной работой матросов. По приказу капитана команда рассыпалась по мачтам, убирала паруса, готовясь встретить бурю. Тьери вместе со всеми, закрепившись на грот - брам - рее и став на перты, брал рифы на марселе. Я с завистью смотрел на них. Как бы и мне хотелось лазить по реям мачт, чувствовать свободу и восхищение, охватывавшее меня каждый раз, когда я поднимался туда, на самый верх. Чувство парения над водами моря, борьба с ветром и непослушным  парусом, норовящим хлестнуть тебя побольней, что может быть прекрасней?

    Флейт хорош тем, что нес только четыре основных паруса. Два на грот – мачте: грот-парус и грот-марсель, и два на фок – мачте: фок-парус и фок-марсель. Это позволяло иметь небольшую, 60, 65 человек, команду, и уборка парусов не занимала много времени. Оставив только штормовые стаксели парусника, капитан был готов к встрече со штормом.

   На второй день бури ветер неожиданно сменил направление и, закрутив смерчем, навалился на наш флейт со всех сторон. Огромные волны, сталкиваясь, трепали парусник. Началась боковая качка. Длинный корабль, скрипя всем своим корпусом, едва успевал взобраться на гребень волны. Набегавший сзади вал грозил обрушиться на корму и утопить судно. Капитан, стоящий у штурвала, перекрикивая рев ветра, отдавал распоряжения.

   Надвигался настоящий ураган. Убрали стаксели. Волны огромными валами захлестывали палубу, перекатываясь через нее и унося в океан все, что не успели хорошо закрепить. Я, привязанный к мачте, чувствовал себя ужасно! Беспомощность и слабость делали меня уязвимым. Я чувствовал яростный протест, поднимавшийся в моей душе. Матросы, занятые своим делом, не обращали на меня внимания. Я стал биться в своих путах, стараясь сорвать с себя ненавистную медлительность движений. Но кандалы держали крепко, и мои усилия были напрасными.

    Корабль, все глубже зарываясь носом в гигантские  волны, скрипя всем корпусом, с огромным трудом выныривал и взбирался на очередной гребень надвигающего на него вала. Ветер грозил сломать мачты. Чтобы облегчить корпус и уменьшить парусность, капитан приказал снять с мачт  грот – трюм рей и фор - трюм рей, а затем и грот - бом – брам - рей и фор – бом – брам- рей. В такой ураганный ветер это почти не выполнимая задача, я с волнением наблюдал за работой матросов. Как бы мне хотелось помочь им! Но кто отважится отпустить монстра на свободу?

    Ветер, достигший девяноста миль в час, на суше ломал бы деревья и сносил крыши. Но здесь, в бескрайних просторах океана, корабль имел опору только на волнах. В этом и было его спасение. Перекатываясь с волны на волну, он, отдаваясь их воле, не сопротивлялся, а вместе с ними несся по водной поверхности.

   Ураган бушевал уже больше суток, швыряя нас по океану. Наступил второй вечер борьбы со стихией.

   Капитан, стоя на мостике, беспокоился о том, что нас несло на маленький необитаемый остров, скорее даже не остров, а длинную песчаную косу. В хорошую погоду она была отчетливо видна на поверхности даже в прилив, но сейчас, в темноте и тумане водных брызг, окутавших корпус судна, не было видно ни зги. В его мыслях  ясно чувствовалась тревога. Парусник плохо слушался руля, и удерживать штурвал курсом в разрез волн,  двум матросам, стоящим у него, удавалось с большим трудом.

     Даже в такой кутерьме, матросы четко выполняли приказы капитана, в их мыслях не было и тени сомнения в нем.  Они быстро и слаженно  работали на палубе, порой перекидываясь шутками и острым словцом.

    - Волна!  Берегись! – раздалось на мостике.

    Матрос неподалеку от меня тянул шкот, удерживающий нижний конец свернутого в упругий рулон фок - паруса, стараясь укрепить его за штирборт. Волны ослабили его, и парус могло унести.  Матрос не удержался от удара гигантского водного вала. Его, подхватив, швырнуло на меня и, отбросив, унесло в океан. 

 - Человек за бортом! – что есть силы закричал я, перекрикивая вой ветра.

   Почти все находящиеся на палубе замерли от звука моего голоса. Он прогремел над палубой, перекрывая рев ветра в снастях и грохот волн, бьющих с неимоверной силой. Потом, уяснив то, что я прокричал, матросы, находящиеся рядом со мной, бросились к борту, стараясь рассмотреть в воде человека. Но темнота и огромные волны навсегда поглотили его.  Все вернулись на свои места, мысленно молясь за своего товарища и о спасении своих жизней.

    Я с нарастающим гневом вновь стал биться в своих путах, стараясь сбросить их с себя. По моим мышцам пробежала дрожь, наполняя меня безудержной, неимоверной мощью. Я с удивлением заметил, что ко мне стала возвращаться моя былая сила. Я напряг мышцы рук и с легкостью разорвал стягивающие их железные цепи. Подняв руки, я ухватился за обруч, державший мою голову, и хотел сорвать его, но в этот момент флейт дернулся с такой силой, что все повалились на палубу. Затрещали мачты и, удерживаясь на снастях, над палубой повисли грот - и фок – стеньги, сломанные ветром. Тут же несколько матросов, подхваченные нахлынувшей волной, пронеслись мимо меня и упали за борт сильно накренившегося корабля. Среди них я увидел Тьери, который с распахнутыми от ужаса глазами ухватился за болтавшийся канат, но у него не хватило сил удержаться на палубе. Закричав, юноша скрылся в пучине.

     От удара моя голова сама освободилась от пут, нагнувшись, я рванул кандалы на ногах и бросился за борт. В воде были видны головы нескольких человек. Я, подплыв к одному из них, схватил его за одежду и с силой швырнул на палубу. По-моему, он даже не понял,  что произошло. Поступив так со всеми, находящимися рядом  со мной, я все время искал Тьери, крича и оглядываясь. Не найдя его рядом, я поплыл вдоль корпуса корабля. Тьери, уцепившись за конец каната, свисавшего с палубы, был почти без сил. Увидев меня, подплывавшего к нему, он дернулся в страхе, но потом, решив, что хуже уже не будет, смотрел на меня, ожидая моих действий.

     Я, подплыв к нему и обхватив его под руки, другой рукой обмотал тросом и, подбросив, перекинул его через борт сильно накренившегося в нашу сторону судна. Затем, ухватившись за леер, поднялся на палубу. Не раздумывая, я стал помогать матросам, старавшимся закрепить болтавшиеся от ветра стеньги, грозящие проломить голову каждому, кто окажется на их пути. С моей помощью дела пошли намного быстрей. Матросы сначала отпрыгивали от меня в ужасе, но увидев, что я не обращаю на них никакого внимания и спокойно продолжаю работать, сначала с опаской, а потом все смелей присоединялись ко мне.

    Флейт, как и боялся капитан, сел на мель, налетев на песчаную косу. Всю ночь, до утра, команда боролась за жизнь корабля. К утру ветер перешел из ураганного в более слабый, и волны, немного успокоившись, перестали перекатываться через борт, но все еще сильно качали флейт.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});