Война с кентаврами - Юрий Иванович

– Операция прошла успешно. На следующий день прибыл знающий хирург и осмотрел как больного, так и удаленный отросток, который я поместила в спирт. И подтвердил правильность моих действий. Поведение баронессы послужило последним толчком к разводу. Барон Гирник выждал несколько дней, и когда я разрешила ему вставать на ноги, взашей выгнал свою подленькую супругу со всей ее сворой. Только и вернул ей то приданое, с которым она прибыла, да разрешил забрать все купленные за восемь лет супружества одежды и драгоценности. Прихлебатели и того не получили, в чем они стояли, в том их и вывели за ворота замка. Вот таков получился развод по местным законам… Хотя кровных врагов Вальтер этим поступком нажил страшных…

– А что было потом? – подогнал заинтригованный сын задумавшуюся мать.

– Потом? – Она судорожно вздохнула. – Потом барон два года за мной ухаживал. Красиво ухаживал. Возил по всей империи и даже за ее пределы, представлял меня в столице. Упреждал все мои желания и прилагал максимальные усилия для попыток вернуть меня на Землю. В своих намерениях помочь он даже добрался до самого императора, который к нему дружески относился, и я была удостоена короткой, даже очень короткой беседы с самим Крафой. Но этот таинственный желудь не столько со мной беседовал, как пытался чуть ли не на бегу у меня вырвать из головы информацию о моем доме. Причем двумя способами: заставлял представить себе наш мир, мой дом, мою семью или смотрел мне в глаза, держа руками за голову. Напоследок вынес вердикт: «Бесполезно! Все выжжено спонтанным неуправляемым прыжком. И дара к перемещениям в тебе нет. Твоя жизнь завершится в мире Фиолетового Наваждения!» После чего потерял ко мне всякий интерес и убежал по своим делам… Ну а мне ничего больше не оставалось, как в конце концов согласиться и выйти за Вальтера замуж.

Уже догадываясь, что произошло какое-то несчастье, граф Дин высказал предположение:

– И все-таки Вальтер умер?

– Хуже… его убили… Это случилось шесть лет назад… В той провинции начался бунт, и подлые Гритуги сразу же примкнули к мятежникам. Причем они не столько ратовали за отделение провинции от империи или против диктата императора, как всеми силами постарались уничтожить именно наше баронство. Ну и меня вместе с Вальтером. Был жуткий штурм, почти все защитники замка пали, когда в тыл мятежникам ударили подоспевшие на помощь войска императора. Предателей жестоко казнили, но вот Вальтера мне никто уже вернуть не смог… Он погиб, защищая меня от толпы врагов. Погиб, обороняя меня, и Геркулес, потому что дело было днем, и он не смог призвать на помощь свою стаю из леса. Позже мне рассказали, что оборотни каким-то образом сровняли замок Гритугов с землей… Но какой от этого прок? А у меня после гибели Вальтера и Геркулеса все надломилось внутри… я потеряла желание жить…

Она продолжила говорить лишь после очередной долгой паузы:

– Я даже не поняла, как оказалась в столице. Наверное, в тот момент повредилась рассудком. Поселили меня в загородной вилле императора, окружили несколькими врачами, и Гривин меня там навещал, чуть ли не ежедневно. Не знаю, как такое случилось… Но он до сих пор утверждает, что влюбился в меня еще тогда, когда я была впервые представлена ему Гирником… А когда пришла в себя, то к прежним умениям врача рентгенолога и анестезиолога добавился талант мима. Или даже не знаю, как это назвать… Лицедейство, что ли? Я могла говорить взглядом, и долго не получалось научиться скрывать свои эмоции… Зато если я злилась на кого-то, то были случаи глубокого обморока у виновников моей злости, так негативно на них действовал мой взгляд. Но эта моя новая способность так до сих пор толком и не разгадана… Гривин тоже меня добивался очень долго, и только за неделю до смерти его матери мы практически тайно прошли обряд венчания… Потом, правда, уже через год с хвостиком было организовано торжественное свадебное пиршество, и, наверное, именно тогда я окончательно осознала себя здоровой и уравновешенной. Ну и сравнительно недавно у нас родился сын… Твой брат…

Судя по солнечным лучам, прорывающимся сквозь шторы, рассвет в самом большом городе мира Фиолетовых Наваждений наступил давно, а мать с сыном все никак не могли наговориться.

Глава четырнадцатая

Второй сюприз

А за двое суток до этого графиня Александра Светозарова продолжала знакомиться с семьей своих несколько странных похитителей. Как она думала, с семьей ученого, работающего на кровавого узурпатора Крафу.

После очень бурного купания в дивном шаре воды, добавившего адреналина, обе сестры заставили свою новую «подружку» одеться более свободно и поволокли знакомиться со своим семейством. Совмещая это с обедом.

На частично застекленной веранде совсем в другом саду гостью и младших дочерей ждали. Не все родственники, но и от количества присутствующих глаза разбегались. Не было лишь двух братьев-холостяков, незамужней сестры да отца семейства. Все остальные, вместе со своими детьми, рассаживались за длинным столом.

Ксения погналась за одним из убегающих племянников, а Марианна стала знакомить графиню с матерью, милой, удивительно душевной даже на первый взгляд женщиной.

– Можете меня звать просто Касс, – разрешила та, хотя дочь ее назвала полным именем Кассиофия. – И как вам, Александра, нравится во дворце?

– Ну… внутри мы не успели еще его осмотреть, но второй парк – невероятное чудо! Как и до сих пор дрожу от восторга, вспоминая водяной шар в купальне. А меня прошу тоже называть проще: Саша или Шура.

– Удивительно! – изумилась Кассиофия. – Настолько разные имена по звучанию – а обозначают одно и то же?

– Ну да, – беззаботно рассмеялась гостья. – Я сама с рождения удивляюсь.

– Теперь я тебя с остальными познакомлю, – начала Марианна, но тут прилетела ее шебутная сестренка и принесла на руках пойманного двухлетнего карапуза.

– Первым представляется самый маленький из тех, кто уже разговаривает! – заявила она. – Ну?! Как тебя зовут?

– Антон! – довольно четко выговорило дитя и эдак солидно, под хохот окружающих, протянуло руку для пожатия.

Дальше имена посыпались как из рога изобилия, и Светозарова, несомненно, сразу бы все перепутала, будь у нее память прежняя, до перерождения. Хотя и тогда она, как один из лучших агентов конторы, могла запоминать целые страницы текста, только пробежав по ним взглядом. Зато сейчас, после нескольких курсов обучения у Эрлионы, она могла запоминать тысячекратно больше, сравнивая себя чуть ли не с компьютером последних модификаций. Магическая сущность сумела впихнуть в сознание своей матери-подруги должные алгоритмы с нужными умениями, что сейчас было как нельзя кстати. Взглянув только один раз в приветливо улыбающееся лицо или личико, Саша моментально идентифицировала человека и могла бы с уверенностью опознать через десять лет даже подросших детей. Чуть позже, правильно называя имена во время застольной беседы, она не раз заслужила уважительные взгляды.

Атмосфера семейной трапезы поразила ее чуть ли не до слез. Здесь и в самом деле находилась дружная семья. Говорили о пустяках, веселились, перебрасываясь шутками, никаких ссор, обид или трений, высшая гармония и любовь, о которых Александре, вырвавшейся из детдома, чудом выжившей на Земле и заново возродившейся в мире Зелени, даже мечтать никогда не доводилось. Она только и могла, что мысленно повторять: «Если бы у меня была такая семья, я бы стала самой счастливой женщиной в мире! Ну… конечно же… после Кассиофии…»

Но к середине трапезы настроение стало портиться. И виной тому были нахлынувшие терзания. Потому что видимые противоречия никак не укладывались в стройные линии логических рассуждений. Понять ничего не получалось:

«Как же вся эта большая семейка может проживать там, где правит тиран? Как вообще у такого ученого, который сотрудничает с кровавым убийцей, вдруг оказалась такая милая жена и такие удивительные по духу и порядочности дети? Разве такое бывает? – И сама себе ответила: – Не бывает! Но тогда какой кошмарный моральный стресс получат все эти люди, когда узнают, на кого работает их отец! Или когда узнают, что отец во всем и давно полный соратник узурпатора сорока шести миров! Они попросту повредятся рассудком от такого горя… Ну, может, и нет, но я, как мне кажется, точно повредилась бы. Жить в таком счастье, правильности и в океане доброты, а потом вдруг столкнуться с кровавой жестокостью и всемирной несправедливостью. И что мне теперь делать? Как попросить у них помощи? Что им можно рассказать, а о чем и намекать не стоит? И вообще: с кем тут можно поговорить на эту тему? С кем-то из старших сыновей? Они все-таки мужчины… Или с матерью семейства? Она все-таки самая умная и милая…»

Видимо, душевные терзания гостьи как-то стали заметны хозяевам, хоть она и старалась улыбаться, как и прежде, и поддерживать разговор. Причем заметили это не только старшие, но и егоза Ксения. Потому что, прижавшись к ней сбоку, с детской непосредственностью, но и со взрослой рассудительностью одновременно горячо зашептала: