Детектив с Лысой Горы - Александр Прокопович

– Это Бай. – Я не заметил, как подошла Анастасия, позади нее столпились вольфы, не решаясь выйти на дорогу.

– Ты его знала?

– Это наш караван, а Бай ходил по маршруту, сколько я себя помню.

– Их не тронули ни звери, ни птицы, ни черви.

Трудно сказать, сколько они здесь, но если отсутствие волков и стервятников еще можно как-то объяснить, то почему над телами не поработали насекомые, оставалось загадкой.

– Майор, мы можем откопать несколько человек? – Вероника явно не собиралась заниматься черной работой. Что ж, а мы еще и не такое можем, вдруг кто-то из каравана научился задерживать дыхание на месяц, то-то он обрадуется.

– Тихоня! Рыжий! Данила! – Так уж повелось: в бой идут «старики», а копать спешат «молодые». Три саперные лопатки вошли в песок вокруг Бая. Не знаю, что затеяла Вероника, но по мне так надо было не раскапывать, а закапывать – насыпать курган и идти дальше.

– Стойте! – Ребята послушно застыли, а Вероника подошла к трупу и попыталась сдвинуть его. – Майор, можно вас?

Я подошел ближе.

– Посмотрите – этого человека не закапывали, там дальше камень, чтобы вытащить его нам понадобятся кирки.

– Что-то я не пойму. Причем здесь кирки – ну, допустим, там камень. Расчистим грунт, потом выберем камень, вы бы лучше мне объяснили, зачем мы вообще копаем?

– Вы не поняли, – Вероника явно начинала сердиться, опыта общения с простыми смертными у нее было маловато, – там не просто камень, там сплошной камень, порода, понимаете?

– Это как?

– Так, как будто бы земля под их ногами враз стала жидкой, а в следующий момент снова затвердела.

Нет, все-таки у меня слишком богатое воображение для моей работы. Вот караван идет через поле, всё как обычно, всё как всегда, разомлевший на жаре погонщик лениво щелкает бичом… И вдруг, будто от этого его, тысячного за сегодняшний день, удара, лошади начинают дико ржать, люди не успевают сообразить, в чем дело, и начинают тонуть посреди сотни раз пройденной дороги. Самые сильные и те, кому повезло оказаться не в фургонах, пытаются выбраться из ловушки … Спасение так близко – вот рядом трава, камушки, на небе ни облачка… И в этот момент то, чему положено быть твердым, возвращается в свое нормальное состояние – и все умирают. Дай бог, чтобы это произошло быстро.

– Вероника, разве такое возможно?

Она не ответила, да и не нужен был мне ее ответ… Вот поэтому ведьмы, обитательницы Лысой Горы, как правило не появляются без сопровождения «мечей». Как бы ни был велик страх перед их сил, но ненависть к ведьмам куда сильнее. Люди знают, что смерть неизбежна – от меча или от простуды, из-за взбесившегося мутанта, прорвавшегося сквозь посты гвардии, или просто от того, что сердце так болит, что жить с этой болью становится невозможно. Но утопить в камне может только ведьма или маг. И это – не та смерть, которую можно простить им – каждому, кто может такое сделать.

Глава шестая

Насвистывающее дитя

Почему все злодеи в детских сказках обязательно старики и старухи? Пугает – другое, непохожее. Из всех людей меньше всего на детей похожи старики.

Из монографии «Анатомия страха»

Между нашим лагерем и местом гибели каравана сейчас было около тысячи метров. Я выставил посты: кроме Китайца, Данилы и Сявы периметр лагеря отслеживали вольфы. И все же в нашу спальную повозку перебралась не только Анастасия, что было приятно, но и Вероника с Глебом, что было полезно. А я нервничал, как будто был впервые в карауле. Раньше меня успокаивал тот факт, что в землю можно вжаться, не рискуя в ней утонуть… Может соорудить лодку и на всякий случай закинуть ее на крышу повозки?

Марат настроил гитару. Следующим в караул идет он, Ксюха и Тихоня, так что еще часа два он будет мучить струны. Огоньки свеч, дикая скачущая в ритм аккордов тень гитары… Быть может, это и есть то, что всем нам сейчас было нужно…

Опускаются ворота,Цепи звякнут в тишине,Едет всадник, едет молча,На измученном коне…Тетиву натянут стрелы,В трубы губы выльют звук,Вот уже и солнце село,Всадник гонит во весь дух.Крепость ждет – на страже стража,Не впервой собакам – вой,Приподнялись крыши башен,Небо к ним приблизилось звездой!Всадник – в крепости, воротаОпустились – входа – нет,Только конь все как-то боком,Тяжко ходит, редко стонет,Плачет, словно человек…

Марат не допел песню, а в его руках вместо гитары, каким-то чудом очутился арбалет. Алехин замер с мечом в руках, и это был не единственный меч обнаженный в эту секунду, лишь Вероника бесстрастно вслушивалась в доносившееся до нас негромкое посвистывание. Свистевший явно пытался поймать мелодию песни Марата. Песня оборвалась, а свист остался. Вероника поднялась и, перекрыв зону обстрела, направилась к краю повозки. Свист прекратился, полог фургона распахнулся – и показалась голова мальчика лет восьми с большими зелеными глазами.

– Пацан, ты откуда здесь?

Пацан не отвечал. Нисколько не стесняясь, он внимательно осмотрел внутренности нашей повозки, и решив, видимо, что наиболее достойным членом компании является Анастасия, вскарабкался внутрь и, шагнув мимо Вероники, отправился к ней. Пользуясь шоком, в котором мы пребывали, он преспокойно уселся к ней на колени и, жалобно глядя в глаза, заявил:

– Я так кушать хочу…

Так мог бы сказать младший братишка, которого старшие дети, заигравшись, забыли накормить. Около минуты ушло у этого мальчика ниоткуда, чтобы шесть человек начали заботиться только о том, чтобы его накормить, напоить и согреть. Надо будет поучиться этому приему – выбираешь девушку посимпатичнее, вламываешься к ней в дом, усаживаешься ей на колени и жалобно этак тянешь: «Так кушать хочется, что переночевать негде…» А что, может и сработает!

Три человека – Вероника, я и, разумеется, Глеб – «меч» Вероники, не прониклись общей суетой. Мальчик мальчиком, а бдительность превыше всего. Я, признаться, не совсем понимал, каким образом ему удалось проскользнуть незамеченным мимо вольфов и караула. Помниться, я не давал указаний пропускать детей. Втроем мы и выскользнули из воцарившегося хаоса заботы, сквозь который робко пыталась пробиться Ксюха, пытающаяся выпытать у ребенка, кто он и откуда. Меня сейчас больше интересовали наши посты.

Сява нашел нас раньше, чем мы его. Любитель камуфляжа… Хорошо, что он в таком виде не сунулся в повозку – думаю, пару арбалетных болтов он получил бы до того, как кто-нибудь догадался, что этот лесной ужас – наш Сява.

– Чего бродите? Сменить надумали – так я не против, рядом с Настей местечко найдется?

Это местечко уже было бессовестно занято, впрочем, пусть Сява пьет чашу разочарования без моей помощи – по окончании смены.

– Сява, у тебя все спокойно, ничего не слышал, не видел?

– Майор, я на той дороге тоже был, так что, не бойтесь, спать на посту не собираюсь!

– Ладно, спокойного дежурства!

Не думаю, что Сява его пропустил.

– Вольфы ушли! – это Вероника подала голос. – Я их не чувствую.

– Может, оно и к лучшему? Я думаю, это было не самое приятное чувство в твоей жизни. Пошли, Данилу проведаем…

Нет, пройти трех наших часовых теоретически мог бы человек с подготовкой хотя бы того же Сявы, ну и не без определенной доли везения, особенно если вольфы к этому моменту еще не смылись. А вот насвистывающий пацан должен быть обнаружен моментально, если, конечно, он не жил под каким-нибудь кустом прямо у фургона. Тогда нужно предположить в нем умение рыть норы не хуже крота, потому что не заметить его в момент разбивки лагеря мы тоже не могли…

Данила обменялся с нами условными сигналами на расстоянии, достаточном, чтобы не возникало сомнений: накануне он хорошо выспался и бдит на должном уровне.

Китайца мы не нашли. Точнее, мы не нашли его живым.

Глава седьмая

Второй караван

Грустно не то, что весь мир театр, а люди в нем актеры… Грустно то, что если это правда, то мир начинается с вешалки.

Из вступительной лекции курса «Теория театра»

Я решил не трогать тело Китайца до утра. Посты я не снял. Тот, кто мог завалить Китайца, мог с легкостью добавить к своему списку и любого из нас. С другой стороны, нет никакой гарантии, что во всей этой местности есть только один желающий напасть на спящих гвардейцев. Любопытно, по какой причине свистящее дитя не заинтересовало мага-убийцу.

Еще любопытнее, почему он не покончил сразу со всеми нами.

До утра нас охраняла Вероника: заварив какую-то травку, она всю оставшуюся ночь медитировала на полянке у спальной повозки. Как мне удалось уснуть – ума не приложу, вероятно, просто в какой-то момент мозг устает переживать.

Утром свеженьким был лишь один из нас – найденыш. Свое имя он сообщил с видом человека, который им давно не пользовался:

– Меня зовут Станислав, – поведал нам пацан как раз в тот момент, когда мы, испугавшись, что ребенок рискует состариться, так и не вспомнив, как его назвали родители, решили придумать ему имя сами. Станислав тут же превратился в Стасика. Поручив его заботам Анастасии, которая, кажется, готова была при необходимости кормить его грудью я, вновь, взяв с собой Веронику с Глебом, отправился на разведку.