Помойник - Борис Терехов

— Не волнуйся, я куплю себе новые в магазине. Не буду, как ты, искать их на мусорном полигоне.

— Пожалуйста, покупай, — хмыкнул Паша. — Только в наш магазин для продажи я приношу брюки, найденные на свалке.

— Ладно, довольно болтать о портках. Чьи портки у кого лучше и краше. Вы, между прочим, не в модельном салоне, — вмешался Кривонос в нашу завязавшуюся было мирную беседу. — Ответь-ка, Вовочка, ты что, действительно, собираешься занять мое место?

— С чего это ты решил?

— Да вот Басмач с Кастрой мне говорили. Но особенно распространялся на эту тему покойный Крохля. Твердил, как все будет расчудесно и распрекрасно, когда ты станешь новым Головой. Каким ты будешь добрым и справедливым хозяином свалки. Меня слеза даже пробила.

— Они ввели тебя в заблуждение. Я никогда не хотел занимать твое место, — сказал я.

— В общем, я так и думал, — удовлетворенно кивнул он. — Быть Головой — не для тебя. Это — не шутки шутить. Ты, не в пример своему дяде, не создан для этой работы. Кишка у тебя тонка. Ты не сумеешь одновременно ладить и с администрацией полигона, и с бомжами. Для всего этого нужен особый талант.

— Не сомневаюсь, что у тебя он есть.

— Не ехидничай, умник! — прикрикнул Кривонос.

— Я не ехидничаю.

— Вот и помалкивай! Управлять людьми сложно. Здешними людьми — тем более. У каждого свой норов. У каждого свои заморочки. Иногда я с ними просто чумею.

— С ними любой очумеет, — поддакнул Паша.

— Но знал бы ты, Вовочка, как Басмач и Кастра лебезили передо мной. Как умоляли простить, что принимали тебя. Тьфу! Противно было смотреть! Один Крохля еще хорохорился. Пытался держать фасон. Только плохо получалось. От страха у него самого тряслись поджилки, — с презрением произнес Генка.

— Ну и что? — пожал я плечами.

— Да ничего. И это группа твоей поддержки?! Что тут скажешь?! И с ними ты рассчитывал скинуть меня?! Наивный ты малый!

— Какой есть. Но я не желал тебя никуда скидывать.

— Слушай дальше. Стоило тебе придти в этот раз к бомжам, как Басмач сразу побежал мне об этом докладывать. А Кастра давай стенать и рыдать, чтоб ты не заметил нашего появления с Пашей. Неплохо, да?

— Какого такого героизма ты хочешь от этих бомжей? До него ли им вообще? Они бедные и несчастные люди. Они просто борются за собственное выживание, — покачав головой, возразил я.

— Я же говорю, что здешний народ дрянь. Ну да хватит о бедных и несчастных. Они уже мне поперек горла стоят. Приступим к делу. Зачем ты снова сюда притащился? — спросил Кривонос, принимая грозный вид. Его грозный вид выражался в следующем: он насупил брови, выпучил глаза и сжал кулаки.

— Я собирался расспросить Кастру и Басмача о том, как погиб Крохля. Но им самим ничего толком неизвестно. Они всю ночь спали пьяным сном, а утром его увидели уже мертвым на краю полигона.

— Гм. Да, история с Крохлей вышла неприятная, — согласился он.

— Но надеюсь, ты-то знаешь, что с ним случилось. Ты же не последний человек на свалке.

— Верно, что не последний. Но сейчас меня больше занимает другой вопрос. Когда я получу назад свои деньги?

— Какие?

— Что значит какие?! Не валяй дурочку! Обыкновенные деньги! Те самые, что задолжал мне Виктор, твой дядя, — возмутился Кривонос.

— Генка, видно, у тебя начисто отшибло память. Я ж тебе русским языком объяснял, что у меня нет никаких денег.

— Опять ты завел свою старую песню. Надоело. Пойми, меня не касается — есть они у тебя или нет. Гони на бочку — и точка!

— Легко говорить: гони на бочку. Но откуда я их возьму? — буркнул я.

Снег подо мной подтаял, и стали коченеть ноги. Иногда их сводила судорога. Вдобавок началась икота. Прав, наверное, был Генка, когда говорил, что мое место в могиле рядом с Крохлей. Слишком плохо сейчас мне было.

— Зачем, козлы, вы связали мне руки? — спросил я.

— Чтоб ты меньше возникал, — заметил Паша.

— Во-во! Не мешал нам учить тебя уму-разуму, — добавил Кривонос. Затем приподнялся с канапе и наотмашь заехал мне в челюсть. Но несильно. Скорее ради порядка, показывая, кто здесь хозяин положения.

В его несильном ударе я усмотрел для себя добрый знак. Если, конечно, можно усмотреть что-либо доброе в самом факте своего избиения. Это вроде того, что у тебя сгорел дом, но зато горел он вяло и неохотно.

Впрочем, от этого удара была и реальная польза — я прекратил икать.

— Как лучше? Прочистились мозги? Так-то! Ты давай больше не забывайся. Не груби нам, — предостерег Кривонос. — Пойми, Вовочка, меня не волнует, где ты возьмешь деньги. Украдешь или вынешь из своего комода. Главное, возврати долг Виктора.

— Этот долг его подтверждается только одними твоими словами. Но коль тебе без него жизнь не мила, можешь забрать часть вещей моего дяди, — предложил я.

— Зачем мне нужно старое барахло Виктора?

— Как зачем? Странный вопрос. Развернешь этим барахлом торговлю в своем магазине. Между прочим, если не ошибаюсь, раньше он принадлежал моему дяде. Не знаю, как с его долгами, но его магазином ты точно завладел. Поэтому неизвестно, кто кому еще должен.

— Магазин тебя не касается! Никаким боком! — резко отозвался он и заелозил на канапе.

— Ага, Генка, ясно, — кивнул я. — Меня касается только якобы его долг.

— Долг — настоящий! Всамделишный! Без разных «якобы»! — вспылил Кривонос. — Короче, отдавай его или нам придется прибегнуть к крайним мерам!

— Нет у меня никаких его денег. Нет, и не было, — простонал я.

— Не ври! — рявкнул он.

Но, видимо, что мое упорство произвело все же на Кривоноса впечатление. Заколебавшись, он посмотрел на меня. После бросил взгляд на своего дружка.

— Слушай, Свисток, такая фишка. Может быть, у него и впрямь нет денег? — спросил он у Паши. — Они все у его сестры. Обманула дорогого родственника — и помалкивает. Она особа ловкая.

— Ничего она не обманула. У нее тоже нет денег. Если и есть, то самая малость на черный день, — заступился я за Шуру. — Да и то вряд ли. Гера, как пить дать, давно бы все спустил.

— В денежных делах ни на кого нельзя полагаться. На родню, в особенности. Это тема тонкая, — нравоучительно произнес Паша. — Сегодня я надеялся выяснить кое-что о его сестре по своим каналам. Но смерть Крохли спутала все мои карты.

— Значит, это не вы его убили? — спросил я.

— Ты что с ума сошел, Вовочка?! Само собой, нет! — с негодованием ответил Кривонос. — С какой стати нам его убивать? Мы что отморозки ненормальные? Он и без того был в полной нашей власти. Конечно, могли бы покалечить. Слегка. Набить бы там морду, сломать ребра. Да и то по пьяному делу.

— Была нам охота пачкаться, убивать его, — подтвердил Паша. — Нет, беспредел нам на свалке ни к чему.

— Но кто же тогда убил Крохлю?

— Даже не представляю. В ауте. Но позже я этим займусь. Вплотную, — пообещал Генка. — Обязательно кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал. Не беспокойся, все тайное становится явным. Подождем.

— Бомжи укажут тебе на Помойника, — заметил Паша. — У нас всегда так, если что неясно.

— Юля говорит, что Помойника не существует, — вспомнил я слова рыжеволосой продавщицы. — Что это бабушкины россказни.

— Как же, россказни! Юлька сама великая мастерица сочинять, — усмехнулся Кривонос. — Верно, Паша?

— Этого у нее не отнимешь, — кивнул тот.

— Но сейчас у меня другая проблема. Она будет важнее, чем смерть Крохли. Я не знаю, что делать с тобой, Вовочка? — признался Генка.

На данную проблему у Паши имелось собственное мнение. Он попросил жестами своего приятеля встать с канапе и поманил за собой к хибаре Крохли. Там он принялся что-то тихо, но убежденно, говорить ему на ухо. Прикрываясь ладонью, чтобы я не расслышал его слов.

Кривонос иногда утвердительно кивал. Иногда же, резко мотая головой, возражал. Изредка оба они с разным выражением лица — Генка с недоверием, а Паша с лукавой усмешкой — поглядывали в мою сторону.

Наконец, очевидно, придя к соглашению, Кривонос вразвалочку приблизился ко мне и проговорил:

— Ладно, мы пока тебя отпускаем. Гуляй, Вовочка. Кушай мороженое. Пес с тобой, сегодня я добрый. Но не надейся, что я забуду о твоем долге. Память у меня отличная. Ты отдашь мне все до копейки.

— До цента, — уточнил я. — Долг же в долларах.

— Видишь, ты сам все знаешь, — похвалил он меня.

— По случаю похорон Крохли у нас произошла амнистия. Это твое счастье, повезло. Но запомни раз и навсегда, спрятаться тебе от нас нигде не удастся. Мы отыщем тебя на краю света и заставим заплатить, — добавил Паша. Нагнулся и большим складным ножом разрезал веревки, стягивающие запястья за моей спиной.

«Вот черт! Ну и люди! Удавятся из-за денег! Как их только земля носит?! Чтоб им, гадам, провалиться!», — выругался я про себя. Но вслух, естественно, ничего не сказал. Вдруг они еще передумают! Заявят, что я не попадаю под амнистию! Сидеть же дальше под деревом, как бледная поганка, перепутавшая времена года, — было уже свыше моих сил. Терпеть их издевательства и побои — тоже.