Призывающий ветер - Энн Макалистер

   Наверно, еще и потому, что, когда она после завтрака повела его на луг, чтобы поискать зелени к ленчу, он, в отличие от дядюшек и кузенов, не напускал на себя скучающий вид, не делал истории из промоченных ног или запачканных рук.

  И, наверно, потому, что, когда она протянула ему отвратительное на вид волокнистое растение и заверила, что оно съедобно, он беспрекословно съел его.

  И, наверно, потому, что, когда они спустились к берегу, он с удовольствием расположился на камнях и несколько часов спокойно прорыбачил — не хныча и не жалуясь на слепящее солнце. В таких обстоятельствах ее кузены учинили бы душераздирающий скулеж.

  Она ожидала, что у него не хватит терпения и его потянет на какое-нибудь другое занятие — поактивнее, не столь однообразное.

  Но когда она сказала ему об этом, он только откинулся на прогретый солнцем камень и ответил:

  — Выдержка. Здесь требуется выдержка. Вселенское терпение. — Не сводя глаз с лески, покачивавшейся над водой, он широко улыбнулся и добавил: — И я добьюсь.

   В его словах была такая убежденность, что Лейси безоговорочно поверила — непременно добьется.

  Бывало, забыв, как медленно ему приходится идти, она убегала вперед, благо ушибленные колени не беспокоили ее. Потом внезапно вспоминала, оборачивалась и ждала. И всякий раз встречала его взгляд, устремленный на нее, сосредоточенный и непроницаемый.

  Смотри-смотри, с некоторым торжеством мысленно говорила она, интересно, на Сару ты тоже так смотрел? Но время шло, а Митч продолжал оставаться олицетворением вежливости. Ей не в чем было упрекнуть его.

  Зато сама она чем дальше, тем больше нервничала, испытывая какое-то непонятное возбуждение. Наконец решила, оставив его рыбачить на берегу, пойти поискать крабов.

   Вернулась она с уловом, достаточным для обеда, и села рядом.

   — Как дела?

Митч сощурился от солнца и покосился на нее.

  — Поймал одну, но уже давно. Странно, сижу за удочкой с тем же ощущением, с каким рыбачил в детстве. А ведь прошло уже столько лет! — Вместо недавней жестокости в голосе его звучал мальчишеский азарт. Он улыбался так восторженно, что Лейси невольно улыбнулась в ответ.

  — Вы мальчишкой много рыбачили?

  — Время от времени. С отцом.

  Лейси уловила в его тоне затаенную тоску и насторожилась. Впервые он упомянул о своей семье, и ей захотелось узнать побольше.

  — Вы что-то говорили о том, что ваш отец плавал... — Лейси запнулась, язык не поворачивался упоминать о яхте, но она собралась с духом и продолжила: — ... на «Эсперансе». Он был рыбак?

  — Временами. Чем он только не занимался!.. Рыбачил. Был поваром в придорожной забегаловке, готовил на скорую руку сосиски, яичницу. Мотался коммивояжером, торгуя пылесосами. Как бы то ни было, счета оплачивались.

  — Похоже, предприимчивый был человек.

  — Похоже, нагружал на себя больше забот, чем могли вынести его плечи и здоровье, — резко бросил Митч, глядя вдаль. Улыбка с его лица исчезла.

  — Вы имеете в виду содержание жены и детей?

  — Угу.

  —В вашей семье много детей? — Денни никогда не упоминал о других братьях и сестрах.

  — Только я. — Он помолчал. — И сестра.

  — У вас есть сестра? — удивилась Лейси.

  — Была, — мрачно буркнул он. — Она болела лейкемией. Ей было одиннадцать, когда она умерла. — Боль в голосе звучала такая, словно это случилось вчера.

  — Какое несчастье, — с неловкостью проговорила Лейси, понимая, сколь не соответствует такому горю ее сочувствие, пусть даже самое искреннее.

  — Да, — согласился Митч. Он откинулся назад, опершись на локти и вытянув ноги. — И для родителей несчастье не меньшее. Понимаете, они ведь ничем не могли помочь ей. — Он покосился в ее сторону.

  Лейси кивнула.

  — Отец взвалил на себя непосильно много работы. И мать тоже. Они пытались обеспечить ей лучшую медицинскую помощь. Лучших докторов, лучшие лекарства! У них не оставалось времени для себя, для меня, друг для друга. — Он смотрел вдаль, и выражение лица становилось все более отчужденным.

  — Это, должно быть, очень тяжело.

   — Это был ад, — отрывисто бросил он. — И никому от такого ада не становилось лучше. А Лауре было все хуже и хуже. Мать доходила до сумасшествия. Она плакала и кричала отцу: «Ну сделай же что-нибудь! Почему ты ничего не делаешь?» А что он мог сделать?

   Лейси видела, как темнеет у него лицо, и лихорадочно искала, что бы такое сказать в утешение, хотя и знала — таких слов нет.

  — Лаура умерла за неделю до своего дня рождения. Ей исполнилось бы двенадцать. А отец до конца дней проклинал себя. Ему казалось, что он мог бы сделать больше. — Митч быстро поморгал, не отводя глаз от моря. — И вскоре тоже умер.

  — Сколько вам было лет?

  — Восемь. Однажды я вернулся из школы домой, а там никого нет. Пришла соседка и сказала, что отца забрали в больницу. Говорили, не выдержало сердце. — Митч пожал плечами. — Наверно, сердце. Но я думаю, его убило горе.

  Видно было, как напряглись у него на лице желваки, а на шее тяжело забился пульс. Лейси почувствовала свое бессилие — какую-то долю того же бессилия, которое мучило его отца. Что бы она ни сказала, что бы ни сделала — горю помочь невозможно.

  Теперь ей стало понятно, почему так важны для него деньги, почему он вечно в борьбе. Денег всегда бывает мало, если тебя постоянно преследуют мысли о превратностях жизни.

  И наверно, ей стало чуть понятнее, почему он бросил Сару, почему говорил, что никогда не женится.

  Привязанность и ответственность для Митча Да Сильвы таят в себе обещание боли.

  А дети? Дети могут умереть так же, как умерла его сестра. Их нельзя спрятать, защитить от несчастья. Дети — заложники судьбы. Дети и семья — это риск, который Митч не хотел принимать на себя.

  Он стрельнул в нее взглядом.

  — Мы были совершенно не такой семьей, как ваша, — почти враждебно закончил он.

  — Конечно, не богатой, — мягко согласилась Лейси, не обращая внимания на вызов в голосе. — Но забота. И любовь. Поверьте, это мне тоже знакомо. По-моему, ваш отец был удивительный человек.

  — Глупый, — возразил Митч. — Он всегда хотел владеть собственной яхтой, мечтал обойти на ней все моря. А кончил тем, что надорвался ради нас.

  — Он любил вас.

  — Тем хуже для него, — пробормотал Митч. Пальцы его судорожно впивались в удилище. Глаза невидяще глядели на воду.

  И опять Лейси захотелось сесть поближе, успокоить его, облегчить сковавшую его боль. Но она боялась зайти слишком далеко, нарушить их непрочное согласие и подтолкнуть отношения в нежелательную для нее сторону. Поэтому она просто молча сидела рядом, а немного спустя тихо проговорила:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});