Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня - Лис Арден

— Смотри, он уже приходит в себе. И это после дозы, рассчитанной на сутки покоя!

Волк дернулся, его прошила крупная дрожь, он оскалил зубы, зарычал… тело его вытягивалось, исчезала серая шерсть, и через несколько минут перед Вишей был Джесхет Ломар. Когда он открыл глаза, в них было столько боли, что даже эльфка вздрогнула. Как оказалось, она успела приготовиться — в голую разноцветную руку Джесхета, чуть ниже сгиба локтя, впился медицинский инъектор.

— Это немного ослабит боль… — Эредиа провела ладонью по лбу Джесхета, стирая пот. — Ты справишься.

И, оглянувшись на стоящую в оцепенении девушку, добавила:

— Это белковая лихорадка. Самое редкое профессиональное заболевание. Как ты помнишь, тотемом Джесхета был волк. Он умер, но часть его все еще жива в сознании нашего друга… и пытается получить свою долю в его теле. Обычно человек в состоянии держать свою звероформу под контролем, но если его вывести из равновесия, то это может спровоцировать приступ. Это неизлечимо, но и незаразно. Так что не стой столбом, а принеси воды и смой кровь с его лица.

Приступ продолжался около часа. Више этот час показался вечностью. Она сидела напротив профессора Эредиа, на придвинутом к кровати стуле и смотрела, как белковая лихорадка ломает тело Джесхета. Когда все закончилось, и обессиленный человек впал в забытье, они вдвоем с эльфкой поменяли постельное белье, окровавленное и порванное, надели на Джесхета майку и легкие брюки, уложили его поудобнее и оставили отдыхать. Эредиа закрыла дверь, посмотрела на девушку и покачала головой:

— Тебе не помешает горячий душ. Пойдем, я провожу тебя в гостевую комнату, сегодня переночуешь у меня.

Позже, вымытая, переодетая в пижаму самой эльфки Виша сидела с ней за столом в небольшой гостиной и пила горячий грог — почти такой же вкусный как у Бриарея.

— Не воду же после такого пить, — так откомментировала появление крепкого напитка у себя в доме Эредиа. — Если у тебя есть вопросы, Виша, самое время их задавать.

— Значит, все это время мне не мерещилось, — Виша отхлебнула горячий, щиплющий язык напиток, — и Джесхет действительно жил в вашем доме? А я-то думала, откуда это чувство… его присутствия. Мне было стыдно спросить вас об этом, я боялась, что вы поднимете меня на смех.

— Джесхет приехал ко мне еще год назад, после первого приступа. Попросил убежища. Я была готова оставить его прямо тогда, но он не в силах был расстаться с тобой. Только когда его накрыло так, что он не успел уйти из дома, а ты по случайности задержалась и пришла часом позднее, он понял, что ваше время закончилось. Приди ты вовремя, кто знает, чем закончилась бы такая встреча.

— Но сегодня он спас меня, — Виша стиснула пальцы так, что побелели косточки на кулаках. — Я не верю, что он может причинить мне зло… даже и в таком состоянии.

— Контроль звероформы очень мучителен и не всегда успешен. А потом, ты уверена, что смогла бы жить с таким Джесхетом? Уверена, что хотя бы не боялась его?

Виша замолчала.

— А вы его не боитесь?

Эредиа усмехнулась.

— Я знаю Джесхета Ломара без малого тридцать лет. Нам привелось быть и врагами, и друзьями. И если он попытается порвать мое горло, я пристрелю его без малейшего сомнения. Именно поэтому он и пришел ко мне…

— Понятно. Получается, что он следил за мной?

— Иногда. Сегодня город совсем больной, эта оттепель всех с ума сводит. В Академии молодняк бесится — углежоги подпалили казарму аспидов, медики вместо пыльцевых прививок обкололи цветоводов какой-то дрянью, от которой у тех мозги вскипели… Давно такого не было. Вот и Джесхет почуял неладное, у него чутье всегда было отменное, а уж сейчас тем более. Вышел встретить тебя, чтобы никто не обидел — и, как оказалось, вовремя.

— Неужели ему ничем нельзя помочь?

— Ничем. Белковая лихорадка неизлечима. Ею не болеют, ею умирают, Виша. Со временем приступы учащаются, их даже провоцировать не нужно, сами приходят, и однажды тело не выдерживает таких перегрузок и… — Эредиа поджала губы. — Собственно, не так долго уже осталось. Это пятый приступ за последний месяц.

Она внимательно посмотрела на девушку. Виша залпом допила горячий грог и налила себе полный стакан.

— Слишком много событий для одного дня… — пробормотала она себе под нос. — А что с той… которой он помешал? Так и лежит там, под дождем, в луже собственной крови?

— Виша, это не твоя забота. У дома Эредиа найдется, кому поручить подобные дела. И пить тебе больше, пожалуй, не стоит. Ступай спать. Завтра Джесхет придет в себя и вы сможете повидаться.

Поскольку у Виши не только слипались глаза, но и голова отказывалась что-либо соображать (только потом девушка вспомнила, что сама эльфка так и не отпила из своего стакана), ей не оставалась ничего, кроме как встать, пошатываясь, добрести, держась за стены, до комнаты и рухнуть в кровать. И почти мгновенно уснуть, провалиться в темную бездонную пропасть, где гаснут все звуки и краски.

Когда утром следующего дня Виша заглянула в комнату, где оставила Джесхета, осторожно, едва дыша приоткрыв дверь, чтобы не потревожить его сон, то оказалось, что тревожить уже некого. Кровать была пуста, на столике лежал использованный инъектор, окровавленные медицинские губки валялись на полу. Виша вошла, присела на кровать, помолчала с минуту… а потом опустилась на подушку, прижимаясь к ней лицом, изо всех сил вдыхая запах — так хорошо знакомый, так когда-то любимый.

— Опоздала? — в дверях стояла Вильма Эредиа. — Может, оно и к лучшему. Он вряд ли бы позволил тебе… да и себе.

— Вы знали? Знали, что он сбежит? — не поднимая головы, спросила девушка.

— Догадывалась. И потом — ты ведь уже перевернула эту страницу, так зачем оборачиваешься? Иди вперед, Виша. Смирись с тем, что ничем не можешь помочь ему и что его любовь покинула тебя. Продолжай учиться жить без него. У тебя это неплохо получалось. И прости ему, что он не хочет видеть страх в твоих глазах.

— Спасибо. — Виша поднялась, повернула бледное лицо к эльфке. — Вы очень жестоки. Сейчас это как раз то, что нужно.

Тут она сморщилась, пытаясь не выпустить слезы из глаз, потерпела в этом сокрушительное поражение… Профессор Эредиа села рядом, обняла девушку, притянула ее к себе и позволила выплакать терпкое сердечное горе, промочившее насквозь серый строгий сюртук.

Оттепель закончилась; на ее место пришли холода, последние перед весной. Размякший, распустившийся город выстудило в одночасье, сухим ветром унесло остатки нездоровой влаги.

Ни Вильма Эредиа, ни Сорью не позволили Више прервать работу или обучение. Оба настояли на немедленном продолжении прерванных занятий, не оставляя девушку ни на минуту в покое. Сорью отправил ее собирать ягоды для золотого масла, и боль от уколов древесных колючек странным образом отвлекала от шипа, засевшего в сердце.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});