Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня - Лис Арден

— Эээ… она сняла все мое опьянение — а оно было страшным — в один миг. И дала мне дар танцевать так, что весь мир лежал у моих ног в тот вечер. И мне показалось, что она знает обо мне все. И любит меня.

Сорью понимающе кивнул.

— Когда я встретил его, он одним прикосновением вылечил мою экзему. Всего три месяца назад я не снимал перчаток, а если и снимал, то вместе с кожей. Профессиональное заболевание, куда деваться. И он знал, что я цветовод не только по должности. Виша, тебе можно это знать… я люблю растения. Люблю и слышу. Совсем как эльф ушедших времен. Поэтому он дал мне саженцы из своего сада — чистые, доверчивые души, открытые и светлые. — Сорью лучезарно улыбнулся. — Я готов умереть за них.

Виша не нашлась, что сказать. Помолчав, она продолжила.

— Сегодня она рассказывала о своей подруге, которая танцевала во дворце властителя Шаммаха, когда… о боги, когда же это было?! Сотни лет назад! А для нее это будто вчерашний вечер… и она смогла приглушить Тойво, что в принципе невозможно. В этом мире нет никого сильнее карателей.

— Виша, чего она хотела от вас тогда, в Одайне?

— Чтобы мы отправились в Ирем, город-призрак, нашли храм Нимы — а кроме меня, никто и не знает, кто это вообще! А я помню, потому что картинки ее храма часто рассматривала вместе с Джесхетом. Она просила привезти ей поющий кристалл из рук богини.

— А меня он попросил вырастить саженцы. И высадить их на наши поля. Виша, ты все еще не понимаешь, кто они?

— Нет. — Виша была растеряна. — Нет, я ничего не понимаю.

— Значит, еще не время. — Сорью ободряюще потрепал ее по волосам. — Не обижайся. Понимание придет само, когда будет нужно. Постарайся не забыть то, что она сказала тебе. Это важно.

— Ну, я пока на память не жалуюсь. Сорью, ты можешь быть уверен, я сохраню твои слова в тайне.

— Знаю. — Эльф улыбнулся. — Довольно на сегодня, Виша. Мне пора уходить, ты со мной?

— А… как же твоя подружка? Мне не хочется портить тебе вечер.

— В моем флюге вполне поместятся трое. Давай вытряхиваться из этого безобразия. Меня эти ходячие ювелирные прилавки до икоты довели, в жизни так не смеялся.

Спустя несколько недель после этого вечера Виша занималась в доме Эредиа. Эльфка выглядела несколько рассеянной, почти не слушала девушку, думала о чем-то своем. Виша, рассказав о своих изысканиях по поводу эволюции торговых путей в эпоху мирного сосуществования, замолчала. Профессор Эредиа сидела напротив нее, опустив глаза, оперев острый подбородок на крепко сжатый кулак; Виша уже успела привыкнуть и к неестественно синему цвету ее волос, и к неизменному серому сюртуку, застегнутому наглухо, и к отстраненно-язвительной манере общения, и к заостренным, украшенным гравировкой серебряным наконечникам на ушах. Теперь она понимала, почему Джесхет упорно именовал эльфку «он». Девушка уже успела понять, как велико оказалось ее везение — знаний, полученных здесь, ей хватит, чтобы стать лучшим экспертом у себя в Одайне; если, конечно, ей позволят остаться хотя бы на год.

— Вот что. — Эредиа прервала молчание первой. — Я довольна твоим прилежанием, Виша. Все-таки Джесхет не брал в ученики кого попало.

У меня сегодня особый день, и я приглашаю тебя разделить его со мной. Праздника, вроде того, на который тебя таскал бездельник Сорью, не обещаю, но думаю, тебе будет интересно.

Она привела Вишу в последнюю комнату музейной анфилады, обычно скрытую за массивной дверью. Посреди небольшого зала стоял письменный стол — редкий образчик искусства краснодеревщика, заваленный бумагами, свернутыми в трубку пергаментами, мелкими вещицами, словом, всем тем барахлом, что годами пылится в музейных запасниках. Вдоль стен стояли все те же застекленные витрины, сами стены были украшены портретами в массивных позолоченных рамах; и если рамы были искусными репликами, то сами портреты были пугающе подлинными. В углу комнаты стояло удобное легкое кресло, рядом с ним, на подставке, небольшая инфокапсула. Окон не было, с потолка лился ровный, спокойный свет.

— Это то, о чем я подумала? — не веря своим глазам, спросила Виша. — Я видела эти портреты в учебнике…

— Да, я позволила снять с них копии. Так Джесхет рассказывал тебе про главное сокровище семьи Эредиа? Это архив Миравалей, самой знаменитой династии эригонских ратманов. — Эльфка с видимым удовольствием уселась в роскошное кресло, стоящее за письменным столом, и уложила длинные ноги в сапогах прямо на драгоценную столешницу красного дерева.

— Небо мое синее… — выдохнула восхищенная ученица. — Это ж надо… Значит, это…

Она указала на ближайший к ней портрет, с которого, сквозь толщу столетий и сеть трещин, на нее смотрели невеселые угольно-черные глаза остроносого, смуглого мужчины. Он был одет строго, почти сурово, в простой черный камзол, единственным украшением которого был воротник из вишневого бархата, искусно вышитый золотой нитью, и такие же манжеты. Его широкие брови сходились у переносицы, придавая лицу настороженное выражение, которое смягчалось едва заметной улыбкой, а в черных гладких волосах, несмотря на уже не юный возраст, не было даже намека на седину.

— Это Риго Мираваль?

— Да, он самый, Риго-Ворон, один из лучших ратманов Эригона.

— А это кто? — и Виша указала на висящий рядом портрет седовласого, немного грузного мужчины, глядящего спокойно и немного высокомерно.

— А это его отец, Сириан Мираваль.

— Надо же, они совсем не похожи! Зато вот с этим парнем Риго точно был в родстве! — И Виша подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть одного из Миравалей.

Действительно, фамильное сходство этих двух портретов было очевидно. У юноши, на которого указала Виша, были те же черные глазищи, брови, сходящиеся у переносицы, острый крупный нос. Но его губы уже не намекали на возможность улыбки — они улыбались, улыбались и глаза; и вообще, этот Мираваль явно был не такой деловитый как все остальные.

— Это сын Риго, Арчеш-младший. Мой любимец, — немного смущенно призналась Эредиа. — Я посвятила не один год этому семейству, знаю о них многое, о некоторых, например, о том же Сириане, почти все. Но Арчеш, это совсем особая история. Вот, посмотри, — эльфка, вытянув длинную тонкую руку, указала на тщательно выписанный художником распахнутый кружевной ворот белоснежной рубахи, — видишь медальон?

Виша подошла поближе и пригляделась. Действительно, на груди Арчеша был изображен круглый медальон.

— Что скажешь?

Виша на минуту задумалась.

— Материал — черное золото. Судя по легкости композиции и тонкости работы, кто-то сумел уговорить эльфа-ювелира сделать это произведение искусства. Сюжет тоже не совсем обычен — обнаженная девушка, похожа на танцовщицу. Мне так кажется… она словно ждет своей музыки, чтобы начать танцевать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});