Козырная дама - Татьяна Михайловна Соловьева

уже заметно выпирал остренький животик.

— Торопов?

Один из парней кивнул.

— А это мой друг Андрей и моя жена Елизавета, — представил он остальных.

Андрей хихикнул кокетливо, как барышня. И плечами при этом повел так же игриво. Фогель удивленно посмотрел на него и неожиданно натолкнулся на жесткий взгляд зеленоватых в желтую крапинку глаз. Их пронзительное выражение, не вязавшееся со странными манерами парня, производило неожиданное и сильное впечатление.

Подошедшие расселись за столом, Андрей принес две бутылки пива, тоже чешского, и сок для Елизаветы.

— Какие проблемы? — спросил Торопов, налив пива себе и другу.

Фогель красноречиво посмотрел на Елизавету.

— Нормально, — ответил на его взгляд Торопов. — У меня от нее секретов нет. К тому же не исключено, что именно Елизавете придется заниматься вашими проблемами. Можете быть уверены, она их решит.

«Чушь какая-то, — подумал Фогель, — беременная девка собирается меня защищать… На пару с каким-то женоподобным Андреем». Мелькнула мысль уйти, прекратить это знакомство, пока не поздно, но Фогель колебался. То, что он слышал о Викторе Торопове, означало — это именно тот человек, который ему нужен. И он остался сидеть за столиком, наполовину прикрытым зонтом в бело-алую полоску.

— Ну что ж, вам виднее… — произнес он вслух. — Дело у меня такого рода — есть кредитор, но нет денег, чтобы вернуть долг.

— А он, конечно, хочет получить свои денежки обратно?

— Естественно.

— Большой долг?

— Большой.

— А денег нет?

— Нет.

— Но если денег нет, как вы собираетесь рассчитаться за нашу работу?

— Для этого найдутся…

— Услуги нашего охранного агентства стоят недешево, — впервые подала голос Елизавета.

— Понимаю. Платить готов, но при одном условии — мне нужны гарантии, что рано или поздно мой кредитор не возникнет снова.

— Не возникнет. Работу сделаем как надо, — теперь говорила только Елизавета. — Гарантии будут.

— И еще один момент — аванс вы получите пока небольшой. — Фогель постарался, чтобы его слова прозвучали как можно жестче и непреклоннее.

— Как скажете, — легко согласилась Елизавета. — Это первое дело нашего охранного агентства, и мы хорошо понимаем, что еще ничем не успели себя зарекомендовать в ваших глазах. Но зарекомендуем!

— Интересные вы ребята! — удивленно проронил Фогель, с любопытством оглядев новых знакомых. — А вы не боитесь, что я никогда не расплачусь с вами?

— Исключено! Расплатитесь. И даже премию за качество выполненной работы отстегнете, не сомневайтесь! — В голосе Елизаветы зазвучали веселые нотки.

Фогель пристально посмотрел на нее и не увидел ничего необычного. Перед ним сидела молодая женщина, ждущая ребенка, — затаенное счастье в улыбчивых глазах, ямочка на левой щеке, ровные, белые, хотя и мелковатые зубы, обнажившиеся в доброжелательной улыбке. В ответ Елизавета подмигнула Фогелю, словно угадав его мысли, и, подняв стакан, отпила немного апельсинового сока. На ее светлых, реденьких усиках осталось несколько оранжевых капель.

Фогель перевел взгляд на Торопова.

— Елизавета права. Она всегда права, — отчеканил тот, и от этой невинной фразы Фогелю стало немного не по себе. Было в этой странной троице что-то такое, от чего хотелось держаться подальше и одновременно притягивало к ним.

«Эти ребята на многое способны», — подумал Фогель и поверил.

Поверил Виктору Торопову, поверил беременной женщине и этому чудному Андрею, с ужимками барышни на выданье и колючим взглядом, тоже поверил. Поверил и назвал имя кредитора.

Как и предполагал Виктор, делом этим пришлось заниматься Елизавете и Андрею без него. Он серьезно сломался и надолго загремел в больницу.

Долг Фогелю был списан, и кредитор его больше не беспокоил. Ни тогда, ни годы спустя.

* * *

Некоторые люди считают — все, что печатается в газетах, мягко говоря, выдумки журналистов. А есть другие — относящиеся к печатному слову с величайшим уважением. К ним принадлежала и Зоя Иннокентьевна. Поэтому в ее решении обратиться в редакцию не было ничего противоестественного или необычного.

Из всех выходящих в городе газет она выбрала «Вечерку», где редактором был ее бывший ученик Владислав Локотунин.

Локотунин сидел в отдельном кабинете, куда секретарша допустила Зою Иннокентьевну не сразу, прежде доложила. Когда было разрешено войти, в первую минуту Зоя Иннокентьевна оторопело остановилась в дверях — бывшего ученика трудно было узнать. Вместо чернявого от природы парня она увидела яркого блондина. Он повернулся на скрип двери вместе с вращающимся креслом, узнал ее, заулыбался и произнес все приличествующие случаю слова сразу:

— Зоя Иннокентьевна! Какими судьбами! Проходите, проходите! Рад вас видеть! Прошу садиться!

— Владислав, вы несколько изменились… — удивленно промолвила Зоя Иннокентьевна, усаживаясь на предложенный стул. — Этот цвет волос опять моден? — невинно спросила она.

— Насколько мне помнится, он никогда не выходил из моды. А что, — Локотунин обеспокоился, — мне не к лицу?

— Почему же, к лицу… — Зоя Иннокентьевна постаралась, чтобы в ее голосе прозвучало как можно меньше сомнения, но, кажется, это не очень удалось, потому что лицо бывшего ученика сделалось строгим и он переменил тему.

— Что же привело вас к нам?

— Мой племянник, — начала Зоя Иннокентьевна и, видимо посчитав, что так прозвучит весомее, уточнила: — единственный племянник, попал в беду. Он устроился работать охранником склада в одну контору. Склад вскоре ограбили, а Игоря — так зовут моего племянника — обвинили в том, что по его вине понесены убытки. Ему предложили выплатить какие-то астрономические суммы или покрыть ущерб, отдав квартиру — у Игоря после смерти матери, моей сестры, осталась большая квартира в центре города.

— Может, это предусматривалось трудовым соглашением, которое заключалось при приеме на работу?

— Нет, ничего подобного не предусматривалось. Тут действовали какие-то мошенники. Некий Эдуард Андреевич Фогель и еще один — Саша, фамилии пока не знаю. По описанию Игоря, это молодой человек, лет тридцати пяти, с характерной, запоминающейся внешностью. У него огромные уши, одно из которых похоже на высохший капустный лист.

— Действительно, яркая примета, — согласился Локотунин. — Фамилии этого, с ушами, вы не знаете?

— Не знаю.

— И племянник тоже не знает?

— Нет.

— Зоя Иннокентьевна, а почему вы пришли именно ко мне?