Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова

столиком, напротив меня сидел Славик. Он что-то непрерывно говорил, но по его лицу и поведению было видно, что он чего-то ждет. Потому что он ерзал на стуле, облизывал губы и постоянно оглядывался, как будто кого-то высматривал.

И у меня возникла мысль встать и уйти. Вот просто покинуть зал, ничего не объясняя этому противному Славику. Ну да, сейчас я видела его насквозь, и без дымки общего детства он выглядел обычным мелким трусливым паршивцем. Что может быть у нас общего?

И вдруг все изменилось.

Я была уже не в зале ресторана, а в каком-то темном, мрачном помещении без окон.

И сидела я не за столиком, а в массивном металлическом кресле…

Я была накрепко привязана к этому креслу, мои руки были пристегнуты к подлокотникам пластиковыми наручниками.

Я попыталась высвободиться, попыталась вырвать руки из наручников – но узкая пластиковая полоска от моих усилий только глубже врезалась в кожу.

Я повернула голову, насколько могла.

Помещение, где я находилась, было, по-видимому, техническим подвалом. По его стенам тянулись разноцветные трубы и электрические кабели в плотной оплетке.

Кроме кресла, к которому я была привязана, здесь был еще металлический стол из тех, которые бывают в процедурных кабинетах больниц и клиник.

И на этом столе были разложены сверкающие хирургические инструменты…

И тут где-то сзади, в той части помещения, которую я не могла видеть, послышались приближающиеся шаги…

Отчего-то эти шаги меня испугали. Испугали до дрожи, почти до обморока.

Они не сулили мне ничего хорошего – только ужас, беспросветный ужас…

Я снова завертелась, пытаясь высвободить руки, – но результатом моих усилий была только боль от врезавшихся в кожу пластиковых оков…

Я попыталась крикнуть, хотя понимала, что это ничем мне не поможет, – но даже слабое подобие крика не вырвалось из моего горла… ничего – даже слабого хрипа…

И тут тот, чьи шаги я слышала за спиной, появился в поле моего зрения.

Это был тот самый человек в черном, который напал на меня возле дома, когда меня спасли бомжи. Он был в черных очках – но тут же снял их и уставился на меня своими белыми глазами.

Глазами без зрачков…

Он низко наклонился надо мной, сверля меня своими слепыми глазами, и задал какой-то вопрос.

Я не поняла этого вопроса, просто не услышала его, Белоглазый только беззвучно открывал рот, да и при всем желании я не смогла бы ему ответить, потому что голос меня не слушался.

А он все повторял и повторял свой вопрос.

Потом повернулся к столику с хирургическими инструментами…

И тут я очнулась.

Лампа погасла. Я находилась в уютной комнате Ромуальдыча. Но в душе еще догорал пережитый ужас, а запястья саднило, как будто в них действительно врезались пластиковые наручники.

Лампа снова обещала мне неприятности…

Но, как говорится, предупрежден – значит вооружен.

Тут ко мне вошел Ромуальдыч.

Он еще раз извинился, сказал, что его гость ушел, и спросил, не хочу ли я чаю.

Я взглянула на часы и отказалась.

Ромуальдыч выразил вежливое сожаление, убрал лампу в сейф и проводил меня до двери. И, что характерно, ничего не спросил, только смотрел очень внимательно и серьезно. И крикнул мне вслед, чтобы была осторожнее.

По дороге домой я думала о том, что показала мне лампа.

Сначала я была в ресторане, со Славиком.

Ну да, он ведь назначил мне встречу, болтал какую-то ерунду, объяснялся в любви фальшивым голосом…

А потом…

Потом я была в каком-то пыточном подвале.

Я была в плену у белоглазого человека…

Меня передернуло от одного воспоминания о его пустых белесых глазах.

Значит, мне нельзя идти на встречу со Славиком.

Но мы встречаемся с ним в ресторане. Не похитят же меня прямо оттуда, на людях…

Но лампа никогда не врет…

Эта встреча плохо для меня кончится!

С другой стороны, мне хотелось узнать, кто этот Белоглазый, чего он хочет от меня и как с ним связан Славик…

Нет, это любопытство слишком дорого мне обойдется.

Я вспомнила белые глаза, столик с хирургическими инструментами – и мне так поплохело, что я едва не упала, когда поезд затормозил. Нет, так жить нельзя, что-то такое со мной происходит в последнее время, чему нет никакого объяснения.

В общем, я приехала домой, твердо решив не ходить на встречу со Славиком. Вот не ходить – и все, по телефону не отвечать, вообще его выключить. И пускай мама с тетей Олей хоть на стенку лезут – нужен был мне этот Славик как рыбе галоши!

У мамы был включен телевизор.

Видно, смотрела какую-то передачу и забыла выключить. Сама же она находилась в ванной комнате, оттуда доносилось ее пение: «Нет, не тебя так пылко я люблю!..»

Ого, это что-то новенькое, что-то голос слишком оживленный. Обычно мама в ванной поет оперные арии – ну, что ночью и днем только о нем или что у любви как у пташки крылья, и ее нельзя поймать. Или вот еще с тетей Олей они дуэтом исполняют про то, что «уж вечер, и облаков померкнули края»… А тут вот романс.

Я хотела заглянуть в ванную и поинтересоваться, что такое с мамой, но потянулась к пульту и случайно бросила взгляд на экран.

И передумала выключать телевизор.

Шла какая-то очередная передача для женщин, и говорили о самообороне.

В этот самый момент на экране крепкая спортивная девушка в джинсах и футболке сидела в кресле, пристегнутая к нему за руки пластиковыми браслетами.

Она находилась в точно таком положении, в каком я была в своем видении…

Это не могло быть простой случайностью.

Я прибавила звук и подсела к телевизору.

– Пластиковые браслеты прочные, – говорила девушка, – расстегнуть их без посторонней помощи не получится, а если вы будете пытаться порвать их, только порежете руку…

Да, в своем видении я в этом убедилась… чем сильнее я напрягала руки, тем глубже браслет врезался в кожу.

– Однако если похититель по недосмотру оставил вам ремень, вы можете использовать его, чтобы освободиться… вообще, все, что на вас надето, может превратиться в средство самообороны или инструмент освобождения. Вот, например, такие серьги… – она показала на большие кольца, которые красовались у нее в ушах. – Я расскажу, как они могут сыграть роль отмычки… Но это немного позже, а начну я, как и обещала, с ремня…

Девушка приподнялась в кресле, как можно сильнее вытянула кисть правой руки, так что смогла дотянуться до пряжки ремня на джинсах. Она расстегнула ремень, вытянула его