Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова

цвета «перец с солью» были аккуратно подстрижены, глубокие серые глаза светились умом и иронией.

– Мой старинный друг, Георгий Викторович, – представил своего гостя Ромуальдыч. – А это – Марина, моя очень добрая знакомая.

Имя-отчество гостя показалось мне знакомым, но мало ли на свете совпадений…

Твидовый господин привстал, слегка поклонился и представился в лучших традициях позапрошлого века:

– Орловский.

Ага… значит, никакое это не совпадение. Это тот самый Орловский, который одолжил маме свой платок…

А что, мама была права – действительно интересный мужчина, несмотря на возраст. И явно приличный – с кем попало Ромуальдыч не водит дружбу…

Я никак не показала, что его имя мне знакомо, ответила Орловскому как можно приветливее и прошла следом за Ромуальдычем во вторую комнату.

Войдя в нее, Ромуальдыч открыл сейф в платяном шкафу, достал оттуда лампу и протянул мне:

– Вот, пожалуйста. А я вынужден тебя покинуть, человек занятой, неудобно заставлять его ждать.

– Да, спасибо вам, я уж тут сама управлюсь! – я вовсе не хотела зажигать лампу при нем, это глубоко личное дело.

Едва Ромуальдыч вышел, я вспомнила, что не взяла с собой ни спичек, ни зажигалки, а без них лампу не зажжешь.

Снова звать Ромуальдыча мне было неловко, но тут я увидела коробок спичек на прикроватной тумбочке.

Я подошла к этой тумбочке, наклонилась за спичками, и тут отчетливо услышала два голоса.

Видимо, в этом месте в стене была заклеенная обоями щель, через которую были слышны доносящиеся из соседней комнаты голоса Ромуальдыча и его гостя.

В первый момент я смущенно отшатнулась – нехорошо подслушивать, но тут меня обуяло любопытство. Ведь сама судьба подстроила сегодня мою встречу с этим Орловским, стало быть, его знакомство с моей мамой тоже не случайно. Пора уже признать, что все события, которые случились со мной в последнее время, взаимосвязаны, а значит, я должна узнать, что это за человек…

Понимаю, что это сомнительное оправдание для банального любопытства, но я ничего не могла с собой поделать и прислушалась.

– Понимаешь, Павел, – говорил Орловский, – есть у меня одна пациентка… очень давняя, весьма пожилая женщина, скорее даже дама. Она – вдова очень крупного ученого, известного медиевиста, и унаследовала от него большую коллекцию живописи и антиквариата. Так вот, в последнее время у нее образовалась такая сложная ситуация… Собственно, ничего сложного нет, но дело в том, что ее внук, ну да, у нее есть внук от сына, кстати сын давно умер, даже раньше мужа, и этот внук – единственный ее родственник. И в последнее время внук стал навещать ее гораздо чаще.

Так вот, Анна Валерьевна – так зовут эту даму – заподозрила, что он не просто так ее навещает, не из одних только родственных чувств… что после его визитов пропадают кое-какие ценные вещи. За руку она его не ловила и не может просто так отказать от дома, однако…

– Не вмешивайся ты в это дело, Жорж! – перебил Ромуальдыч гостя. – Хуже нет вмешиваться в родственные конфликты…

– Я это знаю не хуже тебя, но жаль старушку, обидно будет, если молодой жулик ее оберет.

– Но что ты можешь сделать? Если даже у нее нет доказательств, у тебя тем более…

– А вот тут как раз появляется вариант, из-за которого я и обратился к тебе. Дело в том, что мне на днях позвонил знакомый антиквар и сказал, что ему принесли на продажу очень хорошую небольшую работу Карла Брюллова. Итальянский пейзаж. По всем признакам это подлинник, но сам продавец произвел на него плохое впечатление. Какой-то подозрительный, скользкий…

А этот антиквар знает, что похожая работа Брюллова была у академика Басинского, того самого медиевиста, чья вдова моя пациентка. Так вот, антиквар попросил продавца подождать несколько дней – мол, он проверит работу, – а сам позвонил мне, чтобы я выяснил, не украден ли пейзаж Брюллова.

Я, конечно, первым делом отправился к вдове.

Пейзаж Брюллова как висел у нее на почетном месте, так и висит. Но что-то в нем внушило мне подозрение, и я с разрешения хозяйки взял его, чтобы показать тебе.

– А, вот и к делу подошли! – проговорил Ромуальдыч. – Ну, показывай своего Брюллова!

Послышался шорох – видимо, Орловский разворачивал сверток.

Затем Ромуальдыч задумчиво проговорил:

– Интересно, интересно… небольшая работа, картон, смешанная техника… судя по всему, тосканский пейзаж, стало быть, имеется отсылка к тому периоду творчества Брюллова, когда он жил в Италии как стипендиат Академии художеств. С этой стороны все чисто…

Он на какое-то время замолчал, должно быть, внимательно осматривал картину.

– Неплохая работа… неплохая…

– Стало быть, подлинник? – Орловский облегченно вздохнул.

– Я этого не сказал. Я сказал только, что это неплохая работа, но выполнена она не ранее восьмидесятых годов девятнадцатого века, то есть никак не может принадлежать кисти Брюллова.

– Вот как? А как ты настолько точно определил возраст этой работы?

– Очень просто. Видишь вот этот синий цвет?

– Ну да…

– Это так называемая менделеевская лазурь. Как явствует из названия, этот пигмент был изобретен Дмитрием Ивановичем Менделеевым в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году, через много лет после смерти Брюллова. Так что вынужден тебя огорчить – это подделка, хотя и весьма качественная.

– Ладно, так и скажу своей пациентке.

– Скажи, скажи. И пусть она сама принимает решение…

– В любом случае спасибо тебе за консультацию…

Послышался шум сдвигаемого стула, шарканье шагов, очевидно Ромуальдыч провожал своего гостя. Ну что ж, этот Орловский человек вроде приличный, и правда доктор… по какой только части, интересно… И еще… фамилия этой вдовы, я так понимаю, Басинская, прямо как у нашей Бастинды. Ну, это, конечно, совпадение, вряд ли они родственники. Но хватит любопытничать, пора и за дело браться.

Я взяла себя в руки, вернулась к столу с коробком спичек, чиркнула спичкой, поднесла ее к носику лампы, зажгла фитилек…

Затрепетал оранжевый язычок пламени, и по стенам комнаты, как прежде, побежали удивительные тени.

На этот раз они были странными и пугающими.

Мне виделись в этих тенях пылающие костры, кипящие котлы, рогатые чудовища…

Неужели это были картины преисподней?

Как и прежде, по комнате поплыл сладковатый экзотический аромат – запах то ли увядших цветов, то ли церковного воска.

То ли от этого запаха, то ли от страшных теней на стенах у меня закружилась голова…

Я была уже не в комнате старинного особняка, а в длинном полутемном помещении с кирпичными стенами и сводчатыми потолками. Вокруг за столиками сидели люди, сновали официанты…

Это был ресторан.

Как и все, я сидела за