Петр II - А. Сахаров (редактор)

IX

На окраине Москвы, невдалеке от Тверской заставы, в глухом переулке одиноко стоял полуразвалившийся домик с двумя небольшими оконцами, в которых вместо стёкол были пузыри. Он принадлежал старухе Марине, с незапамятных времён поселившейся в нём.

Кто была старуха Марина, откуда она появилась – никто из её соседей не знал. По складу своего лица, по чёрным, несмотря на пожилые годы, волосам и по выразительным глазам, не потерявшим своего блеска, она мало походила на русскую. Это скорее была жительница Востока, хотя по-русски она говорила без примеси какого-либо акцента.

Марина одевалась всегда в лохмотья и жила в своей хибарке не одна, а с внучкой – стройной и красивой девушкой лет семнадцати, по имени Маруся.

Какого происхождения была Маруся, чья она дочь, тоже никто не знал. Лет шестнадцать тому назад Марина откуда-то принесла к себе в хибарку годовалую девочку, сама вскормила её и ухаживала за своей «внучкой», как самая нежно любящая мать, и в шестнадцать лет Маруся расцвела, как майская роза. Старая Марина любила свою красавицу, и Маруся платила ей тем же. Сама Марина одевалась чуть ли не в рубище, внучку же одевала, как купеческую девицу или боярышню.

Марина и её внучка ни с кем из соседей не были знакомы, всех они сторонились, а равным образом и все жители околотка чуждались «старой колдуньи» и её внучки.

Колдуньей Марину называли за то, что она хорошо умела ворожить и гадать о будущем, и слава о её гадальном искусстве была большая. Очень часто около её хибарки останавливались богатые кареты и рыдваны с ливрейными лакеями: Мариной не брезговали люди знатные и «великие люди мира сего», которым хотелось узнать про свою судьбу. Ездили к ней и боярыни, ревновавшие своих мужей и желавшие что-нибудь узнать про своих соперниц; бывали у неё и боярышни молоденькие, горевшие желанием скорее поразведать про своего суженого. Но не всех принимала Марина, и многим приходилось ни с чем отъезжать от её ворот.

Однажды утром Марина отправила свою внучку на базар купить что-то из съестного, сама же стала топить печь и готовить кушанье. Прошло довольно времени, а Маруся всё ещё не возвращалась. Старуха стала беспокоиться, и в конце концов решилась сама отправиться на поиски внучки. Однако, едва переступив порог своего жилища, она увидала Марусю, с бледным, испуганным лицом бежавшую к хибарке.

– Бабушка, скорее ворота на замок, за мною гонятся, – задыхающимся голосом проговорила красавица.

– Кто гонится? – спросила у внучки старуха Марина, запирая засовом ворота, а также и дверь в свою хибарку.

– Какие-то парни. Домой я возвращалась переулками, где поближе, а тут и напали на меня какие-то трое озорников; я от них бежать; они за мной и прохода не дают; я кричать, звать на помощь, да, на беду, на улице народа-то нет. И плохо мне, бабушка, пришлось бы, если бы, на моё счастье, не вступился за меня какой-то прохожий офицер; озорники немного поотстали, а я с офицером дошла до нашего переулка и пустилась бежать; парни-то хотели за мною, да офицер обнажил свою саблю, грозился, видно, зарубить их… Фу!.. Никак дух не переведу!.. Страсть как измучилась.

– Спасибо офицеру… А кто он, не знаешь?

– Не знаю! Собой нарядный, с лица пригожий, ласковый…

– Ты бы спросила, кто, как звать…

– И, что ты, бабушка! Уж время ли мне было о том спрашивать?

В этот момент в ворота хибарки послышался стук.

– Бабушка, стучат… кто бы это? – меняясь в лице, с испугом проговорила Маруся.

– Чего ты в лице-то изменилась? Чего испугалась? Не бойся, я сумею защитить тебя, в обиду никому не дам! Пойду-ка узнаю, кто стучит в ворота.

– Не отпирай, бабушка, не отпирай!.. Может, это стучат те парни, что гнались за мною.

– Не бойся, Маруся, не бойся! В обиду я тебя не дам.

– Сама я с тобой, бабушка, пойду к воротам.

Обе они вышли во двор.

– Кто стучит? Что надо? – не совсем ласково спросила Марина, не отпирая ворот.

– Не сюда ли укрылась девушка, на которую недавно напали какие-то парни? – послышался голос за воротами.

– Бабушка, отпирай скорее, это – он! – задыхающимся от волнения голосом проговорила молодая девушка, торопя Марину скорее отпирать ворота. – Это – офицер, что защитил меня от озорников; я по голосу его узнала. Да что же, бабушка, не отпираешь?

– Отоприте, не со злом к вам пришёл! – послышался тихий голос за воротами.

Маруся отодвинула засов и отворила ворота. Она не ошиблась: у ворот стоял «ласковый» офицер, вступившийся за неё на улице.

Это был Лёвушка Храпунов. Прогуливаясь по Тверской, он случайно стал свидетелем, как полупьяные парни напали с пошлыми любезностями на проходившую с базара Марусю, вступился за девушку и наказал озорников, ударив их плашмя своею саблею. Необычайная красота Маруси произвела на Храпунова сильное впечатление; ему непременно захотелось узнать, кто эта девушка, и познакомиться с нею; он разглядел, в какие ворота юркнула красавица незнакомка, и, разделавшись с озорниками, поспешил к тем же воротам.

Проходя глухим переулком, Храпунов встретил какого-то горожанина и спросил его:

– Ты, добрый человек, не здешний будешь?

– Здешний, ваша милость, в этом переулке у меня есть домишко, – ответил ему горожанин.

– Так ты, наверное, знаешь, кому принадлежит этот домишко и кто в нём живёт? – и Лёвушка показал на Маринину хибарку.

– Как не знать, господин честной? В этой хибарке живёт колдунья, Мариной её звать, и она, как колдунья и гадалка, и-и как славится!

– Что же, она одна живёт?

– С внучкой.

– Это не та ли, такая красавица девушка, так чисто одетая, что сейчас в ворота вбежала?

– Она и есть, господин честной… Точно, колдуньина внучка с лица куда красовита. Одно слово, загляденье девка.

– А как её звать?

– Марусей, сиречь Марьей… Но мы все её русалкой называем. Уж очень она на русалку походит, особенно как свои косы распустит, что до самых пят доходят! Наденет на себя белый сарафан, распустит волосы, ну, как есть настоящая русалка.

– Спасибо, добрый человек, за сообщение, я пойду к колдунье, – и Лёвушка направился было к жилищу Марины.

– Ой, не ходи, господин честной, не ходи! Опутает тебя старая колдунья со своей внучкой-русалкой, околдует тебя… Лучше не ходи! – предостерегал Храпунова горожанин.

– Ни колдуний, ни русалок я не боюсь, – с улыбкою ответил Лёвушка и направился к воротам Марины.

– Эх, молодость, молодость! И до чего она доводит: ради красивой девки в колдуньино логовище пошёл, – посматривая вслед Храпунову, с соболезнованием проговорил горожанин.

– Бабушка, вот этот господин спас меня на улице от озорников, – поспешно сказала бабке Маруся, показывая на вошедшего к ним во двор Храпунова.

– Спасибо тебе, господин офицер, большое спасибо, что внучку мою не дал в обиду! – низко кланяясь Лёвушке, проговорила Марина. – Если не побрезгуешь, то зайди в нашу хибарку!

– Очень рад, бабушка! Устал я, так хоть немного отдохну у вас.

Храпунов переступил порог жилища; оно ничем не напоминало, что в нём живёт старая колдунья с молоденькой внучкой-«русалочкой».

Хибарка Марины отличалась большой опрятностью; не было там ни филина, ни чёрного кота – обычных атрибутов колдовства. В красном углу на полке стояли иконы в серебряных окладах; пред ними теплилась лампада; стены были чисто выбелены, пол тщательно вымыт. Посреди горницы стоял резной дубовый стол, а по стенам широкие скамьи, покрытые сукном. Перегородка разделяла горницу на две половины. Во второй горнице было так же чисто, как и в первой; там стояли две кровати с чистыми пологами и со стёгаными одеялами; на одной спала Марина, на другой – Маруся; у неё кровать была покрыта атласным одеялом, а перина и подушки на лебяжьем пуху; тут же стояли и укладка, кованная железом, с нарядами Маруси, и поставец с посудой, в числе которой были серебряные кубки и братины.

– Как у вас хорошо, какой порядок! – осматривая горницу, с удивлением воскликнул молодой офицер.

– Уж какое хорошо!.. В убожестве живём, – скромно заметила Марина, усаживая нежданного гостя в передний угол, на почётное место, и обратилась к внучке: – Ну что же ты, хозяйка молодая, сидишь молча, гостя желанного не угощаешь? Собери-ка закусить гостю дорогому, а я схожу на ледник, бражки да медка принесу. А может, винца желаешь, господин офицер? И винцо у нас найдётся хорошее…

– Не хлопочи, Маринушка, пожалуйста, не хлопочи, – проговорил Храпунов.

– Ты знаешь, как и звать меня? – удивилась старуха.

– Знаю. Знаю также, как и внучку твою звать.

– Ты, ты знаешь, как меня звать? – удивляясь, спросила Маруся у Лёвушки. – Как ты узнал, господин, как звать меня и бабушку?..

– А я – колдун, всезнайка, – засмеялся Храпунов.

– Тебе, батюшка, наверное, кто-нибудь из наших соседей сказал, ведь так? Чай, меня колдуньей старой называли, а внучку – русалкой?