Петр II - А. Сахаров (редактор)

Евсей Наумович в точности выполнил приказ своего «князиньки»: никуда не выпускал графа, кормил «серой» пищей с холопского стола.

В первое время Милезимо отказывался от такой пищи, требовал лучшей, но ему в том было отказано.

– Что же, вы хотите морить меня голодом, что ли? – крикнул граф, отодвигая от себя чашку со щами из свинины.

– Зачем морить голодом?.. Если бы морили голодом, то щей твоей милости не дали бы, – самым невозмутимым голосом ответил ему дворецкий.

– Но пойми, старая дубина, я не могу есть всякую дрянь.

– Напрасно так говорит твоя милость, хлеб насущный – Божий дар, а щи да каша – мать наша.

Однако голод заставил изнеженного графа Милезимо, привыкшего к изысканному столу, есть и грубую пищу.

Так прошло несколько дней, а граф Милезимо всё томился в заключении. Лишённый привычной пищи и воздуха, он побледнел и похудел, стал раздражительным. Он часто ругался со своим «старым тюремщиком», как называл он дворецкого Евсея, и посылал проклятия на голову Алексея Григорьевича, отца своей возлюбленной, но волей-неволей покорялся своей участи и ждал, когда двери темницы будут для него открыты.

Между тем во всей Москве вскоре только и говорили, что о неожиданном исчезновении молодого графа Генриха Милезимо. Рассказывали, что ночью на него напали разбойники и убили; передавали также, что красавца Милезимо похитила какая-то молодая вдова-боярыня, а другие говорили, что граф Милезимо уехал к себе на родину…

Австрийский посол граф Вратислав обратился к канцлеру Остерману за объяснением, куда девался его родич, граф Милезимо, и просил отыскать его. Остерман, как мог, успокоил Братислава и обещал непременно принять все необходимые меры.

– Пожалуйста, ваше сиятельство, поспешите, иначе я принуждён буду довести об этом до сведения своего императора, – с тревогой в голосе проговорил Вратислав. – Да кроме того, отсутствие Генриха и неизвестность его участи сильно беспокоят меня лично. Ведь прошло пять дней, как он исчез, а о нём нет ни слуху ни духу. Я боюсь, не попал ли Генрих в ловушку. Врагов у него здесь немало.

– Какие же могут быть враги у графа Милезимо?

– Вы сами знаете их, ваше сиятельство; они довольно могущественные.

– Кто же они? – притворно удивляясь, переспросил у посла осторожный Остерман. – Уверяю вас, господин граф, я ничего не знаю.

– Ну, если хотите, я назову вам врагов Генриха. Первые – это князья Долгоруковы; они ненавидят Генриха.

– За что же им ненавидеть графа Милезимо?

– И это вы хорошо знаете.

– Уверяю вас, граф!..

– Довольно, ваше сиятельство!.. Я – не ребёнок, которого можно провести пустыми отрицаниями. Да, наконец, я полагаю, вы прекрасно знаете всю щекотливость положения, в которое поставлено этим ваше правительство: ведь исчез не кто-нибудь, а один из представителей нашего посольства!.. Ведь это – повод к серьёзному дипломатическому конфликту. Вы обещаете мне разыскать моего Генриха, вашим словам я верю и потому покидаю дворец наполовину успокоенным.

Граф Вратислав уехал, а Остерман произнёс про себя:

«Да, да, несомненно, это Долгоруковы припрятали Милезимо!.. Их дело!.. Милезимо находился в амурах с княжной Екатериной, вот они из боязни, чтобы он не помешал им обвенчать государя с княжною, и припрятали её прежнего милого дружка. Но так оставить это нельзя, надо принудить Долгоруковых выпустить Милезимо, иначе может разразиться большая неприятность. Надо сейчас же об этом переговорить с князем Алексеем Григорьевичем. А всего лучше я кое-что поразведаю от его дочери; сейчас же поеду к ней в Головин дворец; благо туда мне доступ есть».

Остерман поспешил к обручённой царской невесте.

Княжна Екатерина приняла его довольно сухо: она была не расположена к Остерману.

– Что привело вас ко мне? – спросила она.

– Засвидетельствовать вашему высочеству моё глубокое почтение, – при этих словах Андрей Иванович низко поклонился княжне Екатерине, которая теперь, как царская невеста, имела титул «высочества». – А кроме того, думал встретить здесь вашего батюшку, князя Алексея Григорьевича.

– Отца нет… он куда-то уехал.

– Как жаль!.. Ведь дело-то у меня крайне важное и спешное.

– Если не секрет, скажите.

– От вас, ваше высочество, секретов быть не может; вы, как будущая царица, должны знать. Изволите ли видеть, ваше высочество, сейчас у меня был граф Вратислав и заявил мне, что его родич, граф Милезимо, до сих пор не возвращался домой с придворного бала, состоявшегося в день обручения вашего высочества, и неизвестно, где находится, – и, сказав эти слова, Остерман пристально посмотрел на царскую невесту.

У неё задрожало сердце при этом известии; она поняла, что с её возлюбленным случилось какое-нибудь несчастье или, что ещё было бы ужаснее – он пал жертвою мести своих врагов. Невольно вспомнилась ей сцена между Милезимо и её отцом на её обручении. Хотя тогда оба они вышли в зал видимо спокойные и даже любезно разговаривали друг с другом, однако она, зная враждебность своего отца к графу, не очень-то верила этому дружественному на вид отношению их друг к другу. Мало того, услышав теперь известие об исчезновении графа, она сперва невольно подумала и потом даже почти уверилась в том, что тут дело не обошлось без участия её отца.

Однако она хорошо сумела скрыть своё волнение, ни один мускул не дрогнул на её красивом, холодном лице, но всё же она как-то глухо спросила:

– Ну и что же?

– Граф Вратислав просил принять меры к разысканию Милезимо, – ответил ей Андрей Иванович и при этом подумал:

«Что же это? Никакого смущения? Ни волнения, ни испуга не видно на лице княжны? Я думал поразить её известием, что Милезимо пропал… Или княжна хитра и скрытна, или все слухи о её отношениях к красавцу Милезимо – ложь».

– При чём же мой отец? – спросила в этот момент княжна. – Отыскать Милезимо, напасть на его след – это дело полиции и сыщиков.

– Я желал бы, ваше высочество, посоветоваться с князем Алексеем Григорьевичем, услыхать его мнение об этом деле… Ведь граф Вратислав настоятельно требует, чтобы Милезимо был разыскан.

Однако княжна решила спокойно довести до конца взятую на себя роль, а потому холодно возразила:

– Странно… Милезимо мог уехать на свою родину.

– Этого, ваше высочество, быть не может. Граф не поедет прямо с бала за тысячу вёрст.

– Да, да, вы правы. Так что же могло случиться с ним? – задумчиво проговорила княжна Екатерина.

– Вот это-то и надо узнать, ваше высочество! Очень жалею, что не застал вашего батюшки! Хотел спросить его совета, но, к сожалению, должен спешить.

Андрей Иванович откланялся царской невесте и, пообещав заехать для переговоров с князем Алексеем Григорьевичем в другой раз, уехал.

– Это – непременно дело отца и брата Ивана; они куда-нибудь спровадили Генриха и, наверное, томят его в неволе. Бедный мой Генрих! Надо во что бы то ни стало спасти его, выручить. Я… я заставлю отца выпустить Генриха! – тихо проговорила княжна Екатерина, с волнением расхаживая по своей горнице.

Через несколько времени вернулся домой её отец и, тотчас заметив её волнение, нежно спросил:

– Катюша, царевнушка моя, ты как будто чем встревожена? Что с тобою?

– Со мною-то ничего, а вот вы скажите, что сделали с графом Милезимо? – резко ответила княжна, пристально посмотрев на него.

– Что такое? Что ты говоришь, Катюша? – притворяясь удивлённым, воскликнул князь Алексей.

– Ах, пожалуйста, не притворяйтесь, это ни к чему не приведёт. Лучше говорите, куда вы припрятали Милезимо?..

– Почём я знаю? Я, право, удивляюсь, зачем ты говоришь это.

– Я требую, чтобы вы сейчас же сказали мне, где Милезимо! Вы безусловно знаете это, так как именно вы прямо с придворного бала приказали увезти куда-то Генриха. Остерман только что был здесь и сделал мне явные намёки на это. Батюшка, вы нехорошее дело задумали! За Милезимо вступился граф Вратислав; он требует, чтобы Генрих был разыскан.

– А мне-то какое дело?.. Пусть разыскивает.

– Повторяю, не притворяйтесь! Это вы припрятали Генриха и, наверное, держите его в неволе. Догадаться об этом нетрудно: вы боитесь Милезимо из-за его любви ко мне! Да, вы боитесь, чтобы не вышло скандала, чтобы Генрих не отбил меня у царя-мальчика. А это возможно…

– Катерина, опомнись! – с ужасом воскликнул князь.

– Да, да, возможно!.. Ведь я сама люблю Генриха и, если нужно будет, скажу о том даже самому жениху-государю, – твёрдо проговорила княжна Екатерина.

– Молчи, молчи; подслушать могут.

– Если вы не выпустите Генриха, я на всё пойду, ни пред чем не остановлюсь! Не думайте, что меня прельщает возможность стать императрицею, что это сделает меня счастливой. Нет для меня счастья, вы, отец, отняли его у меня!.. Вы разбили мою жизнь, а теперь хотите сделать несчастным и Генриха. Но это вам не удастся. Говорите же, куда вы припрятали Генриха? Вы молчите? Хорошо, я сейчас же пойду к государю и повинюсь ему, что выхожу за него без любви, что я люблю другого, – и, проговорив эти слова, княжна быстро направилась к двери.