Без воздуха - Андрей Владимирович Загорцев

здесь — халява! Ни бегать, ни прыгать…

— Так точно! Я передам капитану-лейтенанту Поповских, что служба здесь — халява!

— Ты действительно в голову ударенный. Иди за дверь — жди там своего командира.

Я развернулся через левое плечо, строевым шагом вышел из кабинета, но краем уха услышал-таки:

— По-моему, матросик пиздит.

Глава 16

В той самой бухте, где мы проводили первые стрельбы с воды, уже находилась группа годков. Они выставили оцепление, надувавших баллоном акваланга резиновую лодку и потрошили какие-то мешки.

Спуститься по тропинке Поповских нам не дал. Всем опять пришлось лезть по скальному карнизу, спрыгивать на берег, сохраняя боевой порядок, ползать по песку и перекатываться. Все разведчики в группе постанывали, покряхтывали, словно столетние старички.

Чего добивается Поповских? Зачем он заставил нас снова напрягаться, когда можно было спокойно спуститься по тропинке?

— Сейчас махом спустились бы, если бы у нас шкертик какой был, — сказал Федос.

Да, точно! Второй раз здесь, а в голову прийти не могло, что мы легких путей не ищем. Сам Поповских, не снимая рюкзака, держа автомат в руке, просто спрыгнул на песок, сразу же перекувыркнулся и был уже на ногах.

На берегу мы надели спасательные жилеты, пристегнули автоматы по-морскому. Разведчики, имевшие ночные прицелы, поставили их на свое оружие, обернули полиэтиленовыми пакетами и обмотали изолентой.

Ничего другого мы сделать не могли. Я слышал, что есть штатные водонепроницаемые чехлы, да только не в нашей армии.

Мы снова забрели в воду по пояс. Я получил прибор бесшумной беспламенной стрельбы и бил по мишеням патронами уменьшенной силы. С попаданиями у меня опять ничего не вышло. Я помнил, что вода скрадывает расстояние, но промахивался.

Когда мы вышли на берег, один матрос взглянул на меня, ткнул пальцем сначала в свой глушак, потом — в прицельную планку.

Точно! У меня в нагрудном кармане лежала еще одна планка, завернутая в вощеную бумажку. Ее надо ставить, когда стреляешь с глушителем.

Я перекатился за камень и быстренько поменял прицельное приспособление.

Поповских приказал осмотреть мишени. А зачем? И так ясно, что не попал. Проковырять, что ли, дырку в фанере?

Все-таки, когда мы стреляли уже из положения по грудь, я попал. Получилось у меня это инстинктивно. Я старался привстать на цыпочки, не упасть от волн прибоя, вытягивал руки, чтобы не замочить магазин и в момент прицеливания просто повернул автомат боком, рамочный приклад положил на предплечье. Есть!

Выход на берег, к мишеням. На этот раз я с гордостью похлопал ладонью по листу фанеры и заткнул пробоины обломками веточек.

Следующий заход в воду. Теперь уже будут стрелять только разведчики, автоматы которых оснащены ночными прицелами глушаками. Зашли по колено, по грудь, по шейку. Когда же каплей нас остановит? Все, идти уже невозможно.

Мы положили автоматы на затылки, засунули пристегнутые магазины за воротники жилетов и поплыли. Хуже всех приходилось разведчикам с ночными прицелами. Попробуйте поплавать с такой бандурой!

Вот Поповских, все ему неймется! Сам он плывет на спине, высунувшись из воды по пояс и положив автомат на грудь. Ему хорошо — он в ластах, а мы босиком.

Мы вытянулись в линию и повернули к берегу. А там творилось что-то странное. Матросы из подгруппы обеспечения что-то кидали в воду, закладывали между камней и тихой сапой расползались по своим местам. Надо Зеленого предупредить, чтобы был осторожнее.

Мне стрелять не надо. Но задача у меня не менее ответственная. Я буду служить опорой для приятеля.

Я заплыл чуть вперед Зеленова, тот ухватился за пояс моего жилета. На плечо мне бухнулся ночной прицел, вода заливала лицо.

Сейчас мне настанет военно-морской трындец.

— Нормально, руки свободные, — не обращая на меня внимания, пробурчал Зеленый, начал прицеливаться, и моя физиономия полностью ушла под воду.

Я вынырнул, глотнул воздух и сбил напарнику прицел.

— Млять! Это мы еще не ночью стреляем и прицелы не включаем! Что будет, когда стемнеет? — заявил Зеленый. — Постарайся не шебуршиться.

Автомат на моем плече начал дергаться. Зеленый отстрелялся, а я каким-то чудом остался в живых. Давление на спину исчезло.

— Выход на берег! — приказал каплей.

— Осторожнее, старшаки, по-моему, береговую линию минировали, — пропыхтел я напарнику.

Вскоре мы узрели несколько поплавков малых противодесантых мин, обошли их, выбрались на берег.

Проверка оружия, патрон из патронника, к мишеням. Надо же, кто-то даже попал!

Все, перерыв.

Поповских снова схохмил над нами. Мы не побежали в часть на обед. Не приехал ротный старшина Аничков с термосами. Вся группа начала оборудовать дневку среди скал.

Я скреплял резиновыми жгутами плащ-палатки и вполголоса допрашивал Федоса:

— Саня, как мы без обеда будем? Я жрать хочу, капец! Желудок сводит! У меня во фляжке только чай с завтрака.

— Каплей запретил мне сухпайки из баталерки брать, велел их опечатать типа на случай войны или еще чего.

— Жопа полная! Надо было на завтраке хлеба припрятать по карманам.

Под выступом скалы мы натянули скрепленные плащ-палатки, придавили их камнями. Внутрь сложили рюкзаки и жилеты. Под надзором Поповских соорудили из камней очаг.

— Группа, разрешаю сушиться и обедать, — с ухмылкой оповестил нас каплей. — Старшине второй статьи Федосову выделить личный состав для поисков чего-нибудь съедобного и разведения костров.

Вот молодец! И где же мы здесь найдем продукты? Можно подумать, под каждой скалой лежит по палке колбасы и по бутылке лимонада.

Мне опять не повезло. Я угодил в «продовольственники». С дровами-то намного проще, вон на берегу сколько сушеного топляка, а где здесь еду брать? Старшаки, сидящие наверху, вряд ли чем поделятся, а до носа уже долетает дивный аромат разогреваемой тушенки.

Мы побродили среди скал в поисках пропитания, нашли только ветки, выброшенные на берег, да водоросли.

Я по тропинке пошлепал наверх. Старшаки сидели возле костра, курили, что-то друг другу рассказывали и громко смеялись. На огне стоял армейский трехлитровый бачок. Над ним тоненькими струйками вздымался ароматный пар.

— Картошка уже готова. Может, еще баночку тушняка закинем? — донеслось от костра.

Живот мой скрутила голодная судорога.

Старшаки, сидевшие возле костра, заметили меня.

— Смотрите, карась поповский хавчик ищет. Прячьте котелок и банки, он драться кинется!

— Что, карасик, не прошарили сами, теперь голодаете? Выживание, товарищ матрос, штука серьезная. Вали отсюда, не порть нам аппетит. Крабиков на берегу лови, тут их богато.

Я уныло поплелся вниз. Искать здесь абсолютно нечего.

Тут меня снова окликнули:

— Эй, карась, как там тебя?

— Балет, — подсказал я, радостно встрепенувшись.

— Один добрый совет вашей группе от мудрых пескарей. Когда жрать соберетесь, первую