Дворы Хаоса - Роджер Желязны

Сейчас я не испытал ни покалывания, ни огненного ощущения формирующегося бытия. Должно быть, результат настройки. Первоначальный проход должен был обеспечить мне небольшой иммунитет в этом отношении.

Спустя безвременной интервал мне показалось, что Рэндом спотыкается. Наверное, я слишком много высосал у него энергии. Я задумался, оставлю ли я Рэндому достаточно сил, чтобы справиться с бурей, если и дальше стану опираться на него. Я решил больше из него ресурсов не тянуть. Мы здорово продвинулись по пути. Если что, Рэндом, наверное, сумеет продолжить и без меня. Мне просто нужно держаться, — это лучшее, что я сейчас могу. Лучше здесь потеряюсь я, чем мы оба.

Мы неслись дальше, ощущения бунтовали. Вновь головокружение. Я направил волю только на наше продвижение, а все остальное силой изгнал из головы. Казалось, мы приближаемся к цели, когда началось затемнение, которого — судя по моему опыту — быть не должно. Я подавил панику.

Это было нехорошо. Я чувствовал, что теряю сознание. Так близко! Я был уверен, что мы почти дошли. Так легко было бы…

Все поплыло прочь от меня. Последнее ощущение: Рэндом забеспокоился.

Под ногами у меня мерцало что-то оранжевое и красное. Угодил ли я в некую астральную преисподнюю? Я продолжал всматриваться, пока восприятие медленно не реанимировалось. Свет был окружен тьмой и…

Голоса, знакомые…

Все прояснилось. Я лежал на спине, ногами к костру.

— Все в порядке, Корвин. Все в порядке.

Это говорила Фиона. Я повернул голову. Фиона сидела на земле возле меня.

— Рэндом? — сказал я.

— С ним тоже все в порядке… отец.

Справа сидел Мерлин.

— Что случилось?

— Рэндом вытащил тебя назад, — сказала Фиона.

— Настройка наладилась?

— Он думает, да.

Я с трудом сел. Фиона попыталась уложить меня обратно, но я все равно сел.

— Где он?

Она указала взглядом.

Я посмотрел и увидел Рэндома. Он стоял спиной к нам метрах в тридцати на скальном уступе, лицом к буре. Она теперь была очень близко, и ветер трепал его одежды. Линии молний перекрещивались перед ним. Гром гудел почти постоянно.

— Сколько… он там? — спросил я.

— Всего несколько минут, — отозвалась Фиона.

— Столько прошло… после нашего возвращения?

— Нет, — сказала она. — Ты долго был без сознания. Рэндом сначала поговорил с остальными, затем приказал войскам отходить. Бенедикт увел их всех к черной дороге. Они переправляются.

Я повернул голову.

На черной дороге было движение — темные колонны, направляющиеся к цитадели. Газовые полосы плавали между нами; на дальнем краю тлело несколько искр, вокруг темной, как ночь, громадины. Небо над головами полностью повернулось, и нас накрывала темная сторона. Вновь я ощутил то странное чувство: будто давно-давно был здесь и видел, что не Янтарь, а это — истинный центр мироздания. Я ухватился за призрак воспоминания. Он исчез.

Я обыскал простреленный молниями мрак вокруг себя.

— Все они… ушли? — сказал я сестре. — Ты, я, Мерлин, Рэндом… мы единственные, оставшиеся здесь?

— Да, — сказала Фиона. — Теперь хочешь последовать за ними?

Я покачал головой.

— Я остаюсь здесь с Рэндомом.

— Так и знала, что ты это скажешь.

Я встал на ноги, как только поднялась она. Так же поступил Мерлин. Фиона хлопнула в ладоши, и к ней иноходью подбежала белая лошадь.

— В моей заботе ты больше не нуждаешься, — сказала она. — Так что я пойду к остальным во Дворы Хаоса. Там, у скал, привязаны лошади. — Фиона махнула рукой. — Ты едешь, Мерлин?

— Я останусь с моим отцом и королем.

— Так тому и быть. Надеюсь, скоро увидимся.

— Спасибо, Фи, — сказал я.

Я помог ей сесть в седло и посмотрел, как она уезжает.

Потом подошел к костру и вновь сел возле огня. Я смотрел на Рэндома, который стоял, неподвижный, лицом к буре.

— Тут куча еды и вина, — сказал Мерлин. — Хочешь, я принесу тебе немного?

— Хорошая мысль.

Буря была так близко, что я дошел бы до нее за пару минут. И все же я не мог сказать, дают ли какой-нибудь эффект усилия Рэндома. Я тяжело вздохнул и позволил мыслям течь свободно.

Кончено. Так или иначе, вся моя борьба, начиная с Гринвуда, завершена. Больше нет нужды в отмщении. Нет. У нас есть неповрежденный Образ, может, даже два. Причина наших бед, Брэнд — мертв. Любой остаток моего проклятия будет смыт мощными конвульсиями, сотрясающими Тень. И я сделал все, что мог, чтобы поспособствовать этому. Я нашел друга в отце и пришел к согласию с ним в его собственном «я» перед самой его смертью.

С явного благословения Единорога у нас новый король, и мы поклялись ему в верности. Как мне казалось, искренне. Я примирился со всей семьей. Я чувствовал, что исполнил свой долг. Сейчас меня ничто никуда не направляло. Всем делам — конец, и я был как никогда близок к покою. Имея столько за плечами, я чувствовал, что если бы мне пришлось сейчас умереть, то в общем — нормально. Я не стал бы протестовать так бурно, как в любое другое время.

— Ты далеко отсюда, отец.

Я кивнул, потом улыбнулся. Взял немного еды и начал есть. Я ел и наблюдал за бурей. Все еще слишком рано для полной уверенности, но кажется, что она больше не движется.

Я слишком устал, чтобы спать. Или чтобы делать вообще что-то. Боли мои утихли, и удивительное оцепенение охватило меня. Я чувствовал, будто закутан в теплый хлопок. События и воспоминания продолжали оттикивать во мне ментальным секундомером. Вполне удовлетворяющее ощущение.

Я закончил есть и подкинул веток в огонь. Отхлебнул вина и понаблюдал за бурей — словно заиндевелое окно, за которым беснуется фейерверк. Жизнь была хороша. Если у Рэндома получится отогнать ураган, завтра же поеду во Дворы Хаоса. Что меня ждет там, не могу сказать. Наверное, они могут стать гигантской ловушкой. Засадой. Обманкой. Я отогнал эту мысль. Сейчас это было как-то неважно.

— Ты начал рассказывать о себе, отец.

— Да ну? Не припоминаю, что я говорил.

— Мне бы хотелось узнать о тебе побольше. Расскажи.

Я прицокнул и пожал плечами.

— Тогда это. — Он показал рукой. — Весь этот конфликт. Как он начался? Каково было твое участие? Фиона рассказала мне, что ты много лет, без памяти, жил в Тени. Как ты вернул память, и нашел остальных, и вернулся в Янтарь?

Я хмыкнул. Посмотрел на Рэндома и на бурю еще разок. Сделал глоток вина и закутался от ветра в плащ.

— Почему нет? — сказал я затем. — Если ты способен переварить длинные истории, то пожалуйста… Полагаю, лучше начать с Гринвудской частной больницы, на тени Земля — тени моего изгнания. Да…

XIV

Пока я рассказывал, небо повернулось один раз, и повернулось снова. Выстояв против бури, Рэндом взял верх. Буря разбилась перед нами, расслоившись, словно рассеченная топором гиганта. По обоим фронтам она откатилась назад и в конце концов умчалась на север и юг, увядая, стихая, исчезая. Ландшафт, скрывавшийся под ее брюхом, уцелел, но с него исчезла черная дорога. Хотя Мерлин утверждал, что в этом нет никакой проблемы, ибо, когда настанет время нам преодолевать пропасть, он вызовет полосу дымки.

Сейчас Рэндом ушел: напряжение, обрушившееся на него, было колоссальным. Во сне он уже не выглядел таким, как обычно, — нахальным младшим братом, которого мы обожали изводить, — ибо на лице у него появились морщины, которых я раньше не замечал, знаки некоего долга, на которые я не обращал внимания. Возможно, мое зрение было окрашено недавними событиями, но Рэндом казался как-то благороднее и сильнее. Не замешала ли какую-нибудь алхимию его новая роль? Указанный Единорогом, помазанный бурей, — казалось, он действительно обрел королевский облик, даже в дремоте.

Я ухитрился поспать — так же, как сейчас дремал Мерлин, — и это доставило мне невероятное удовольствие и ощущение уникальности этого утеса на ободе Хаоса, откуда можно оглянуться на спасшийся мир, на мир, что был отмыт, мир, который продолжал существовать…

Мы могли пропустить Папино погребение, его отбытие в безымянные края за пределами Дворов. Печально, но не было сил поспешить. И все же я увидел пышную сцену его ухода, и большую часть его жизни сохранил в себе. Я сказал ему «прощай». Он понял бы. И ты прощай, Эрик. Спустя столько времени я говорю тебе так. Если б ты дожил до этого дня, ненависть между нами иссякла бы. И когда-нибудь мы даже могли бы стать друзьями — ведь все причины для раздоров исчезли. Из всех ты и я были самыми похожими в семье. Исключая, в каком-то смысле, Дейрдре и меня… Но по этому поводу слезы мы пролили давным-давно. Еще раз прощай, самая дорогая мне сестра, ты всегда будешь жить в моем сердце.

И ты, Брэнд… С горечью я вспоминаю тебя, безумный брат. Ты чуть не уничтожил нас. Ты почти сбросил Янтарь с его возвышенного насеста на груди Колвира. Ты готов был разнести вдребезги всю Тень. Ты чуть не разбил Образ и не переустроил вселенную на свой лад. Ты был безумен и зол, и ты так близко подошел к воплощению своих желаний, что я дрожу даже сейчас. Я рад, что тебя больше нет, что стрела и бездна заявили на тебя права, что тебе больше не марать своим присутствием миры людей, не гулять в сладком воздухе Янтаря. Как бы мне хотелось, чтобы ты никогда не был рожден или, раз уж случилось не так, — чтобы ты умер пораньше. Хватит! Мне унизительно размышлять так. Будь мертв и не тревожь более мои мысли.