Кольцо Пророка - Артем Рудницкий

шмакодявке? Ты все-таки не у него работаешь…

Дело касается всего посольства, а он поверенный в делах. Я обязан был…

Вот и нарвался. Твой вопрос решить не проблема. Возьми из подотчетных… как бы на агентурное мероприятие.

‒ Да не в деньгах дело, я из своих заплачу. Ребятам нужно помочь, обязательно. Но это же не меня лично касается, не вас. Всех. Туда президент приедет. А этот трус и перестраховщик… Своей тени боится. Присылают же нам… Эх!

‒ Ладно тебе, ‒ Галлиулин помахал пальцем перед носом своего подчиненного, ‒ не распускай нюни, не хлопай себя ушами по щекам. ‒ Это было одно из его любимых выражений. ‒ Давай, лучше я тебе кое-что забавное почитаю. Вот… Он порылся в лежавшем перед ним ворохе газетных вырезок. Мне понравилось: «В Карачи запрещены два популярных таблоида за публикацию фотографий обнаженных женщин. Редакторы арестованы…». Каково, а? Ханжи… Голые бабы им не по вкусу! По вкусу, знаю… А это тоже любопытно: в Рахноре какой-то псих объявил себя Иисусом Христом. В Исламской-то республике! Ну, учудил…

Ремезов из вежливости проявил интерес. Ему было отлично известно, что Галлиулин рассказывает о всяких курьезах, когда у него есть серьезное поручение.

И где сейчас Сын Божий?

Где ж ему быть, резиденту надоело разыгрывать из себя весельчака и своего парня, голос у него поскучнел, ясно где , в каталажке. Высшую меру Иисусу дали. На днях будут «вешать за шею, пока не умрет». Как у них водится…

Ремезов попробовал пошутить:

‒ Могли бы распять, как римляне. Интересно было бы посмотреть, воскреснет или нет.

‒ Нечего святотатствовать, ‒ оборвал его Галлиулин, уже строгим, почти казенным тоном. ‒ Нам очередной сюрприз из Центра подбросили. Он ослабил узел галстука, налил в стакан воды, выпил. Вот, смотри. – Он протянул свежую шифровку. − Готового решения пока нет… Этот Коромыслов ‒ хрен с горы, приспичило ему именно здесь свое паблисити шлифовать. Найти бы ту сволочь, которая посоветовала ему в Пакистан переться… Руки-ноги выдернуть, палки вставить.

‒ Ну, а может, ничего такого страшного… ‒ протянул Ремезов, просматривая шифровку. ‒ Встретим как полагается, по протоколу, паки лимузин пришлют, от нас Баш-Баш выдвинется, ну, поселят в Мариотте, программу организуют. Это же все не на наши плечи, мидовская братия должна чесаться, чем-то заниматься, ну, и паки, понятно, что там трудного… Прием у паков, прием в посольстве, осмотр достопримечательностей, мечеть Фейсала, буддийские ступы в Тэксиле27…

‒ Ты что, издеваешься? – Галиллиулин вырвал у Ремезова из рук шифровку. ‒ Дурачком прикидываешься? Сам знаешь, не протокол меня беспокоит. А безопасность этого типа. Он не представляет, что такое Зона племен и что там с ним может случиться. Ему кажется, это как на Кавказ съездить! Кавказ ‒ это вершина цивилизации, по сравнению с Зоной племен! Там и не такие бесследно исчезали. И хорошо еще, если заложниками становились и за них выкуп требовали.

‒ По моим данным, Кази эту идею поддерживает, ‒ начал объяснять Ремезов, ‒ он убедил в необходимости переговоров Муалима Дзардана. Часть пути Коромыслова пакистанцы будут сопровождать, потом люди Дзардана.

‒ Да помню, помню, ‒ прервал Ремезова резидент. ‒ Но не гарантия это, понимаешь, не гарантия!! Пошли мы на поводу у этого Коромыслова…

‒ Да не у него, было же поручение центра, мы и соответствовали… И вот эта шифровка…

‒ Да что шифровка! – взмахнул руками Галлиулин, ‒ это всего лишь информация о приезде, и всё. Раньше нужно было думать. Написать в Москву, растолковать все опасности…

‒ Мы это обсуждали. Баш-Баш категорически отказался, он всегда боится перечить Центру.

‒ Ну, да, ну, да, ‒ хмуро кивнул Галлиулин. Потом опустил голову. – Мы могли вообще-то по своей линии написать…

‒ Но не написали же, ‒ Ремезову надоело переливание воды из пустого в порожнее. ‒ Вот он приедет, надо будет просто предупредить об всем, кое-какие случаи рассказать. Пусть сам решает. А меры безопасности, если поедет… по максимуму. И в сопровождение дать Джамиля Джамильевича.

Галлиулин поднял голову и Ремезов увидел, какие у него воспаленные, уставшие глаза.

‒ Какой же ты дурак, ‒ лицо Рашида Аслановича приняло выражение, выражавшее сарказм и жалость по поводу умственных способностей подчиненного. ‒ И шутки у тебя дурацкие. Джамиль Джамильевич – фигура сейчас главная в посольстве, нельзя им рисковать. А вот ты как раз возьмешь и поедешь. За милую душу.

***

Ремезов выжимал газ на одной из скоростных магистралей, протянувшихся вокруг Исламабада. Слева – конусообразные горы, справа, за чахлыми перелесками – жилые кварталы. В какой-то момент ландшафт резко меняется: горы отступают, вдоль дороги тянется обширное равнинное пространство. Здесь строятся новые районы. Свернул с моторвэя на прилегающее шоссе, через пару минут показался кампус Международного исламского университета.

Запарковав автомашину, зашагал в сторону мужского общежития. Все здесь было знакомо, университет приходилось посещать не впервые. Вошел в общежитие, поднялся на третий этаж. Остановившись у бокса Исмаила, скинул туфли и вошел внутрь. Карачаевцы встретили его восторженно, чуть не заплакали от радости.

Спокойно, ребята, спокойно, повторял Ремезов, не скрывая, что такой теплый прием ему был очень приятен.

Мы думали, вы уже не придете, забыли нас, выпалил Исмаил.

Это он так думал, он! Чотча указал пальцем на приятеля. А я знал, верил…

Ремезов сел на краешек постели Исмаила, покосился на бритого афганца (тот так и не проснулся, несмотря на шумную встречу друзей) и принюхался.

Ничего с ним не поделаешь, извиняющимся тоном сказал Исмаил. Не моется и все. Уже и кричал на него, не помогает. Со всем соглашается, кивает… Уу! Двумя пальцами взял заскорузлые грязные носки, висевшие на лампе у изголовья, и выбросил в окно. Куплю ему новые.

Покупай! Ремезов благосклонно кивнул и полез в карман за бумажником. Вытащил деньги, положил на стол. ‒ Носки покупай, флаг покупай, все, что нужно. Посольство платит. ‒ Конечно, это было не совсем так, но посвящать парней в детали было ни к чему.

Урра! возликовали карачевцы. Спасибо вам. Это просто здорово. А мы тут переживали, у всех почти все готово…

Ничего. Успеете. Еще больше недели… Ремезов поднялся. Ну, мне пора. Кстати, где Хамзат?

Кто его знает. Исмаил отвел глаза.

Стряслось что-то?

Ну… Не хочет он быть российским! Понимаете?

Попрощавшись с карачаевцами, Ремезов быстро зашагал по коридору. Взбежал на следующий этаж, вглядываясь в номера боксов. Постучал в дверь комнаты Хамзата. Никто не открывал. Толкнул дверь – заперта. Поколебавшись и убедившись, что вокруг никого нет, достал отмычку.

В комнате все было как обычно. Занавеска задернута, книги, блокноты