Хьервард - Эдвард Корнейчук

Внутри было сухо, снег почти не попадал внутрь пещерки. У дальней стены, напротив входа, стояла другая статуя — огромный каменный глаз, пялящийся в пространство перед собой. Казалось, ничего подозрительного здесь нет, но путник не торопился заходить внутрь. Он чувствовал магию, странную, древнюю, основанную на муках и крови. Те, кто создал это крохотное святилище, давным-давно сгинули, но их злобное чародейство, пропитанное чужими страданиями, продолжало жить. Впрочем, странник не ощущал опасности: кровожадные божки этого мира не властны над ним, прошедшим дорогами Межреальности и видевшим то, чего простые смертные не могли себе даже представить. Осторожно прощупав незримую магическую сеть, опутывающую пещеру, и не обнаружив никакого подвоха, он вошёл внутрь.

У путника не было дров, чтобы развести костёр, но тому, кто владеет Силой, они не нужны. Он просто щёлкнул пальцами, и на голом камне весело заплясали язычки магического пламени, не нуждающегося в пище. Снял со спины котомку, вынул походный котелок, шесть деревянных палочек и меховую подстилку — всё это чародей добыл уже в пути. Странник вытащил из сумки кусок мяса — оставалось лишь надеяться, что зверушка, убитая им в другом мире, съедобна — и принялся варить похлёбку, наполнив котелок водой из бурдюка. Обычное дело. Странствия заставили его научиться выживать, а если человек действительно хочет жить, то найдёт выход из любой ситуации. Однажды задумавшись об этом, воин решил, что жить на самом деле хотят немногие.

Покончив с едой, он лёг на подстилку и закрыл глаза. Костёр давал достаточно тепла, но путник сейчас не отказался бы чем-нибудь укрыться. Невольно вспомнилась его уютная детская в богатом доме отца, знатного вельможи Салкадера, мягкая постель и вкусная еда; он вспомнил, как ребёнком прятался под одеяло, опасаясь чудовищ, живущих, как ему казалось, под кроватью, вспомнил смех отца и нежные руки матери. На лице его появилась улыбка: эти воспоминания ласкали душу, вселяли надежду, напоминая о чём-то светлом, добром, радостном. Ушедшем безвозвратно. Раньше он и не помышлял, что научится спать, не снимая доспехов, будет на свой страх и риск есть мясо неведомых ему зверей, пройдёт там, где не ступала нога ни одного жителя Зиэры. Порой странник сравнивал себя с камнем, брошенным в бескрайний океан рукой того, кому безразличны его судьба и жизнь; он погружался всё глубже и глубже в бездонную пучину, со всех сторон надвигался мрак, и свет солнца уже не мог пробиться сквозь водную толщу. Назад вернуться невозможно, остаётся только тонуть без надежды на спасение.

Путник тряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет, он не камень, способный лишь погружаться во тьму, у него есть возможность плыть наверх, к ласковым лучам дневного светила, такого далёкого и казалось бы недостижимого. Лучше умереть, пытаясь хотя бы краем глаза увидеть солнце, чем опустить руки и пойти ко дну, где лежат сотни других камней, брошенных в пучину раньше.

Довольно. С рассветом он продолжит путь, но сейчас ему необходимо поспать, дать отдохнуть телу и разуму. Кто знает, быть может завтра его странствия закончатся, и цель наконец-то будет достигнута? Каждый раз, засыпая, путник призывал эту мысль. Она помогала идти дальше.

* * *

Он стоял на вершине высокого холма. Впереди, до самого горизонта, тянулась бескрайняя равнина, травяное море, залитое солнечными лучами; дул ветер, и казалось, что по зелёному океану гуляют самые настоящие волны. Лазурный купол небес был девственно чист, голубую бесконечность не пятнали ни белёсые тела лёгких облачков, ни мрачные громады грозовых туч. Вниз с холма змеилась узкая лента дороги, проходящая через небольшое село: добротные деревянные дома, покатые крыши, изгороди и лавки возле них, стоящие у калиток телеги — самая обычная деревушка. Впрочем нет, было в ней что-то странное. Путник прислушался. В посёлке царила подозрительная тишина: на улицах не играли дети, не лаяли собаки, не слышно было ни смеха, ни криков — село словно вымерло. Но не это удивило странника. Он не видел ни расчищенных квадратов полей, ни огородов, ни садов; не видно было и реки, хотя как могут люди жить без источника воды? Казалось, кто-то неведомый, словно играя, понаставил дома прямо посреди равнины, но забыл поселить в них людей.

Сон? Нет, всё слишком реально. Что же тогда? Морок? Да, скорее всего. Вот только, кто же его сотворил? Узнать это можно лишь одним способом — идти вперёд. Путник взглянул вниз и вдруг остолбенел. Там, по дороге, не торопясь, шла невысокого роста женщина: изящная фигура, длинные чёрные волосы, кожаный ремень, опоясывающий неправдоподобно тонкую талию, и висящий на нём короткий, слегка изогнутый меч в посеребрённых ножнах. Она! Странник почувствовал, что покрывается потом. Она! Та, по чьему следу он шёл столько времени, та, кого он так долго и безуспешно пытался настигнуть, — впереди, в каких-то пяти сотнях шагов! Ей негде скрыться, вся равнина как на ладони. Каких-то пятьсот шагов! Вперёд!

Он побежал. Вниз с холма, глаза, не отрываясь, смотрят на хрупкую фигурку, всё так же медленно, не торопясь, бредущую в сторону деревни. Пятьсот шагов. Четыреста. Она уже идёт между домами, не замечая судьбы, наступающей ей на пятки. Триста шагов. Двести. Зачарованная броня не стесняет движений, не мешает бежать; руки привычно перехватывают рукоять Карнота, последовательности мыслеобразов спешно сплетаются в сеть атакующих и защитных заклятий, готовых в любой миг сорваться с незримой удерживающей их струны. Сто шагов. Пятьдесят. Она неожиданно замерла, наконец почувствовав что-то, резко развернулась — он словно налетел на невидимую стену, остановился, буравя женщину взглядом. Странник не чувствовал творимой волшбы, но неведомая преграда, возникшая словно сама по себе, не давала сделать ни шагу вперёд. На лице черноволосой путницы мелькнула странная улыбка — скрытое торжество и, словно бы, сожаление.

— Думаешь, что догнал меня? — спросила она негромко, но воин расслышал каждое слово. — Ошибаешься. Твоё преследование лишено смысла: меня ты никогда не настигнешь, Вельтейт. До тех пор, пока я сама этого не захочу.

Казалось, кто-то плеснул ему в лицо ледяной водой. Вельтейт… Имя, которое было дано ему при рождении, истинное имя. Вельтейт Амалигар, третий сын его светлости эйнара Джебенда Амалигара Салкадерского. Великие боги, откуда она знает?.. Никто и никогда не звал его так с тех самых пор, как он переступил порог Храма Великого Гимнарлата. Всех молодых послушников заставляли забыть о том, какое имя им было дано при рождении, принуждали отречься от титулов и званий. Душа и тело аколита предавались таинственному покровителю Храма — Гимнарлату Златоокому. За долгие двадцать лет, проведенных в стенах святилища, Вельтейт действительно почти забыл о своём истинном имени, но женщина, стоящая сейчас перед ним, с лёгкостью отыскала и извлекла самое сокровенное из его памяти. Как, каким образом? Неужто спешно возведённая магическая защита оказалась бесполезна?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});