Первый практикум. Напиток бессмертия. (СИ) - Воронина Ина

– …хэт хэ джу джу натар… – слышалось в их перешёптываниях.

Чёрные змеи выползали из-под земли, падали с веток, овеществлялись из сгустков тьмы прямо в воздухе и ползли, ползли, ползли… На границе света и тени сплеталось и дрожало змеиное месиво. Стелились и вставали на дыбы чешуйчатые угольные тела, чьи пасти поблёскивали влажными клыками. Дежуривший Берг сидел без движения и уставился вперёд ничего не видящими глазами. Костёр прогорал и затухал, подпуская тёмное воинство ближе.

Но внезапно на груди спящего Виктора засиял кулон-пёрышко. Освещённый костром круг стал гораздо больше, пламя на седом пепле вспыхнуло в рост человека. Змеи с яростным шипением попятились в чащу, извиваясь и прячась от тёплого света. Небо облегчённо вздохнуло и скинуло с себя удушающую черноту. Вновь засияли звёзды.

Индрапрастха.

Виктор не находил себе места. Он замёрз, отлежал себе все искусанные комарами бока, оголодал, измучился жаждой и не выспался – всю ночь снилась какая-то гадость. Не мудрено на походных харчах и о тяжёлых думах. А в четыре утра судьба решила его добить – небо расколола вспышка молнии, грянул гром. На подпрыгнувших от шума заспанных ребят разверзлись хляби небесные, мгновенно заливая их и без того не роскошный лагерь.

А как там Кривов с ребятами, холодные-голодные? Наверное, их, бедных, дрожащих на голой земле, дождь смыл в близлежащий колодец! Или в пасть к тиграм. Они никак не могли достигнуть следующего привала дотемна и явно были вынуждены заночевать в промокшем лесу, полном скорпионов, змей, слонов, медведей и бог весть каких ещё опасностей.

Чуть свет учитель поднял продрогших промокших ребят и погнал их вперёд. Близняшки ныли, мальчики угрюмо плелись, уставившись себе под ноги, Ольга что-то тихо шипела сквозь зубы, Асатиани мрачно мычал под нос что-то мелодичное. Агеев, зверски опухший и злой, шёл первым, не глядя ни на кого. Через час быстрого шага они нашли покинутое место ночёвки ушедшей четвёрки. Агеев осмотрел её и зло ругнулся.

– Это мы их спасать бежали или умолять принять нас обратно? – саркастично спросил Берг, выливая воду из своего ботинка.

У Виктора отлегло от сердца. В отличие от них, Кривов подошёл к ночёвке основательно и вдумчиво. Парни нашли обочину пошире и повыше, чтобы не затопило в случае дождя, и выстроили на ней два тесных, но добротных шалаша. На пол шалашей были навалены две пухлые кучи веток. Виктор понял, почему: его идея подстелить мягкие, но влажные пальмовые листья стоила довольно дорого. К середине ночи сырые подстилки начали сильно холодить тела лежавших на них ребят. На них было ничуть не теплее, чем на земле. Ветки кустарника, наоборот, создавали прослойку воздуха и не давали замёрзнуть. Над ними ребята соорудили что-то вроде плотных двускатных крыш из пальмовых листьев, привязанных какими-то лианами к каркасу из веток потолще. Влазни были прикрыты веерами из тех же пальмовых листьев, прикреплённых к каркасу девчачьими розовыми резинками для волос. Веера легко откидывались и возвращались на место, прикрывая вход от надоедливых комаров. Внутри было абсолютно сухо, а в ногах каждого шалаша лежало несколько еле тёплых крупных камней, явно нагретых в костре. Костровище было аккуратно залито водой и укрыто снятым ранее дёрном. В двух шагах Ольга нашла свитое из веточек широкое гнездо, выложенное листьями с отверстием в самом низу.

– Воронка. Дождевую воду собрали, – пояснил Виктор, видя озадаченные лица. – Они молодцы! Так даже чище, чем из колодца.

– Да уж. Зря ты его так, Рус, – пробормотала Даша.

– А ты это поняла, когда дождь за шиворот потёк, или когда шалаши увидела? – зло рыкнул Руслан, не поднимая глаз.

– Когда лицо его увидела, – прошипела Даша. – Хотя, это не отменяет того факта, что я предпочла бы спать в тепле и без комаров.

– Ладно. Пойдёмте. Нужно их догнать, – вмешался Виктор. – У них, как и у нас, заканчиваются припасы. Они могли сбиться с пути, на них могли напасть разбойники или хищные животные. Они устали ничуть не меньше нас, и им, возможно, нужна помощь!

И ребята, преисполненные благородным чувством любви к ближним, сирым и убогим, устремились в погоню за блудными друзьями.

А у Кривова со спутниками тем временем жизнь налаживалась. Играла музыка, раздавались взрывы хохота. Настя полусидела, развалившись в паланкине, качающемся на спине мерно шагающего слона, и напропалую болтала с сидящей рядом девочкой чуть постарше. Между ними стояло блюдо с огромной розовой папайей, которую они активно уничтожали, запивая сладким чаем с молоком. Кривов, Вельский и Сорокин шли рядом, лопали странные груши с мягкой мякотью цвета фуксии и строили глазки хихикающим девушкам из свиты. Перед слоном шли музыканты и наигрывали какую-то весёлую мелодию.

Парням тоже нашлось, о чём поболтать: охранники кортежа, которых отличала странная причёска с чубом, были бойцами бхара, боевого искусства, о котором Саша никогда не слышал. С этого боевого искусства, собственно, всё и началось. Отлично выспавшись, четверо путников свернули лагерь и продолжили путь. Вскоре они достигли ещё одной поляны, на которой и расположились их нынешние попутчики.

Мужчины обступили телегу со стоявшим набекрень колесом и недвижно, но внимательно смотрели на него, как блондинки – под капот автомобиля. Вокруг ходили девушки и причитали, что всё пропало, и им ни за что не поспеть. Сорокин приотстал и поглядывал на сцену чуть прищуренным глазом, а потом и вовсе остановился.

– Дюх, ты чего? – дёрнул его вернувшийся Вельский.

Андрей ещё секунду посмотрел на телегу, пожевал губами и буркнул:

– Помоги-ка…

Вельский и Кривов подошли к телеге, поднырнули под неё и приподняли над землёй вместе с поклажей. Индийцы тут же бросились на помощь. Сорокин присел у расщеплённой оси. Оперативно проанализировав техническое состояние транспортного средства и оценив возможные алгоритмы проведения ремонтных работ, Андрей выдал экспертное заключение:

– Фигня!

Через пятнадцать минут Сорокин, цедя проклятия сквозь зубы, починил телегу подручными материалами. Хозяева удостоили его бурной овации и попытались отблагодарить, собрав целую котомку фруктов. А Андрей и не сопротивлялся. За работой ребята разговорились и выяснили, что отряд вёз девочку на смотрины к жениху из Такшашилы в Индрапрастху.

Так вот, о боевом искусстве! После починки, пока погонщик крепил паланкин на ездового слона, мужчины-охранники устроили на поляне лёгкую разминку, на которую и засмотрелся Кривов. Не присоединиться он не смог. Саша для пущей солидности представился командиром Настиного охранного отряда. Сначала стражи отнеслись к Кривову очень настороженно, потом долго пытали его на предмет того, почему он такой белый, чем ужасно позабавили.

Стражники внимательно рассмотрели перекроенную шрамом физиономию Кривова и, похоже, приняли за своего. Вскоре напряжение спало, и мужчины начали в охотку показывать Саше приёмы боя. Кривов в ответ продемонстрировал несколько финтов классического бокса, стражи смотрели с удовольствием, гладили усы и кивали со знанием дела.

Правда, бойцы бхара торжественно предупредили, что покажут только детские игры, ничего секретного! Они объяснили, что всякие прыжки и удары – это только первый уровень. На втором уровне бойцы бхара учились Аюрведе, или науке жизни, то есть, врачеванию. А третий уровень – это медитации и взаимодействие со своей внутренней энергией. И вот тут, оказывается, были одни сплошные секреты. Стражники принимали важный вид, подкручивали усы, надувались и закатывали глаза. Саша кивал с серьёзным лицом.

В шутку намяв друг другу бока, воины уже думали расходиться, когда из шатра показалась тоненькая увешанная украшениями девушка. Она подплыла к старшему бойцу и что-то прошушукала ему на ухо. Тот прищурившись посмотрел на новеньких и покачал головой из стороны в сторону. Затем громко объявил, что им и правда не помешают механик и боец в сопровождении. Вельский слегка надулся, не будучи похвален.

Настю настоятельно попросили, почти умоляли, услаждать беседой молодую госпожу, заскучавшую в долгой поездке. «Молодая госпожа» выглянула из-за плеча своего провожатого и зыркнула на них огромными карими глазами, подведёнными чёрным. Видимо, начальник охраны замучался развлекать пышущую энергией непоседливую девчонку никак не старше двенадцати лет.