Здравствуй, Таити! - Войцех Дворчик

— Есть тут на что посмотреть? — акцент у него явно американский.

Предлагаю поездку по южной стороне острова, куда редко заглядывают туристы.

В ответ он указывает на место рядом с собой.

— Давай знакомиться, — предлагает веснушчатый блондин, трогаясь с места. — Пол, Пол Сиппл.

Я пожимаю протянутую руку.

— Откуда ты? — спрашиваю.

— Отпуск… Вырвался с базы в Индокитае.

Американские военнослужащие отдыхают во всех уголках мира. Этот утверждает, что вступил в армию без всякой охоты. Рядовой Сиппл никогда не имел никаких политических взглядов. Политика — привилегий eго бывших боссов. Сейчас он уже так не думает. Верхушка делает бизнес, а бедняки гибнут… Однако довольно о грустном. Здешняя райская природа не располагает к обсуждению подобных проблем. Войны, сражения — все это неуместно на Муреа. Полинезия — мирная страна! Когда мы оба пришли к такому выводу, наше настроение сразу улучшилось. Теперь вполне можно путешествовать вместе.

С этой стороны остров посещают значительно реже. Северная часть Муреа полна туристов, южная — вне их досягаемости. В окрестностях Хаапити дома победнее, многие с крышами из листьев пандануса, со стенами из циновок ниау. Мой компаньон страшно удивляется тому, что я то и дело прошу его остановиться «щелкнуть» — ведь это можно делать и на ходу. Но он уступает прихоти спутника, более того — у него пробуждается интерес к картинам островной жизни.

Заглядываю в рыбацкую хижину. Блестящие темные глаза внимательно рассматривают пришельца. Глажу ребенка по головке. Шестилетняя девочка держит малыша, который сидит верхом на ее бедре. Нянчит. Таков на архипелаге обычай: если трехлетняя Митера набедокурит, старшая Аутиа дает шлепка шестилетней Пееа за то, что та не уследила за малышкой, а эта, последняя, в свою очередь, шлепает проказницу. Послушание и уважение к старшим — основа отношений в семье.

Чуть дальше на берегу лежит длинная пирога, выдолбленная из целого ствола дерева. На корме — ласты и очки для ныряния. Рядом рыбак вынимает из черных ракушек студенистых моллюсков, а затем швыряет их в ведро. На песке растет гора скорлупок.

Время подгоняет (оплата за машину почасовая), и мы не можем подолгу задерживаться на одном месте. По дороге на каждом шагу попадаются сушильни для копры на сваях. Стоп! В этом заливчике мы должны остановиться.

— Недурной уголок, верно? — восхищается Пол, самозабвенно щелкая фотоаппаратом.

Полностью с ним согласен. Водная гладь залива располагает к размышлениям. После залива Паопао и хижины в горах это самое очаровательное место на Муреа.

Южная часть острова отличается от северной более пышной растительностью, вероятно, благодаря большей влажности воздуха, так как она развернута как раз навстречу пассатам. Вершины, стеной окружающие кратер, задерживают южные ветры, поэтому растительность северного побережья беднее.

Мы добираемся до населенного пункта Афареаиту («Дом божий») у подножия горы Тоивеа. Здесь находится административный центр острова с больницей, почтой, отделением полиции. Не в Хаапити или прелестном заливе Паопао, а в расположенном на юго-восточной стороне острова Афареаиту. Здесь Помаре II и его воины искали спасения от гнева таитянских жрецов, защитников языческих верований. Здесь королева Марау, жена Помаре V, нашла приют после треволнений, связанных с потерей независимости родины. В Афареаиту миссионеры открыли первую типографию и первую европейскую школу, знаменитую Академию Южных морей, которую посещал юный Помаре III, послушное орудие в руках протестантских миссионеров. Муреа носил тогда название Эймео, что можно перевести как «убежище правящей семьи».

От Афареаиту до залива Паопао около двадцати километров, а весь Муреа имеет всего шестьдесят километров по периметру, на нем проживает всего пять тысяч человек. На последнем участке пути мы проезжаем посадочную площадку для воздушных такси — ворота Муреа. Неподалеку озеро Темае, зеленое и холодное, заросшее лотосом, облюбованное дикими утками. На его болотистых берегах китайцы выращивали рис.

Конец нашего путешествия близок. Лишь несколько шагов отделяет нас от северной оконечности острова.

— Все! — вздыхаю я с облегчением. — Это округ Маарепа, а вот и отель «Бали-Хаи», шоссе вдоль залива Паопао — самая прекрасная дорога для автотранспорта на Тихом океане.

Мы останавливаемся. «G-o-o-o-d luck» — «Счастливого пути» Полу, и я опять один.

Пора искать ночлег. Забираю из магазинчика свой рюкзак, ищу глазами место, где можно разбить палатку.

— Месье, эй месье, там нельзя!

Лишь сейчас замечаю табличку с надписью «табу». Жестяные ободки на пальмах означают, что деревья не бесхозные.

Располагаюсь на самом берегу лагуны, поблизости от большого фаре и двух поменьше, в зарослях неизвестных мне цветов и кустарника. Как обычно, палатку поставил между пальмами, чтобы кокосовый орех не свалился на голову.

На закате солнца Муреа особенно красив. Но мгновения эти кратки. Зубчатые башни гор предстают в красно-коричневых тонах. Над ними царит одинокий и трудный для покорения «Зуб акулы», словно средневековый замок. Пейзаж окрашивается в синие тона. Горы темнеют. День угасает.

Итак, дорогие читатели, я в раю. Днем рай пронизан солнечным светом, а ночью его украшают звезды, и все-таки он остается солнечным. Солнце здесь щедрое, но милосердное. Продовольствия хватает на всех. На Муреа не голодают: кормят и море и земля. Никто не стремится приобрести больше, чем имеет (за исключением китайцев и нескольких попаа, которые, впрочем, хотя и не принадлежат к числу мечтателей, но и злых намерений не имеют). Никто здесь не просит милостыню. На Муреа нет также неоновых ламп, преступлений, психиатров… Когда кто-нибудь умирает, печалятся по умершему не более часа. Девушки пользуются свободой при выборе мужа. На островке нет никаких расовых комплексов; время течет лениво… Закрываю глаза. Как хорошо…

С детства я тосковал по идеальному острову в Южных морях, стремился к нему. Был на Капри и Мадейре, на Бали и многих других островах Тихого океана. Но я нашел его только в Полинезии.

Счастье по-полинезийски

Следующее утро принесло неприятность: испортилась погода. Все вокруг резко изменилось, холодные шквалы сморщили воды залива. Изморось перешла в шумный проливной дождь, а небо от края до края затянулось тучами. Дождь барабанит по брезенту палатки тысячами, миллионами палочек. Море дымится: в десяти шагах не видно лежащей на берегу пироги. Очень некстати эта погода. Голландец, владелец участка, на котором я расположился лагерем, предлагает перебраться под крышу его дома.