Жизнь и смерть сержанта Шеломова - Андрей Житков

— Автомат возьми.

В свою оружейку Митя идти не собирался. У писарей зампотеха всегда валялась куча бесхозного оружия: трофейные автоматы, пулеметы, гранатометы, но Митя плохо их знал, по вечерам отсиживался в своем кабинете, читая газеты, и только краем уха слышал, как в коридорах кипит своя писарская жизнь: крик, смех, беготня. Ему не хотелось ни с кем знакомиться.

— Ну что же ты, где автомат? — Лукасик торопился.

— Сейчас, товарищ майор. — Митя бросился в офицерский модуль за Генкой.

Он приложил ухо к двери замполитовской комнаты. За дверью тихо играла музыка, было слышно шуршание целлофана. Митя поскреб ногтем дверь. Скрипнула кровать, и затопали босые ноги.

— Кто?

— Я.

Генка приоткрыл дверь:

— Чего тебе? — Он даже не успел прожевать печенье.

— Возьми у технарей автомат. Я с Лукасиком в дивизию еду.

— Сам-то не можешь взять? — спросил Генка раздраженно. Митя лишил его отдыха на замполитовской кровати. — Ладно, пойдем.

Пока Генка надевал ботинки, Митя разглядывал сквозь щелку стол, покрытый разноцветной скатертью, а на нем — шикарный двухкассетный магнитофон.

— Класс! — Он такого никогда не видел.

— Класс, да не про нас, — бросил Генка и захлопнул дверь.

— Я ведь слышал, как ты его крутил.

— А тебе-то что? — Генка зло глянул на него. — Мне замполит разрешил.

Мите стало обидно, что Генка слушает магнитофон и ни разу не позвал его.

— Если замполит уедет, забуримся к нему, потащимся, — предложил Митя.

— Посмотрим, — пожал плечами Генка. — Мне вообще-то сказано никого не пускать.

Он стукнул в окно техчасти. Рама скрипнула, и высунулась стриженая голова. «Гриша, дай пушку, для дела надо», — Генка кивнул на Митю. Гриша посмотрел на них заспанными глазами. «Щас», — исчез в темноте и вернулся, неся автомат с откидным прикладом, китайский «АКМС». Он протянул автомат Мите: «С тебя бакшиш». — «Ладно», — хотя он не представлял, каким бакшишем расплатится с Гришей.

Лукасик нетерпеливо топтался у бронетранспортера: «Тебя, Шеломов, только за смертью посылать». Митя промолчал. «Такой уж уродился, а за смертью здесь все ходят: и рядовые и полковники».

«Бэтээр» забрался на горку за полком и, вырулив на баграмскую дорогу, пошел, пошел по асфальту, просвистываемый пыльным ветром.

Митя блаженствовал на ватниках внутри машины. Ему надоело печатать. Еще три недели назад он стучал по клавишам и радовался, что не получает подзатыльников, а сейчас кабинет с тусклыми обшарпанными окнами, и стул с продавленным сиденьем, и дребезжащая машинка — все его раздражало, и он понял, что никогда не станет штабной крысой. «Прослужу полгодика, пока не уволятся старики, и вернусь во взвод».

Погужевались они на посту действительно неплохо. Лукасик только заикнулся о винограде, как снарядный ящик, полный отборного белого винограда, оказался на бронетранспортере. С персиками дело обстояло сложнее — нужно было идти через минные поля, но Мите дали двух проводников. Они нажрались персиков до тошноты и едва дотащили плащ-палатку.

Лукасик, пока они ходили за персиками, слегка «заправился». Глаза у него затуманились, и речь стала не такой быстрой и гладкой. Он приказал накормить Митю до отвала, а сам отправился в «винные погреба».

На посту было человек шестьдесят — готовили понемногу и очень вкусно, тушенки не жалели; на столы, расставленные в сливовой роще, сыпались, глухо стучали по столешницам спелые сливы, иногда попадая в суп или компот. Теперь Митя понимал, почему Базиль и Артур, а в последнее время и Генка, с таким удовольствием ездили с начальством в качестве охранников.

По дороге в полк Митю растрясло, и он заснул, а потом весь оставшийся день ходил сонный и вялый, мучаясь животом.

Когда стемнело и в кинотеатрах застрекотали проекторы, Базиль позвал его «на дело». Митя трусил, но виду не показывал. Они пролезли в автопарк под колючкой по проходу, проделанному такими же, как они, варягами, и, подобравшись к аккумуляторной, сперли оставленный кем-то на минутку танковый аккумулятор. Тот, кто его оставил, решил, видимо, что аккумулятор громоздок и неподъемен для воров, и просчитался. Они докатили его до забора на обрезках труб. Часового поблизости не было видно, и Базиль дважды коротко свистнул. Над каменным забором показались лохматые пыльные головы пацанов лет по двенадцати.

— Принес?

Базиль показал на аккумулятор:

— Значит, как договорились. Две тысячи принесете к забору рядом со штабом.

Пацаны помогли перетащить аккумулятор через забор, водрузили его на припасенную тележку и увезли его в уличную темноту.

Базиль шепнул, что надо линять, и они перемахнули через забор, побежали с внешней стороны к штабу, огибая клубки набросанной колючки.

Базиль знал проход у продуктового склада, где не было проволоки, там они пролезли, выждав, пока часовой завернет за угол штаба.

Сев на корточки невдалеке от забора за бетонными блоками, они стали ждать.

Похолодало, и Митя сбегал за бушлатами. Он напрягался, стараясь уловить среди отдаленных городских шумов топот ребячьих ног, короткий свист или тихий разговор. Базиль тоже прислушивался и бегал глазами по краю забора. Но никто не приходил.

Уже кончился фильм, и труба, серебряно звеня, чистым голосом пропела отбой, а они все сидели и ждали.

Базиль резко поднялся и яростно погрозил кулаком городу: «Надул, щенок! „Я, — кричал, — Азиз, никогда не обманывает шурави“. Погоди, я тебя достану!» Он зашагал к штабу.

В кабинете Базиль вытащил из-за шкафа автомат, щелкнул рожком: «Шлепну, гадину!» — и вышел, хлопнув дверью.

Митя и не подозревал, что у них в кабинете есть оружие. Он так опешил, что даже не попытался остановить Базиля.

Генка залетел в кабинет возбужденный:

— Куда это он такой?

— Бачи нас надули. Две тысячи должны были принести.

— Лопухи! Надо было сразу деньги требовать. — Генка почесал затылок. — Он теперь в Кабул пошел — там его патруль повяжет, и пропал дембель со второй отправкой.

Ничего не оставалось, как лечь спать. Митя ворочался на столешнице с боку на бок, думал о Базиле. «Можно и без „дипломата“ домой уехать, лишь бы живым и невредимым».

Сквозь дрему он услышал, как распахнулось окно и загремел автомат.

— Нашел? — спросил Митя.

— Нет, не нашел. Все дуканы на одно лицо. На улицах пусто — спросить не у кого. Ладно, переживем, — вздохнул Базиль и пошел спать.

Дверь колыхалась от ударов, собираясь развалиться. Пока Митя пытался попасть в ботинки, Базиль уже подбежал к двери, шепнув, что приехал их шеф — Денисенко.

Дверь распахнулась, и в комнату, громыхая подкованными сапогами, ввалился усатый капитан, неся за собой запах сигаретного дыма и терпкого одеколона.

— Заспались, ублюдки, без твердой руки! — Капитан упер палец Генке в грудь: — Кто такой?

— Заменщик Артура, — звонко выкрикнул Генка, вытягивая подбородок.

— Что разорался, как на плацу? Здесь тебе командирский голос никогда не понадобится — без тебя командиров хватает. А ты? — Капитан направил палец на Митю.

— Я — заменщик Васи, сержант Шеломов, — спокойно ответил Митя.

— Тебе Базиль говорил, что будешь на меня работать?

Митя кивнул.

— В таком случае — на уборку быстро-быстро! — Капитан неожиданно заорал: — Чего стоишь, балбес? Уберешься в комнате, распаковывай машинку и жди! Бегом!

Митя побежал, наступая на незавязанные шнурки. «Кончилась лафа. Ишь какой орун приехал. У Генки шеф спокойнее, тихий, а этот только и будет глотку драть».

На полу комнаты стоял большой деревянный ящик с машинкой, на столе — страшный свинарник: колбасные шкурки, обрывки промасленных газет, куриные кости, окурки, осколки тарелок, бутылки. «Попировали, убирай теперь за ними!» Митя залез за полотняную перегородку. Там в шкафчике хранились продукты. На полке он нашел полкруга копченой колбасы и отпластнул толстый кусок. Колбасу он не жевал, а обсасывал, жмурясь от удовольствия, и одновременно водил веником по мокрому бетонному полу.

К вечеру Денисенко загонял его до полусмерти, посылая по всяким пустякам, начиная от забытой на столе ручки и кончая буханкой хлеба, которую хлеборез ему так и не дал, сказав, что хлеба нет и пусть капитан сам приходит, если ему надо.

Базиль ходил торжественный и серьезный — он сдал военный билет в строевую часть и дрожал от нетерпения.

Когда наконец Денисенко отвязался от Мити, пошел в модуль валяться на кровати и слушать музыку, Митя приплелся в штаб.

Базиль сидел за столом над кусочком бумаги, обложившись цветными карандашами. Он вынул из ящика стола бумажку в пять чеков и положил перед Митей:

— Ну как? — Митя нагнулся над столом и только тогда заметил, что чек ненастоящий: все линии, циферки, завитки были тщательно выведены.