Жизнь и смерть сержанта Шеломова - Андрей Житков

Видя, что посачковать больше не удастся, Митя отпросился якобы в туалет, а сам уселся за баней и спокойно, никуда не торопясь, покурил.

На обратном пути он встретил Генку, который испуганным шепотом сообщил, что приперлись старики из взвода «пээмпэ» и устроили молодым «тихий час», они и раньше такое вытворяли. Митя приуныл. Он мог себе представить, что там сейчас творится, но задерживаться дольше было нельзя — отпущенное ему время давно истекло.

Старики, как назло, сидели именно в его палате.

— О-о-о, иди сюда — большой бакшиш получишь, — Коля поманил его пальцем.

Кровати были сдвинуты так, что образовалось довольно большое пространство посреди палаты. Вокруг расселись старики. Они хохотали над Колиными шуточками.

На полу, обливаясь потом и тяжело дыша, лежал парнишка в порванной пижаме. Митя знал только, что он его призыва и зовут Володей.

«Боксом занимался?» — спросил Коля, подходя к Мите. Митя отрицательно мотнул головой. «А твой противник занимался борьбой и боксом. Он мне по секрету сказал, предупредить хотел, чтобы я на него не прыгал».

«Вставай! — Коля пнул Володю в бок. — Будешь драться с сержантом».

Володя тяжело поднялся с пола и сжал кулаки. Бровь над левым глазом у него вспухла в огромную шишку. Митя драться не хотел. Он боялся за губу, которая только что начала подживать, но когда получил два сильных удара в грудь, тоже сжал кулаки и стал подпрыгивать на месте.

Володя смотрел на него с ненавистью, облизывая окровавленные губы, и Митя понял, что это серьезно. Следующий удар пришелся ему в ухо, и в голове зазвенело. Он попытался ударить, но не смог, наткнулся на локти и тут же дернул головой от удара в подбородок.

Он очнулся от холодной воды. Коля стоял над ним, держась руками за ремень, и смеялся: «Здорово ты его! Профессионал! Будешь теперь против двоих драться, — Коля вышагнул в коридор. — Эй, кто еще не боксировался, подходи!»

Митя с трудом поднялся и, пошатываясь, пошел в умывальник. В голове теперь звенел огромный колокол. Он раскачивал его из стороны в сторону. «Действительно, профессионал, за минуту так уделал!» Под холодной струей стало легче.

В беседке около санчасти сидело человек пять чижиков. По их потрепанному виду было понятно, что они уже побывали в третьей палате. Среди них был и Генка. Он говорил горячо, часто сплевывая в песок: «…собраться и так вломить этому Коле, чтобы сдох! Сколько можно терпеть! Вообще, за издевательство над больными есть статья!» Среди чижиков Генка поддержки не встречал: они отмалчивались и только тяжело вздыхали. «Конечно, побьешь Колю, прибегут „пээмпэшники“, будешь потом на лекарства работать». Генка зло посмотрел на всех и громко сказал: «Эх вы, в вас от людей-то ничего не осталось». Он поднялся и подошел к Мите: «Все, хватит. Завтра попрошу капитана, чтобы отвез в дивизию на кардиограмму».

Митя хотел отсидеться у Вовки до отбоя, но в укреплении вместо бронетранспортера стоял танк, а метрах в десяти от него трещал разгорающийся костер, над которым трудились чижики-танкисты.

На вопрос Мити, куда делся бронетранспортер, танкисты ответили, что «бэтээры» сняли с охраны на сопровождение какого-то генерала.

«Везет же Вовке! Ездит себе, генеральский паек жрет! Никто его не трогает».

До отбоя он просидел за баней, глядя на разгорающийся тысячами огней город. Далекие звуки напоминали летний вечер дома, когда открыта балконная дверь, штора ерзает по полу от сквозняка, а с улицы вплывают обрывки музыки, лай собак, возбужденные человеческие голоса. «До приказа осталось три дня. Он станет черпаком, служба пойдет на убыль, и жизнь изменится к лучшему».

На следующий день Генку выписали. Кардиограмма показала, что он здоров как бык, и лейтенант, возивший его в дивизию, приказал ему вытряхиваться из санчасти за сорок пять секунд.

Митя, весь день махавший на канаве ломом, узнал от дневального о Генке только вечером. Услышал он и о том, что Генка в роту идти не собирается, а болтается где-то около офицерского городка голодный и ждет, когда ему вынесут кусок хлеба и банку рыбных консервов.

А ночью поднялась температура. Он проснулся от озноба, колотящего тело, и залез с головой под одеяло, но так и не смог согреться и был вынужден попросить ребят позвать фельдшера. Ему всадили сразу два укола, и через полчаса он почувствовал себя как в луже, а перед глазами плавали липкие пятна сна. Если бы не мочевой пузырь, он мог бы проспать сутки.

Первое, что услышал Митя, когда проснулся, Колин голос: «Раз-два! Раз-два!» В коридоре чижики водили швабрами по полу под счет.

Коля презрительно глянул на Митю: «Шлангуешь, Шлем. Дошлангуешься! Иди по краю, не дай бог, наследишь — всю санчасть мыть заставлю». Ненависть вскипела мгновенно и захлестнула горло, не давая дышать. Митя повернулся и пошел на Колю. «Над больными издеваешься, сволочь!» Коля оторопел и, когда Митя стал его душить, сначала даже не сопротивлялся.

Его схватили за руки, стали оттаскивать, но он вывернулся и дважды пнул Колю в живот. Коля согнулся и рухнул на пол. Он пришел в себя, когда под нос ему сунули ватку с нашатырем. Мите тоже подносили резко пахнущую вату, но он так сильно закричал: «Не надо!», что от него отступились.

Кто-то сбегал за начальником. Капитан первым завел в свой кабинет Митю.

— Что произошло?

— Не будет издеваться, — ярость прошла, Митя раскис и испугался.

— Исхаков! — позвал капитан Колю. — Ты почему над молодыми издеваешься?

— Никто над ним не издевался. Псих! Его в сумасшедший дом надо, а не в санчасть. — Коля потирал шею и морщился от боли.

— Товарищ солдат! — Капитан покраснел. — Чтобы я вас больше не видел в санчасти! С сегодняшнего дня вы занимаетесь дезинфекцией сортиров! Все! Шагом марш!

Когда дверь за Колей закрылась, капитан мрачно сказал:

— Хорошо, что среди двадцати дураков нашелся один умный, сбегал за мной. А ты ведь, парень, чуть его не задушил. — («Интересно, какое чмо сбегало за капитаном?») — В санчасти я тебя больше оставлять не могу, а то ты мне весь личный состав передушишь. С утра, после завтрака, шагай в подразделение и старайся не попадаться на глаза Исхакову.

Митя вышел на улицу покурить. Руки дрожали, и он никак не мог зажечь спичку. Постепенно серый хаос перед глазами стал оформляться в штаб, склад, дизельную.

На этот раз он победил, но какой ценой! В санчасть — нельзя, во взвод — нельзя, никуда нельзя, хоть в петлю лезь! И все-таки он победил!

Он увидел, как в дверь штаба вошел высокий парень в новеньком «хэбэ» и начищенных сапогах. «Штабная крыса! Новые, со склада взял, а какому-нибудь молодому не достанется. Высокий, здоровый, в штабе штаны протирает, а другие загибаются». Митя подумал еще, что солдат чем-то напоминал Генку. «Того, наверное, сейчас гоняют в роте или таскается по горам с автоматом».

Он докурил сигарету и уставился на темный проем штабных дверей, куда уже однажды так опрометчиво зашагнул.

Длинный опять появился в дверях и быстро зашагал в Митину сторону, видимо, на продовольственный склад.

Он узнал Генку только метров с пяти, настолько изменила его новенькая ушитая форма и панама с загнутыми вверх полями, как у заправского дедушки.

— Привет, — Генка махнул рукой.

— Тебя не узнать, где это ты приоделся? — Митя завистливо оглядел Генку с головы до ног.

— Я теперь в штабе работаю, заместителем секретаря комсомольской организации, — ему доставляло удовольствие произносить название своей должности.

— Как тебе удалось? — Он подумал, что скоро поедут дембеля — в штабе нужны будут новые писаря, и разволновался.

— Что я — дурак, в роту идти? Два дня крутился около штаба, ночевал на крыше полковых бань. Познакомился с писаренком моего призыва, он-то мне и сказал, что у замполита работают два дембеля, ну, я и подрулил к Артуру. Он меня взял заменщиком.

У Мити перехватило дыхание.

— А у второго дембеля замены нет?

— Еще нет.

Сердце бешено запрыгало.

— Генка, скажи ему про меня. Я буду шуршать как пчелка, только не во взвод.

— Почерк у тебя хороший? — Генка будто ожидал Митиной просьбы.

— Нормальный.

— Видишь ли, им надо человека, умеющего стучать на машинке.

— Скажи, что я хорошо печатаю. — Митя почувствовал, что краснеет. Учась в девятом классе, он как-то пытался напечатать какую-то справку, но эта работа показалась ему настолько нудной, что он плюнул.

— Если умеешь печатать, считай, что дело на мази. Твой заменщик Вася парень что надо, пальцем никого не тронет. Я с ним поговорю, а сейчас мне на склад за сгущенкой надо, Артур послал.

— Поговори с ним скорей! — взмолился Митя. — Меня утром выпишут.

— Ладно, ты только никуда не пропадай, сиди за баней и жди. Я тебя найду.

Митя жарился на солнце за баней в чужом мятом обмундировании (свое он не нашел: кто-то хорошо порылся в вещах).