Ребята с нашего двора - Эдуард Шим

— Мне надо мячик отдать.

— Неси, а потом возвращайся! Да, кстати, как ты на моем балконе очутился? Помнишь, весной?

— Там лесенка снизу, — сказал Митенька. — И дверка.

— Подожди, это что же — там, оказывается, люк?!

— Люк.

— И ты забрался по лесенке, открыл его и влез на балкон?

— Я больше не буду, — сказал Митенька.

Николай Николаевич растроганно смотрел на него, чувствуя необоримое желание потрепать разбойника по затылку. А над двором опять разнеслось:

— Митя-а, домой!

И Митенька, бережно неся перед собой мячик, послушно затрусил к подъезду.

Шестая глава. История о поломанном буфете, о нескольких фокусах с водой и огнем, о безработице и надеждах на завтрашний день

1

Была середина короткого осеннего дня. Родители еще не вернулись с работы — еще светила впереди парочка счастливых часов.

Привинтив маленькие тиски к буфету, Жека обдирал напильником ржавую металлическую пластинку.

Буфет был старый, рассохшийся, он скрипел и пошатывался, когда Жека посильней налегал на напильник. То и дело приходилось укреплять тиски.

Раздался звонок в двери.

— Кто? — спросил Жека, выйдя в переднюю.

— Хозяева дома? Можно на минуточку?..

Приглушенный ответ был неопределенным. Жека помялся, раздумывая, а потом стал открывать. Ему показалось неудобным переспрашивать во второй раз. Да потом — он тоже был хозяином этой квартиры.

А замки, конечно же, опять заело. Особенно нижний — массивную такую щеколду с дырками. Вероятно, у всех новоселов происходят вот такие мучения с замками…

Наконец щеколда, лязгнув, соизволила отпереться; Жека приоткрыл дверь.

У порога стоял хорошо одетый пожилой человек с кожаным изящным чемоданчиком.

— Родители-то дома? — спросил он, рассматривая Жеку.

— Не-а.

— И никого из старших?

— Нет. А что вы хотели?

— Да ничего. Без старших не столкуемся. Извини.

Человек кивнул, прощаясь, и ушел.

Жека вернулся к своим тискам, очень раздосадованный, что его зря оторвали от работы.

Едва он взял напильник, как милицейской трелью заголосил телефон.

— Да! — сказал Жека в трубку. — Да… Почему — недовольный? Голос как голос… Ну, мам, конечно! И котлеты съел… Нормально. Тоже нормально. Английским занимаюсь. Пришел, поел и сел заниматься. Не забуду. Нет. Ну, мам, честное слово! Ну, пока!..

Телефонный разговор с матерью был привычным — такие велись каждый день. И Жека, отвечая в трубку, все поглядывал на свои тиски, на зажатую в них металлическую пластинку. Ему не терпелось заняться делом.

И через минуту он с удовольствием скрежетал напильником, и это удовольствие не могли отравить даже шатающийся, скрипучий буфет и свежая ссадина на пальце.

Вскоре металлическая пластина была очищена и доведена до нужных размеров; Жека вынул ее из тисков, любовно осмотрел. И начал прилаживать к какому-то самодельному ружью с коротким деревянным стволом. Тут опять раздался звонок в двери.

Чертыхнувшись, Жека пошел открывать — и конечно же, щеколду снова заело. Сопя, Жека тряс дверь, как яблоню с неспелыми плодами.

Мужчина с изящным чемоданчиком стоял на площадке.

— Тьфу ты!.. — проговорил он. — Я же ведь был у тебя… Извини.

— Ничего, — пробормотал Жека, двигая взад-вперед ненавистную щеколду и облизывая новую ссадину на пальце.

— Заедает?

— Все руки пообдирал!

— Дверь садится, — сказал мужчина. — Вон шурупы-то — все молотком заколочены. Эх, люди, шуруп лень завернуть… Ну-ка, дай поглядеть.

Мужчина вошел в прихожую, осторожно прикрыл дверь; потом задвинул щеколду.

— Скобу надо переставлять. И у верхнего замка тоже. Не догадался?

— Я не умею, — сказал Жека.

— Учись. Показать, как это делается?

Мужчина поискал глазами вешалку, бросил на нее шапку, повесил пальто. Раскрыл чемоданчик.

В этом кожаном, дорогом чемодане лежали столярные инструменты — рубанки, стамески, узкая пила со съемной ручкой.

Жека смотрел, удивленный.

— Может, не надо? — сказал он.

— А что?

— Да мать хотела мастера вызвать. Из конторы.

— Боишься, сделаем хуже? — спросил мужчина, отвинчивая скобу.

— Да нет, я вообще…

— Не бойся. Уж как-нибудь не опозоримся.

— Да не боюсь я! — сказал Жека. — Но откуда я знаю: вдруг она уже вызвала? Записалась там?

Мужчина, продолжая вывинчивать шуруп, подмигнул:

— И это не беда. Не погибнет контора.

Жека, поразмышляв, отправился в комнату. Выдвинул ящик у буфета. Небольшая пачка трехрублевок была в этом ящике, и Жека взял верхнюю трешку. Оглянулся на работавшего мужчину. Добавил еще одну трешку. Но теперь сумма показалась ему чрезмерной. Поколебавшись, Жека отправил вторую бумажку обратно, задвинул ящик и вернулся в прихожую.

Мужчина, пощелкивая автоматической отверткой, уже привинчивал скобу на новое место.

— Сколько вам за работу-то? — спросил Жека.

— Э, велик труд, — сказал мужчина. — Вот, все и готово. Маслица машинного не найдешь?

— Нету у нас.

— Эх, жители. А вазелин?

— Вазелин где-то был.

— Тащи.

Жека прошел в ванную, впопыхах уронил там какую-то баночку с материнскими снадобьями, она закатилась в угол. Жека долго ее доставал.

А когда вернулся, то увидел, что мужчина стоит в комнате. Около буфета.

Инстинктивно Жека замер в дверях, следя взглядом за мужчиной.

Тот постоял перед буфетом, изучая его. Протянул руку. Дотронулся до ящика. Погладил пальцами, пощупал дерево на крышке.

Затем повернулся и пошел в прихожую.

— Отыскал? — спросил он у Жеки.

— Вот.

— Чуть-чуть посандалим, чтоб не скрипело… Если будешь смазывать, то мажь изнутри, и совсем капельку. А то одежду перепачкаете.

Мужчина выдавил из тюбика вазелин, в двух местах аккуратно помазал щеколду.

— Закрывай теперь.

Жека попробовал. Дверь закрылась безо всяких усилий, и замки повернулись легко, бархатно.

— Открывай.

С той же легкостью замки повернулись в обратную сторону. Щеколда теперь повиновалась одному прикосновению пальца.

— Вот так, — сказал мужчина. — Я зазор тут оставил, и если опять дверь сядет, все равно закроются.

— Спасибо, — улыбнулся Жека.

— Не за что. Пустяки.

— Вы вправду денег не возьмете?

— Сказано же тебе. Разреши, я по телефону позвоню?

Мужчина прошел в комнату, набрал номер. Долго слушал, как монотонно пищат в трубке гудки.

— Нету… — проговорил он. — Ну ладно. Слушай, мужик, давай вот этот буфет починим!

— Буфет?! А зачем?..

— Зачем вещи чинят? Чтоб в порядке были.

— Не надо, — сказал Жека, на этот раз непреклонно.

Мужчина шагнул к буфету, посмотрел на тиски.

— Ружье, что ли, мастеришь? Эх… Доску вон изрезал. А эта доска — не верстак ведь, она для другого служит… Зачем так варварски?

— Подумаешь.

— Вот и подумал бы сначала. Эти доски — и здесь вон, и здесь — для удобства. Перебирает хозяйка посуду, выдвинет доску — все можно поставить. Или из ящиков вынуть да сюда положить, покуда порядок наводишь.

— Мать все равно эту бандуру продаст, — сказал Жека.

— Зря… Это не бандура. Это замечательной работы вещь, только неухоженная. Вон какой-то дурак ее масляной краской покрасил. А там ведь полировка была… Давай счистим, так мамаша и не захочет продавать.

Жека, злясь от обиды и неловкости, спросил с вызовом:

— Бесплатно?

— Что — бесплатно?

— Ну, чинить-то будете? Дверь починили бесплатно — спасибо вам. А его вот — тоже бесплатно?

— Чего ты разволновался-то? — спросил мужчина.

— А зачем вы спрашиваете — чинить, не чинить? Знаете же, что без отца с матерью я ничего не знаю! Начнете работать, а мне скандал закатят!

— Ну, сразу и скандал.

— Потому что не мое это дело! И все вы понимаете!

— Знаешь, — сказал мужчина, — честно говоря, не нужны мне ваши деньги. Я без них проживу.

— Зачем же по квартирам ходите?

— И по квартирам я не хожу, — сказал мужчина. — Так вышло. Один мой приятель в этот дом переехал. Больной человек. Я подумал — вдруг надо помочь по хозяйству. Приколотить чего, поправить — знаешь, как на новом месте бывает… Вчера звонил, сегодня звоню — нету его. Вот и решил у соседей спросить, куда он подевался.

— Какая квартира?

— Наверху, двадцать четвертая.

— Озеров?

— Он самый. Ты его знаешь?

— Он опять в больнице, — сказал Жека. — Мы к нему ходили с ребятами.

— Ах, ты!.. Опять, значит, его прихватило… Ну, теперь хоть буду знать. Навещу в больнице.