Большая Суета - Ислам Иманалиевич Ханипаев

дерево.

– Ты думаешь?

– Да. Взгляд у него иногда неосмысленный, но иногда он будто полон решимости. Не знаю. Может, просто показалось.

– Температура опустилась до пяти градусов. Как он выдержит такое?

– Мы подняли к ним несколько мощных обогревателей. Одет тоже хорошо, еду горячую ест. Больше ничего не знаем.

– А ты не хочешь горячей еды? Домашней.

– Хочу, – улыбнулся он, – но у нас сейчас будет совещание.

– Прямо сейчас?

– Да. В онлайне. Ситуация все хуже. Нам поставили четкий срок – до полуночи первого января.

– То есть ровно один день?

– Ровно один день, а у нас нет никакой возможности их оттуда снять.

– Нет или ты не хочешь? – вкрадчиво спросила она. Иса Исаевич мгновенно представил ее улыбку, и от этого стало теплее.

– Вы просите официальный ответ?

– Неофициальный, – засмеялась она.

– Не знаю. С одной стороны, пусть держатся столько, сколько смогут, но с другой – я и многие другие рискуют своей работой. А репутация? Все следят за нами, и я не могу понять, на чьей они стороне. Злом вроде как выступаем мы, а значит, мы должны проиграть, но наверху никто этого не допустит. Речь об огромных деньгах, о чиновниках самого высокого уровня, выше Дагестана. Каждый, кому не лень, уже намекнул мне, что и без моей подписи все решено. В таких ситуациях все просто – «в связи с утратой доверия».

– Что тогда делать?

– В идеале, если брать в расчет, что дерево в любом случае будет спилено, для того, чтобы минимизировать ущерб репутации, надо действовать как принято в этой стране.

– Как?

– Жестко и решительно.

– Штурм?

– Штурм. А для него нужен повод – настоящий. Экстремизм или типа того. У спецслужб есть некоторые подозрения… Там среди них этот парень Шамиль. У него сумка с подозрительным содержимым. И генерал сказал, что у него есть реальный повод.

– Повод, чтобы что? Взорвать бомбу?

– Не знаю. Давай лучше не думать об этом. Они знают, что делают. Я там вообще не нужен.

– Не говори так. Ты один там нужен. Ты один хотя бы пытаешься поддерживать с ними нормальный контакт. Остальным только дай повод пострелять и повзрывать. Ты сам знаешь. Поэтому оставайся там столько, сколько надо, влезай во все, во что сможешь влезть. Пока генерал тебя слушает, ты должен стараться держать ситуацию под контролем.

– Мне бы себя держать под контролем. Чувствую, что теряю связь с реальностью.

– Стресс, усталость и недосып. Это мы вылечим. Помнишь, что сказал твой папа, когда я отказалась за тебя выходить?

– «В каждой семье должен быть медик. Женись на ней!»

– Он не так сказал! – рассмеялась она, и Иса Исаевич тоже позволил себе рассмеяться, но улыбка стерлась с его лица, когда на рабочий компьютер поступил видеозвонок.

– Все, звонят.

– Хорошо, пока.

– Пока.

Следующие полчаса Иса Исаевич вместе со своими заместителями и начальниками управлений и комитетов выслушивал вполне ожидаемый разнос от главы Дагестана. Если бы в рамках этого мероприятия предполагалась расшифровка, то в итоговом текстовом файле преобладали бы такие слова:

Неэффективность

Непонимание

Увольнение

Сроки

Плохо закончится для всех (это не одно слово, но прозвучала эта фраза не меньше трех раз).

Затем слово получил Касим, а глава республики пошел спать.

– Иса Исаевич, не готова ли ваша рука поставить заветную подпись после этого разгрома?

– А смысл? Даже если дам разрешение на строительство, они все еще на дереве.

– За это не беспокойтесь. Помните, я говорил вам, что грядет решение? Оно будет ближе к пяти часам утра. Частично по земле, частично по воздуху, но вы все увидите сами. Даже если не захотите, у вас просто не получится не увидеть плод моих трехнедельных стараний и тридцати миллионов рублей – и это на одну перевозку десяти немцев и их монстра – почти футбольная команда.

– Будете все вместе шатать дерево? – усмехнулся мэр.

– Шутки шутите? Я бы в вашем положении… в положении всех вас, – имелось в виду – одиннадцати подключенных к эфиру человек, – был бы каплю эффективней. Мы приближаемся к стадии, когда пора решить, на чьей вы стороне. Это относится к каждому, – сказал Касим прямо в камеру, будто каждому по отдельности.

– Хотелось бы быть на стороне правды, – ответил Иса Исаевич.

– Вот именно. И как мы с вами знаем, правда, по крайней мере в этой стране, за что я ее бесконечно люблю, определяется сверху.

Касим отключился, оставив администрацию Махачкалы с горьким послевкусием его слов. Мэр не винил подчиненных в том, что каждый из них принялся оценивать риски. По сути, им всего-то и нужно было, что публично признать правомерность действий «Голден Сити» и призвать коллег и в первую очередь мэра к тому, чтобы они начали сотрудничать. Эффективность подобного призыва не имела значения, главное было публично показать, на чьей ты стороне, а в идеале даже начать какую-никакую подрывную деятельность в бюрократической цепочке городской администрации. Да что уж там, в первые три месяца своей работы Иса Исаевич только и делал, что выискивал этих двойных агентов, работавших в основном на интересы кланов, бизнесменов и политиков. В большинстве случаев выдавить их из годами складывавшейся системы у него получалось, но когда мэр хватил лишку – попросил проверить двадцатичетырехлетнюю внучку главы республики, занимавшую должность заместителя начальника управления образования Махачкалы, на соответствие квалификации занимаемой должности (его предупреждали, но, чтобы хоть что-то поменять в системе образования, нужно было избавиться от вполне конкретного человека, который вполне конкретно доводил до слез все управление), – его отношения с главой сразу испортились. Тот ничего не сказал, но его доверенное лицо как-то между прочим, после очередного совещания, озвучило короткую, но емкую мысль: «Не этого мы от вас ожидали». Через неделю в команде главы города появился Расул – квинтэссенция всего того, с чем Иса Исаевич боролся, чей-то родственник с сомнительным прошлым, нагло внедренный в результате каких-то неведомых соглашений. Расул в сетке эфира находился в правом нижнем углу. Лицо его выражало уверенность в том, что в любом случае он выйдет из воды сухим. И он, и все остальные понимали, что в случае реальной опасности он первым покинет корабль, но что более важно, в случае необходимости именно он ударит ножом в спину.

– Это выглядело как угроза! – вдруг заявил Расул. – Иса Исаевич, при необходимости я готов подать от вашего лица жалобу на его действия.

Все понимали, что, во-первых, никакого согласия мэр не даст, во-вторых, что эта жалоба бумерангом прилетит обратно на стол мэра. В любом случае Расул выглядел (точнее, считал, что выглядит) тем, кто предпринял попытку защитить честь руководства.

– Спасибо, не надо. Мы своими действиями должны доказать, что способны справиться и с этой, и с любой другой задачей. В любом случае на вас сейчас поддержание работоспособности города, пока мое внимание сосредоточено на проблеме с деревом. Как у нас с подготовкой празднования?

– Всё успеваем. Сегодня запустим все увеселительное оборудование на площади. Ожидаются тысячи посетителей.

– Отлично.

– Обеспечение безопасности?

– МВД работает в штатном режиме. Количество сотрудников слегка ограничено в связи с ситуацией… с деревом, но в целом начальник МВД сообщил, что проблем не будет, – ответил мужчина, который, как и остальные, стеснялся на формальных мероприятиях произносить словосочетание «Большая Суета», хотя каждый делал это без малейшего смущения за стенами здания администрации.

– Я поговорю с начальником, чтобы выделили нам необходимое количество полицейских для полноценного обеспечения безопасности горожан, – влез Расул. Как ни странно, такое он организовать мог.

– Отлично, тогда это на тебе, – согласился Иса Исаевич. – Есть у кого-то вопросы по поводу дерева или завтрашнего мероприятия?

– Насчет пиротехники. Нужно разрешение. Документы на подпись на вашем столе.

– Принято, сделаем. Еще что-нибудь? – спросил он, но в ответ все промолчали. – Хорошо. Тогда наш приоритет – организация праздничных дней вплоть до десятого января. Всем спокойной ночи и с наступающим.

Иса Исаевич отключился. Задумавшись о том, что над зданием администрации сгущаются тучи, он, по обыкновению, подошел к окну и посмотрел на Большую Суету, где прямо сейчас находился его отец.

Мэра одолевали двойственные чувства: с одной стороны, он хотел, чтобы в это же мгновение отец покинул