Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гвоздь уже почти добрался до перил, когда дверь распахнулась и на балкон выскочила тетка, звать людей на помощь. Видно, Вася начал лупить ногами в дверь, телефон не работает, курятник в панике… Увидав худого, как смерть, человека с огромным ножом в зубах, тетка метнулась обратно, оставив балконную дверь открытой.
Гвоздь перелез на балкон, сплюнул нож в руку, пригнулся, как под обстрелом, и юркнул в хату.
Через пару минут, точнее – через четыре, дверь парадного открылась, вышел Вася. Выглядел он колоритно – мятый красный пиджак, строгое, даже, скорее, угрюмое выражение лица, в руках два чемодана, обмотанных скотчем. За ним – полуголый Гвоздь, весь в синюю свастику, с чемоданом и ножом в другой руке. Глаза у него были желтые, совершенно безумные. Я уже стоял у машины, движок не глушил, открыл обе двери «восьмерки». Гвоздь рванул на мою сторону, его чемодан я в машину не взял.
– Ты что, охуел, брось на хуй!
– На хуя?
– Блядь, брось, убью!!!
Не споря, Гвоздь бросил чемодан и полез в машину. Вася тем временем закинул чемоданы на заднее сиденье и залез сам, выволакивать их не было времени.
Так и поехали – с вещдоками, как любители.
По дороге пацаны кратко обрисовали ситуацию – муж, жена, полумертвый дед и малолетка-дочка.
По па да ли на пол, просили не убивать. Им сказали – на хуй с квартиры, а в залог взяли чемоданы, жидам доверять нельзя.
Выгрузив разбойничков на хате и запретив им открывать чемоданы до моего возвращения, я поехал встречаться с Жирафом.
Предстояло получить деньги – не самое простое дело, если он рассчитывается.
Попытка перенести стрелку на завтра не пролезла, я настаивал на немедленном расчете. Жиды могли заявить мусорам или просто забаррикадироваться и не съехать – хуй бы я что-нибудь с него получил.
Через полчаса договорились у заказчика в офисе, у пресловутого партнера – жида, с которого и началась эта цепочка тотального обмана.
Офис был в пустовавшем детском саду, в центре, бизнык его выкупил, и теперь между качелями, ракетами и желтыми слонами стояли машины, в основном бычий кайф, вроде пятилитровых «мустангов» и «Мицубиси 3000».
Жир позвонил. Не отвлекаясь на охрану, мы поднялись сразу к барыге, на второй этаж. Тот выскочил из кабинета, жал руку, нес хуйню. Самый обычный бизнык, коротышка, лет сорока пяти, галстук, рубашка, брюхо нависает, ручки маленькие. Поразили только бровки – поболее, чем у покойного Брежнева.
Брови барыга не по чину носил.
Жир меня представил:
– Познакомьтесь, Михаил Борисович, это мой друг. Мы за гонораром.
– Конечно-конечно, все готово. А вы знаете, Эдуард Семенович, – это Жир, – они мне звонили.
– Ну и что говорят?
– Они в панике, говорили, что какие-то фашисты на них напали, с тесаками, ворвались в окна, угрожали всех убить, а потом ограбили, забрали последнее. Они уже переезжают к родственникам, – он посмотрел на меня, улыбнулся и спросил: – А нельзя ли вернуть вещи?
С Михаилом Борисовичем разговаривать мне было неинтересно, поэтому я повернулся к Жирафу и сказал:
– Эдик, скажи Мише, что никто никаких вещей в глаза не видел. Тот, кто ему это сказал, – пидорас. И кто повторяет – тоже.
Михал Борисович, внезапно став серьезным, тихо забормотал:
– Да я же пошутил, это шутка, шутка такая.
Опять я обратился к Жирафу: – Эдик, посмотри, когда Мишу будут хоронить, гробик не закроется до конца, бровки будут мешать, крышка пружинить, – после чего засмеялся, как актер Папанов в «Бриллиантовой руке», только громче.
Бизнык достал из пиджака запечатанный конверт и передал Жиру, вопрос исчерпан.
– До свидания, Михаил Борисович, очень приятно было с вами познакомиться. Побольше бы таких, как вы, всем нам лучше б жилось.
– До свидания, взаимно удовлетворен знакомством, – Михал Борисович повернулся не по уставу, через правое плечо, и потрусил в свой кабинет.
Конверт Жир начал рвать на лестнице – и вдруг неожиданно остановился, положил его в карман и рванул наверх, в офис, со словами: «В парашу схожу».
Через пару минут появился, мы упаковались в его «девятку» и отъехали.
– Что там с деньгами?
– Здесь, – Жир вытащил конверт и вынул деньги, – девять купюр. Четыреста пятьдесят баков.
– Ты ж говорил – пятьсот?
– Я не говорил. Я сказал – «около пятиста», конкретно я не договаривался.
– Странно, что четыреста пятьдесят. Цифра не круглая.
– Я же при тебе конверт открывал! – абсолютно естественно возмутился Жираф.
– Ну, хуй с ним.
Открывал он не при мне и полтинник точно спиздил, если его сейчас потрусить – найду, скорее всего, в носке.
Но толковой работы было мало, лето, в бизнесе застой, а Жир постоянно подкидывал подобную мелочевку. Самое главное, он это понимал не хуже меня и точно рассчитал планку моей скандальности. Если бы не хватало сотки – я б обвинил его в крысятничестве, обшмонал, нашел бы сотку и страшно обхуесосил. А то и дал бы пизды, но это уже было чревато – Жир мог и отомстить за рукоприкладство, начинали мы вместе, на базаре, он был при понятиях.
– Жир, возьми себе сотку.
– Почему сотку? В равной доле, сто двенадцать баксов.
– Блядь, мы ж рисковали как.
– Ну, так вы же там и пограбили, я долю не требую.
– Да что там может быть, в чемоданах, – битые кишки и семейный альбом, раз деньги за хату уже в Израиле.
– Хорошо, сотку – так сотку, мне много не надо.
Согласился он неожиданно быстро, я только укрепился в своих подозрениях. В следующий раз оговорю цену заранее и задаток возьму.
На хате меня не сильно-то и дожидались, чемоданы, конечно, уже выпотрошены. Пора было пацанов репатриировать, наглели, для них же лучше, дольше проживут. Слегка отматерив их за самоуправство, я выдал им по пятьдесят долларов.
– По полтинничку, и кишки ваши.
– Блядь, жиды! – Гвоздь стал причитать, как еврей на молитве.
– Я ж чуть с дерева не наебнулся, по балконам скакал, жиду этому второе обрезание чуть не сделал, и за все – полтинник, жиды ебучие, ну его на хуй такие работы!
– Да не гони ты, полтинник за пять минут – нормально.
– А что, есть лучше работа? – Вася сохранял благоразумие, трезвым он вообще был почти нормальный и пиздел лишнее только накатив водочки.
– Мало денег! А в чемоданах – говно какое-то бабское. Ношеное! Ну и альбом с фото – одни жиды.
– Все нормально, – Вася, оказывается, уже составил план на вечер. – Знаю двух дур, с Житомира, малолетки, работают, снимают хату, тут рядом. Сегодня с ними повисим. Я давно договорился, но они без лавэ не ведутся. А так лавэ только покажем и не дадим. Кишки подарим – это, наверно, той сцыкухи, дочки жидовской, моднячие кишки.
Выслушав Васин план, я попрощался и пошел на выход.
Что скажут житомирские проститутки после расчета вещами, я уже знал.
Храмовая стража
Начали эту историю неизвестные фашисты. Они умудрились притащить в синагогу снаряд от гаубицы. Когда уборщик обнаружил несработавший фугас, еврейская общественность призадумалась.
Синагоге нужна была охрана, причем настоящая, а не светофоры из агентств.
Как он влез в это дело, Жираф не распространялся. Какие-то подземные связи, раввин был не местный, из Америки, хуй бы он его случайно здесь нашел.
А мы тогда приехали на стрелку, поговорить с Батьком, народу было много. Я заглянул в тренерскую, у батька сидел Жираф и что-то рассказывал, явно интересное. Особо мы не торопились, но стояли крещенские морозы, а в багажнике «шестерки» сидел директор кооператива. Нужна была санкция, что делать с петухом-директором: вывезти в лес и дать пизды или опустить в подвал, к Кроту.
Крот жил в частном доме, жил с подвала – держал там пленных, на хлебе и воде. Потом он отошел от движения, работал один. Но подвалу не изменил, закапывал там жмуров, а золото и вещи с трупов продавал.
На пятом трупе его приняли, в ломбарде, пришел золото сдавать.
Батько вышел из тренерской и позвал меня.
– Покатаетесь с Жирафом, там есть работа.
– Какая?
– Жидов караулить! – Батько захохотал.
– А с директором что делать?
– А где эта блядь?
– В багажнике.
– Пустите его под пресс, а в следующий раз – под лед.
Так мы и сделали, а с утра двумя машинами поехали в синагогу. Я сел к Жирафу, мы давно не виделись, пиздели о всякой хуйне, как кто кого покарал, да кого ебнули из общих знакомых.
Припарковавшись у синагоги, Жираф стал собираться.
Полез в бардачок, достал оттуда бархатную тюбетейку, надел ее на голову и пошел.
Вернулся он через час, с огромным мешком, набитым какими-то коробками. Запихав мешок на заднее сиденье, мы занялись делом – прикинули число охранников, посты, режим.
Жираф дал вводную:
– Только смотри, там им не везде можно будет заходить.
– В смысле – «не везде»?
– Там есть святые вещи, места какие-то, неевреям заходить нельзя.
– А если в шапочке?
– И в кипе нельзя.
- Огненное погребение - Владимир Нестеренко - Современная проза
- Что случилось с Гарольдом Смитом? - Бен Стайнер - Современная проза
- Алло, Тео! - Николае Есиненку - Современная проза
- Его Мэрилин - Карина Шаинян - Современная проза
- Тоннель - Вагнер Яна - Современная проза
- Падение путеводной звезды - Всеволод Бобровский - Современная проза
- Комплекс полноценности - Дмитрий Новиков - Современная проза
- Мои любимые блондинки - Андрей Малахов - Современная проза
- Бывший сын - Саша Филипенко - Современная проза
- Бойня номер пять, или Крестовый поход детей - Курт Воннегут - Современная проза