Николай I Освободитель // Книга 6 - Андрей Николаевич Савинков

и не навернуть полтинничек для улучшения аппетита? Впрочем, ответил он просто.

— Сделаем-с, сей секунд, — изобразил полупоклон половой и испарился.

— Итак, Иван Аркадьевич Артамонов. 51 год, русский, из старообрядцев Керженского согласия, в 21 году перешел в единоверчество. Не по убеждениям, а исключительно ради упрощения ведения дел с казной. Женат, восемь детей. Общий капитал оценивается примерно в семьсот тысяч рублей. Я нигде не ошибся?

— Все так, — медленно кивнул купец, пытаясь понять к чему этот экскурс в его биографию.

— Не ошибусь если скажу, что большая часть дохода ваших предприятий дают казённые заказы, — продолжил тем временем тихушник. — В первую очередь это две суконные мануфактуры, большая часть продукции которых идет на снабжение армии, шпалопропиточное производство около Твери, доля в Окском речном пароходстве… Вроде бы ничего не забыл?

— Все так, — вновь кивнул купец. Он с сожалением посмотрел на щи, водку и пироги, тяжело вздохнул и поняв, что аппетит испорчен окончательно, решительно отодвинул снедь в сторону. — Так чем же заинтересовала личность не самого выдающегося московского купца всесильную Тайную канцелярию?

— Как я уже говорил, разговор этот насквозь неофициальный. Его и вовсе, если повнимательнее присмотреться — никогда не было. У СИБ к вам никаких претензий нет…

— Но?

— Мы обратили внимание, что вы стали вывозить много средств из империи. Делать вклады в банки германских королевств и покупать недвижимость в тех краях.

— Это не запрещено.

— Без сомнения, — кивнул поручик и как ни в чем не бывало продолжил мысль, — а ваша жена с детьми второй год проводит по несколько месяцев «на водах» в Баден-Бадене. За последние три года вы так или иначе вывели из России средств на сумму примерно в сто тысяч рублей.

— Кхм… — Направленность разговора купцу нравиться резко перестала, — и что?

Артамонов был из когорты «европейского» купечества хоть и относился к старообрядцам и предпочитал русскую кухню. В остальном же придерживался западного образа жизни, носил европейское платье, любил путешествовать, жертвовал не на церковь, а на театр. И никогда раньше не видел во всем этом проблемы. До сих пор.

— Получается зарабатываете вы на родине, причем беря деньги у казны, — поручик кивнул половому, с удовольствием понюхал поставленную перед ним тарелку с рыбным супом, зачерпнул ложкой, забросил в рот, прожевал, проглотил и продолжил мысль. — А потом отдаете их другому государству. Очень непатриотично получается. Что вам мешает вкладываться в строительство здесь в империи? Последние годы города активно расширяются, идет стабильный приток населения, вырастают целые кварталы… Вот скажите, зачем вам дом в Лейпциге и земельный участок двести десятин под Йеной? Почему ваша жена с детьми отдыхает в Баден-Бадене, а не на Кавказе? Чем университет Лейпцига лучше, например, Московского?

Причины всему этому были, но вот озвучивать их Артамонов совсем не торопился. Как любой здравомыслящий и при этом поглядывающий на запад человек, он предпочитал не складывать все яйца в одну корзину. Российская политика никогда не отличалась долговременной стабильностью, и возможность при необходимости махнуть за бугор, не превратившись при этом в нищего, виделась Ивану Аркадьевичу совсем не лишней.

Да и жену с некоторых пор он предпочитал видеть пореже и держать подальше от себя, пусть это и обходилось ему в двадцать тысяч рублей в год. После рождения десяти детей — двое к сожалению умерли в младенчестве — Агриппина Кузьминишна стала телом и лицом совсем уже не та что в молодости, да и вздорный характер купчихи отнюдь не способствовал мирному сосуществованию. Проще было отправить женщину подальше, а самому пользоваться услугами барышень помоложе и характером полегче.

— С каких пор у нас в стране запрещено иметь собственность в соседних государствах? — Прищурившись купец в упор посмотрел на сидящего напротив оппонента.

— Это не запрещено! — Отмахнулся зажатой в руках ложкой поручик, — отменная здесь все-таки кухня, ничего не скажешь.

Тихушник кажется и вовсе не обратил внимание на очевидное возмущение купца, которому явно не понравилось такое вторжение в собственные дела.

— Так в чем же проблема, господин поручик? Зачем в таком случае весь этот разговор? — Вся напускная во многом купеческая «простота» окончательно слетела с Артамонова как отмершая шелуха. Это перед половым он с удовольствием играл такого себе добродушного и щедрого барина. Поднявшийся за тридцать лет непрерывных трудов с должности простого приказчика в лавке двоюродного дядьки до уважаемого человека, чьи капиталы должны были вот-вот перешагнуть через планку в миллион рублей, Иван Аркадьевич умел быть совсем другим. Цепким, жестким и иногда даже опасным. Не для представителя «службы» конечно, но тем не менее.

— Как таковой проблемы нет, господин купец, — покончив с селянкой и отставив пустую тарелку в сторону ответил поручик. — Однако, меня и моих коллег попросили пообщаться с теми негоциантами — как вы понимаете, в России вы не один такой, — которые не проявляют в ведении дел должного патриотизма. И я не про ежегодные пожертвования на благотворительность в размере десяти-пятнадцати тысяч рублей. Уверен Московские театры прекрасно справятся и без ваших денег.

Камень в огород купца был брошен совершенно явный.

— Кто попросил? — Еще сильнее, хотя казалось бы куда уж, нахмурился Артамонов. Поручик на этот вопрос только пожал плечами и ткнул пальцем вверх. Понятное дело, что он имел ввиду не жителей доходного дома, располагавшегося на втором и третьем этажах здания, а высокое начальство.

— Так вот, любезный Иван Аркадьевич, вам просили передать, что в том случае, если вы и дальше будете вкладывать деньги в недвижимость заграницей, если ваша жена будет спускать серебро в Германиях и Италиях, а дети учиться в зарубежный университетах…

— То, что? — Не выдержал театральной паузы купец.

— То казна не будет рассматривать вас как надежного поставщика. Подряды на снабжения армии уйдут мимо, а шпалопропиточный завод видимо придется продать, поскольку закупать его продукцию РЖД просто не будет. Нет, вы не подумайте, чего плохого. Никто вас в застенки не потащит, и даже конфисковать ничего не будет. Просто придется вам выживать исключительно на частных подрядах.