Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт

Найти наш старый дом в таком заброшенном состоянии было для нас ужасным огорчением. Мне так хотелось найти все старые дома и сооружения почти невредимыми. Ужасно грустно быть вынужденными провести ночь под открытым небом и знать, что уничтожено все, что было сделано на пользу людей. Я лег в самом удрученном настроении. Казалось бы, самое первоначальное выражение культурного человеческого чувства должно состоять в том, чтобы люди, посетившие такие места, оставляли что и сколько могут, на помощь и отраду будущим путешественникам, и сознание, что такой простой долг забыт нашими непосредственными предшественниками, страшно угнетало меня.

Понедельник, 16 января.

Спали плохо до самого утра и потому встали поздно. Позавтракав, отправились в горы. Дул резкий юго-восточный ветер, но солнце светило, и я приободрился. Я никогда не видал, чтобы было так мало снега. Некоторые склоны и вершины совершенно обнажены. Водоем оттаял, и яма, вырытая нами, уцелела, как открыл Мирз, провалившись в нее до пояса и сильно промокнув.

Одну за другой я узнавал все вокруг и замечал следы нашего прежнего пребывания. Мы нашли трубки Феррара[27] – они торчали из снега, будто были поставлены туда только вчера. Крест Винса[28] тоже кажется совсем новым – краски яркие, надпись хорошо различима, только флагшток упал.

Мы нагрузили на сани несколько асбестовых листов из старого погреба для магнитных наблюдений и отправились в обратный путь. В лагерь пришли к чаю. Я нашел кладовую в ледяном гроте совсем оконченной, со сложенными в ней бараниной и пингвинами. Температура в гроте никогда не превышает 27° [–2,8 °С], так что это будет прекрасным хранилищем для наших зимних запасов. Симпсон тоже почти окончил магнитный погреб неподалеку. В доме печка хорошо топит; было уже тепло и уютно, и мы дня через два займем его.

Мне пришла мысль, что хотя морской лед в наших бухтах замерзнет в начале марта, но трудно будет перевести на него лошадей вследствие обрывистости его краев. Мы поэтому должны приготовиться к тому, что мы будем отрезаны от судна дольше, чем мы ожидали.

Я узнал, что все, ходившие вчера к мысу Ройдса, благополучно туда дошли. К моему возвращению Кэмпбелл, Левик и Пристли только что отбыли.

Вторник, 17 января.

Сегодня мы поселились в доме и опомниться не можем от восторга, так в нем удобно и хорошо. После завтрака я поручил Боуэрсу отделить офицерское помещение от помещения людей перегородкой из поставленных рядами ящиков, чем, я уверен, и те и другие остались весьма довольны. В пространстве между моей перегородкой и людской, по моему распоряжению, расположились пять человек: Боуэрс, Оутс, Аткинсон, Мирз и Черри-Гаррард [зоолог]. Эти пять большие друзья и устроили себе очень уютную спальню. Симпсон и Райт [метеоролог и физик] поместились в своем углу около своих инструментов. За ними следуют Дэй [Day] и Нельсон [моторный механик и биолог], в пространстве, включающем лабораторию последнего у большого окна.

Отрадно смотреть, как усердно каждый работает, чтобы все привести в порядок. Дней через десять вся станция – люди, животные, инструменты – войдет в свою колею, и жизнь пойдет своим правильным чередом.

Поистине удивительно, как подумаешь, сколько сделано за это короткое время.

Завтра будет ровно две недели с того дня, как мы вошли в пролив Мак-Мёрдо, а мы уже совершенно устроены и готовы предпринять нашу вспомогательную экспедицию, как только лошади окончательно оправятся после тяжелого плавания.

Всю ночь шел снег; сегодня утром в лагере лежало три-четыре дюйма рыхлого снега, у судна же до шести. Лагерь весь белый. Днем дул сильный ветер с юга и сносил снег в сугробы. Здесь в лагере мы, по обыкновению, мало чувствуем его, но нам видно, как он гонит анемометр на холме и как снег облаками несется мимо судна. Лед тронулся между нашим мысом и судном; любопытно одно, что он остается цел по прямой линии к последнему. Открытая вода составляет канал параллельно судну, простираясь всего на несколько сот ярдов к югу от него. Большая льдина у входа в бухту, к которой оно прикреплено, уже некрепко держит его и, неизбежно, в весьма скором времени уйдет. Надеюсь, что судно тогда найдет себе более укрытое и безопасное место ближе к нам.

Большая айсберг сегодня проплыла мимо нас. Аткинсон уверяет, что это оторвавшийся конец ледника на мысе Барни. Надеюсь, что на судне это знают: интересно было бы присутствовать при рождении айсберга.

Сегодня вечером проясняется, но ветер все еще сильный. Лошади ветра не любят, но холод переносят отлично, и все болячки на них зажили.

Среда, 18 января.

Прошлую ночь судно провело тревожно. Было приказано развести пары, но льдина в 1 час пополуночи начала быстро расходиться, и вся остальная ночь прошла в возне с ледяными якорями.

Пар поспел как раз к тому времени, как судно сорвалось. Утром оно прицепилось к краю льда по той же линии, на несколько сот ярдов ближе к нам. Я прошелся туда и посоветовал лейтенанту Пеннелу, оставленному командовать судном, подойти ближе к берегу, что и было исполнено, и местечко выбрано как будто необыкновенно удобное и безопасное. Но в этих краях ни в чем, конечно, нельзя быть уверенным; опыт учит, как легко ошибиться. Но Пеннелу я, безусловно, доверяю. Он неизменно бодр, неустанно бдителен и каждую минуту на все готов.

Ночью температура упала до 4° [–15,6°С] при резком SSО бризе, и утром на воздухе было очень неприятно. К полудню ветер упал, и солнце вышло. К вечеру – почти штиль, но небо снова заложило; дует теплый, южный ветерок при легком снеге: признаки, как будто сулящие метель. Положение судна облегчает сообщение, но лед местами немного тонок у краев.

В доме водворяется все больший комфорт. Не знаешь, кого хвалить – так неутомимо все работают для общего блага. Каждый в своем роде клад.

Повар Клиссольд отличается. Он теперь подает нам тюленье мясо, пингвинов, больших поморников. Я никогда не едал этих блюд так вкусно приготовленными. Это обстоятельство имеет большую практическую важность, так как оно обеспечивает наше здоровье на года. Сегодня, к великому нашему удовольствию, явился к нам буфетчик Хупер [Hooper], он же и общий слуга, и тотчас же принялся за дело; он освободит наших ученых от всех грязных работ. Антон и Дмитрий всегда готовы услужить; они оба славные малые.

Четверг, 19 января.

Если вы можете представить себе наш дом приютившимся у подошвы холма на длинной полосе темного песка, с расставленными перед ним аккуратными грудами ящиков со всякими припасами и морем, набегающим внизу на обледенелый берег, вы будете иметь понятие о нашем непосредственном соседстве. Что же касается нашей более отдаленной обстановки, нелегко подобрать слова, которые достойным образом передавали бы ее красоту. Мыс Эванса – один из многих отрогов горы Эребус, ближе других к горе, так что всегда над нами возвышается ее величественная, снегом покрытая, дымящаяся вершина. К северу и к югу от нас – глубокие бухты, за которыми огромные ледники спускаются по нижним уступам горы и высокой голубой стеной врезаются в море, синева которого усеяна сверкающими айсбергами и огромными плавучими льдинами; дальше же, за приливом, но с такими смелыми, великолепными очертаниями, что кажутся близкими, стоят красивые Западные горы, со своими многочисленными высокими, острыми пиками, глубокими, обледенелыми долинами и резко изваянными кручами; все это составляет такой дивный горный ландшафт, которому на свете мало подобных.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});