Нехоженые Тропки (Любительский Перевод) - Саймон Грин

- Я не могу в это поверить, - ответил я. - Не могу позволить себе верить в это.

После долгой паузы Томми произнес: - Если мы не можем найти Мерлина здесь , на Темной Стороне... может быть, если вы не против, попробуем Камелот? Я всегда мечтал посетить этот легендарный Замок, увидеть знаменитый Круглый стол, и …

- Ты же слышал Стюарда, - наверное, слегка грубовато перебил его я. - Сейчас там бедлам. Все герои мертвы, а мечта закончилась. Мы найдем Мерлина в «Странных Парнях». Куда еще может пойти человек после такого позора, чтобы утопить свои печали в тишине?

- Ладно, - покорно сказал Томми. - Включайсвой дар и укажи нам верное направление.

- Есть путь по-проще, - сказал я и повернулся к Швейцару. - Самый старый бар в мире. Как он называется, и где его найти?

Тот бросил на меня испепеляющий взгляд. – Назови мне хоть одну причину помогать вам.

- Потому что, если ты этого не сделаешь, мы с друзьями часами будем болтаться вокруг, действовать на нервы и портить настроение.

- Нужный вам бар называется «Авалон», - сказал Швейцар. И снабдил нас предельно ясными и точными указаниями, только чтобы быть уверенным, что мы не вернемся, чтобы спросить его еще раз.

Глава 8. Жертвы ради высшего блага

Но что удивительно, бар ««Авалон»», как оказалось, располагался в действительно неряшливом районе, даже для Темной Стороны. Освещение плохое, улицы - грязные, и люди – такие же. Повсюду лежали тела - мертвецы, пьяные или захваченные демонами, драки на углу каждой улицы и кучкование в дверных проемах. Шестое столетие было особенно незатейливой эпохой, чтобы грешить. Я видел, как проповеднику делали минет, пока он вел мессу на тему греха Гностической ереси. Тем не менее, нас никто не беспокоил. Казалось, рассказы о наших деяниях и пресловутом недолгом терпении, окружают нас. В каком бы веке вы не находились, на Темной Стороне всегда найдется место для сплетен и дурных вестей.

Я все еще не мог привыкнуть к необходимости перешагивать через прокаженных. Даже если они не возражали.

Сам «Авалон» оказался пузатой невысокой башней, построенной полностью из протравленных и обесцвеченных костей, скрепленных между собой некоторыми невидимой, но чувствительной силой. Один лишь взгляд на нее замораживал мне сердце и кости. И не в последнюю очередь потому, что я видел его однажды, на миг проявившийся в «Странных Парнях», во время моего предыдущего дела. Прямо перед тем, как все пошло к черту, и будущая Сьюзи появилась, чтобы убить меня. Я не смог удержаться и не посмотреть на нее, и она заметила мой пристальный взгляд.

- Что случилось, Джон? – спокойно спросила она. - Ты странно смотришь на меня с тех пор, как мы начали это дело. Тебе изчестно что-то, чего не знаю я?

- Всегда, - ответил я, вымучивая улыбку. - Но ничего такого, о чем тебе следует волноваться.

Мы подошли к подножию костяной башни. На фоне вечернего неба она выглядела могилой мертвого бога, неестественной и зловещей. Приближение к ней вызывало ощущение спуска в открытую могилу. Вместо двери был лишь темный провал, а за ним ничего, кроме тишины и непроницаемой темноты. В другое время я бы, возможно, встревожился, но сейчас меня больше заботила Сьюзи. Она знала, что я что-то скрываю от нее, но как я мог сказать ей? К чему бы это привело? И я не мог избежать ощущения, что я могу сделать тот вариант будущего более возможным, более вероятным, просто говоря об нем вслух, принимая его. Я шагнул прямо в темное отверстие, пока вина, как живое существо, скручивала мне кишки, а Сьюзи и Томми последовали за мной.

Темнота быстро уступила дружественному янтарному сиянию, сам бар был вытянутой, заполненной дымом комнатой, примерно того же размера, что бар в моем времени. Окон не было, и масляные лампы и факелы наполняли горячий тяжелый воздух жирным стелящимся дымом, но общее впечатление не было отталкивающим. Как только я попал внутрь, стало ясно, что внешний облик костяной башни был мороком, созданным, чтобы отпугнуть нежелательных посетителей.

Я неторопливо прошелся между расставленными длинными деревянными столами, но каждый нарочито занимался своим делом. Так же, как и в мое время, это не было баром, в который приходят ради компании и добрых товарищей.

В одном углу сами по себе играли музыкальные инструменты, создавая общий, но приятный музыкальный фон.

Клиентами были обычные необычные субъекты, мужчины и женщины, носящие целую коллекцию одежд разных культур и происхождения. Где-нибудь в другом месте они бы бились друг с другом до смерти из-за религиозных разногласий, обычаев или просто происхождения, но не в «Авалоне». Люди держались вместе перед лицом очень многих иных, дополнительных угроз. Три ведьмы в вышитых сари сидели тесной кучкой, хихикая как мерзкие дети, оживив множество нарисованных фигурок и заставив их безумно танцевать на столе перед ними. Два достоточно уродливых гоблина-красношапочника были заняты борьбой на ножах, в то время как окружившие их зрители подбадривали и делали ставки на результат. Двое прокаженных играли в бабки своими собственными пальцами. Два еретических священника путем армрестлинга выясняли истинную природу Святого Духа, сквозь сжатые зубы выплевывая друг в друга ругательства. А в середине танцпола два дымных призрака танцевали, печально и изящно, дым их тел раздувало каждым мимолетным дуновением ветра, но они каждый раз восстанавливались.

И в полном одиночестве спиной к углу сидел могущественный и знаменитый колдун, Мерлин Сатанинское Отродье. Величайший маг всех времен. Рожденный, чтобы стать Антихристом, но отклонивший эту честь. Не заметить его было нельзя. Его присутствие явно доминировало над всем баром, даже когда он сидел спокойно, пристально уставившись в стакан. Находиться рядом с ним - это как делить одну комнату с кровавым уличным происшествием, или с человеком, медленно вешающим самого себя.

Он не слишком был похож на Мерлина, которого я знал, мертвеца с рваным отверстием в груди, где обычно должно быть сердце. Того, кто был похоронен в течение многих столетий в подвалах под «Странными Парнями», но иногда соизволял проявиться через его несчастного потомка, Алекса Морриси. Этот человек был цел и здоров, и, вместе с тем, кроваво ужасен. Он был великаном в эпохе карликов, добрых шести футов роста и широкий в плечах, закутанный в длинную алую одежду с отделанным золотом воротником. Под густой спутанной гривой ярко-красных волос, скрепленных глиной там и сям, его костистое лицо можно было назвать уродливо-оталкивающим. Два огня ярко горели в его глазницах, прыгая кровавыми языками пламени, опалявшими тяжелые брови. Говорят, что у него глаза его отца... Большая часть его лица и обнаженных рук были покрыты темно-синими спиралями друидских татуировок. Его длинные, толстые ногти больше походили на когти. И я понял, что Мерлин, которого я знал прежде, только был бледной тенью реального, этого огромный и полного жизни человека, излучающего власть и ужас своим присутствием.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});