Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры - Мишель Шово

В греческих городах духовный сан ничем не отличался от любого другого, его мог получить каждый житель города на длительное или ограниченное время. В Александрии и Птолемаиде самые «престижные» из духовных постов, которые занимали в первую очередь священнослужители Александрии и цари Лагиды, были посвящены дионисийскому культу. Священные чины разрастались в течение III и II веков, достигнув в итоге восьми должностей в Александрии и тринадцати — в Птолемаиде.{151} Жрецы, приобретавшие наиболее важные священные титулы, сменяли друг друга каждый год, другие же оставались на занимаемом ими посту в течение многих лет или даже на протяжении всей жизни. Что касается почетных духовных званий, которые могли быть пожалованы только членам великих фамилий этих двух городов, то в обязанности их обладателей входило участие в процессиях, устраивавшихся в честь обожествленных царей или цариц. Официальные титулы многочисленных жриц дают в первую очередь представление о том, какие священные предметы они проносили в процессии: канефора (носительница золотой корзины), афлофора (носительница трофеев), стефанефора (носительница короны), фосфора (носительница факела). Самой большой привилегией среди духовных санов оставалась эпонимия, то есть упоминание того или иного жреца в официальных и частных архивах вместе с именами царя и царицы. На самом деле это правило все менее и менее соблюдалось, и к концу II века ни жрецы, ни жрицы — эпонимы — уже не упоминаются ни в одном документе. Также не упоминали и последних жрецов, хотя они существовали до конца династии, как о том свидетельствуют несколько разбросанных по документам упоминаний, самое позднее из которых датируется шестью месяцами раньше смерти последней Клеопатры.{152}

Экономика храмов

Египетские храмы являлись не только священной обителью, где жрецы выполняли свои ученые ритуалы, но и центрами экономической деятельности. В действительности, египетский культ был занятием очень дорогостоящим, которое нуждалось в постоянном и регулярном пополнении священных даров. Расходы на самые скромные нужды, начиная с хлеба и заканчивая жертвенным быком, корма для священных животных, ткань для одежды божественных статуй и жрецов, масло для освещения храмов, мази и благовония, топливо для огненных жертвоприношений, дерево и металл для оснащения процессий и для отделки здания, не считая жалованья самих жрецов и обслуживающего персонала, следящего за порядком в святилище, — все это лишь небольшая часть тех расходов, которые непосредственно были связаны с отправлением культа. В эпоху фараонов цари посвящали богам обширные территории, которые должны были приносить обитателям храмов все, в чем последние нуждались. Эти царские дары, осуществляемые в течение многих лет и подтверждаемые с каждой сменой правителя, окончательно установили власть храмов над большими территориями, подтверждением чему являются огромные участки земли, принадлежащие храмам в Филе, Мемфисе и Гелиополе, описание которых было составлено в большом папирусе Хариса I в конце Нового Царства.

В условиях проводимой политики экономического господства над страной Птолемеи решили сократить автономию местных храмов. Не будучи теоретически конфискованными, священные земли (по крайней мере, по большей своей части) изымались у администрации храмов и передавались царским крестьянам. Государство оставляло святилищам в качестве уплаты ренты, называемой синтаксис, часть производимой на их землях продукции. Однако на практике она составляла мизерную часть от того, что могли бы получить жрецы, напрямую распоряжаясь землей. Но в случае крайней необходимости некоторые земли все же уступались храмам. Жрецы отдавали возделывать сравнительно небольшие участки храмовым крестьянам-рабам, которые на деле являлись частными землевладельцами, платившими жрецам фиксированный годовой налог. Священнослужители также получали доход с повышенного налога на фруктовые сады и виноградники, принадлежащие частным владельцам. Этот налог, названный апомойра, был назначен Птолемеем II для поддержания культа своей божественной супруги Арсинои Филадельфии, который в обязательном порядке отправлялся во всех египетских храмах. Доход с налога, назначенного государством на ведение ритуала и распределенный по храмам, зависел от частоты свершения «акта преданности» местных жрецов по отношению к царской династии.

Иногда ремесленная или индустриальная деятельность напрямую зависела от храма, например, выработка виссона (так как использование любой другой ткани было запрещено богами и жрецами). Что касается производства, которое принадлежало царской монополии, как, например, выдавливание масла, то храмы имели право производить только небольшое количество этого продукта, необходимого для личного пользования. В распоряжении храмов также часто находились стада мелкого рогатого скота, например, баранов, овец и коз, о которых заботились храмовые пастухи-рабы.

Наконец, большое число доходов приносили святилищам дары паломников и верующих, пришедших молиться о заступничестве. Богатые «прихожане» иногда жертвовали богам земли (в основном, фруктовые сады и виноградники).

Оракулы и клятвы

В птолемеевскую эпоху в небольших городах и деревнях храмы выполняли, помимо экономической, важную социальную роль. Именно в храмы приходили вопрошать оракулы. Все важные решения частной или семейной жизни принимались, по большей части, после консультации с божеством через посредничество жрецов. Таким же образом могли решаться мелкие спорные вопросы между частными лицами, если обе враждующие стороны были согласны прибегнуть к такому способу разрешения конфликта. Сама процедура обращения к оракулу варьировалась в зависимости от специализации храма. Процесс вопрошания мог происходить либо в специально отведенном для этого месте у главного входа, либо же в соседнем помещении. Каждая из сторон записывала свою версию на отдельных листах папируса, которые жрец преподносил либо статуе, либо священному животному, и только один из папирусов, совпадавший с выбором божества, возвращался жрецу-посреднику.{153} Подобным же образом клятва, принесенная богу или богине, уже сама по себе служила гарантией собственной правоты.

Многие споры между частными лицами разрешались именно таким образом. Например, в деле о мелкой краже, исключая, естественно, очевидные преступления, обвиняемый мог снять с себя подозрения, публично отрицая перед дверями храма любое участие в воровстве. Прежде чем подозреваемый торжественно произносил текст, клятва тщательно записывалась жрецом на папирусе или на глиняной табличке. Клятвопреступление, если оно было доказано, могло привести преступника к страшным последствиям. Количество найденных клятв свидетельствует о популярности такого способа решения проблем, так как он позволял избегать долгих и ненадежных процедур.{154}

Странные рабы

О наиболее загадочной форме вмешательства храма в общественную жизнь свидетельствует серия найденных в Тебтинисе папирусов, написанных на демотическом языке. Однако можно предположить, что подобные документы существуют и в других местах. Судя по тексту папируса, человек объявляет себя рабом местного бога, связывая клятвой свое потомство на 99 лет. Такое «рабство» кажется скорее теоретическим, нежели реальным, ибо единственная оговариваемая обязанность такого раба — это ежемесячная выплата определенной суммы (которая, по правде говоря, была очень скромной) богу. Со своей стороны божество охраняло своего «подданного» от зла, причиненного потусторонними темными силами — фантомами, заблудшими мертвыми душами, демонами или другими злыми духами.

Это «рабство» казалось на первый взгляд не чем иным, как средством сбережения себя от дурного глаза, однако социальный статус претендентов на такую частную услугу был строго определен: чаще всего к ней прибегали люди, рожденные от неизвестных отцов, еще чаще те, что «рождались на территории (храма)». Таким образом, должна была существовать прямая связь между храмом и вышеуказанными людьми, таинственное единение, которое крылось в их рождении. Подобные договоры направлялись на утверждение властям как официальное подтверждение этих связей. Речь могла идти либо о подкинутых на территорию святилища малышах, либо о детях, рожденных проститутками, к которым терпимо относились в храмовых областях. В этом случае добровольное рабство не имело никаких других мотивов, кроме получения человеком компенсации в течение долгого времени от, так сказать, общественной службы помощи, роль которой выполнял храм. Однако все эти примеры недостаточны для окончательных выводов, и можно предположить, что многие действительно искали духовной защиты от темных сил и смертельных болезней.{155}