Бессмертие оптом и в розницу - Галина Куликова

— Ну что, черные пиарщики, кого сейчас обижаете? — Судейский, похоже, был в хорошем расположении духа.

— Рудольф Аркадьевич, — сделал круглые глаза Миша, — мы разве кого трогаем? Вы же знаете, мы исключительно мирные люди, готовые всегда прийти на помощь…

— ..за очень большие деньги, — закончил фразу стоявший у окна Дима.

— Ну, ладно, за дело, — прервал занимательный диалог Судейский, — показывай кандидата.

Миша передал депутату резюме Льва Валентиновича, которое они вдвоем составляли вчера в не очень трезвом виде. Документ, однако, получился толковым — Миша действительно был специалистом своего дела. Его усилиями Лева превратился в весьма перспективного молодого кадра. Дима получил резюме для ознакомления по электронной почте еще вечером.

— Значит, хочешь у меня работать? — задумчиво спросил Судейский, закончив просмотр скудного Левиного прошлого, щедро украшенного умелой рукой Миши.

Лев Валентинович, успевший за короткое время оклематься и расстаться с недавними страхами, вновь почувствовал себя свободно и уверенно:

— В общем, я не думал об этом, просто Миша попросил — говорит, хорошему человеку нужен пресс-секретарь. А Мишины проблемы и проблемы его друзей я всегда принимаю близко к сердцу. Ну вот я и решил — поеду посмотрю, чем можно помочь.

И Лева победно воззрился на присутствующих. Картина была занимательная: Миша сидел с открытым ртом, порываясь что-то сказать, но слова застряли в горле. Дима впился глазами в Леву, словно пытаясь обнаружить в нем что-то доселе невиданное. Судейский выглядел как обиженный ребенок, которого укладывают спать, не дав досмотреть любимый мультик.

Пользуясь тишиной, Лев Валентинович решил развить свою мысль:

— Я, собственно, что хочу сказать? Допустим, я не в восторге от того, как выстроен ваш имидж. Но это же не значит, что я сразу начну ломать то, что с трудом было создано моим предшественником, — и он пальцем указал на Диму. — Будем работать медленно, учитывая вашу грандиозную загруженность. Но если вы, господин Судейский, доверитесь профессионалу, то народ через какое-то время просто не узнает вас. В хорошем смысле.

— В каком, в каком? — прохрипел обретший дар речи депутат.

— В хорошем, — уточнил Лева.

— Послушай, — спросил Судейский, медленно поднимаясь из-за стола, — а тебя в детстве не били?

— Били, — осторожно вставая с кожаного стула, ответил Лев Валентинович, — меня и в юности били. Только, знаете, они всегда получали сдачи. А вы что, хотите, чтобы я еще и телохранителем при вас состоял? Но тогда зарплата должна быть вдвое больше. Сами понимаете — риск слишком велик, вам же столько народу желает в морду дать!

— Вон!!! — заорал Судейский. — Уберите этого сукиного сына, а то я его сейчас пристрелю! Дима, охрану быстро!

Тут Дима, с изумлением наблюдавший за происходящим, развел руки в стороны и, заслоняя собой Леву и Мишу, обратился к хозяину:

— Рудольф Аркадьевич, позвольте, я сам разберусь.

И, повернувшись к виновнику безобразия, быстро скомандовал:

— Катись отсюда и жди в приемной. — А Мише приказал:

— Ты останься.

Пока Лев Валентинович с пылающими ушами и горящим взором ожидал своей участи в приемной, в кабинете происходило следующее.

— Ты кого привел, я тебя спрашиваю? — вопрошал Судейский, нервно расхаживая из угла в угол.

— Рудольф Аркадьевич, поймите, парень молодой. Переволновался, все-таки такой уровень, такая ответственность, — скулил Миша, пытаясь защитить не столько Леву, сколько себя.

— Переволновался? Да он спокойный и наглый, как мамонт. Дерзит, гаденыш, и еще улыбается! Чего скажешь, Дим?

— А мне он понравился, — неожиданно заявил тот. — Уверенный, говорит складно. Даже забавно, — улыбнулся пресс-секретарь.

— Что тебе забавно? Доулыбаешься, выкину на улицу…

— Рудольф Аркадьевич, вы же говорили, что вам не мямли, а бойцы нужны. Чем не боец? Подучим, вправим мозги, объясним кое-что. Такой орел у вас будет — все обзавидуются.

— Что ты меня уговариваешь! Да, мне нравятся дерзкие. Но он должен быть дерзким не со мной, а с другими. Со мной он должен быть почтительным!

— Вот это мы и объясним ему, с вашего разрешения, Рудольф Аркадьевич. Хорошо?

— Объясним, объясним, — обрадовался Миша, — я лично из него всю дурь выбью!

— Может, кого другого посмотрим? — уже вяло сопротивлялся Судейский.

— Такого не найдем! — едва не хором воскликнули Дима с Мишей.

— Ладно, — депутат махнул рукой, — делайте что хотите. А впрочем, мне он понравился. Только пусть почтительности прибавит, а то голову оторву.

* * *

— Не понимаю, как у тебя это получается? — искренне недоумевал Миша по дороге к ресторану, где они решили поесть, осмыслить происшедшее и обдумать будущее. — Ты дерзишь, грубишь, ведешь себя развязно, а порой нагло — и ничего, все тебе прощают, всем ты нравишься.

— Да брось, я думал, он меня убьет. Или его охранники. — Лев Валентинович передернул печами.

— Видишь, не убил, а даже взял на службу. Правда, с испытательным сроком. Слушай, старик, дело, конечно, выгорело, но ты не обижайся — больше я с тобой серьезных дел иметь не буду. Я так всю клиентуру, годами наработанную, растеряю.

— Ладно, не грусти. Я, может, к тебе больше и не обращусь — буду всю жизнь служить Судейскому верой и правдой. Тем более платит он весьма и весьма… Так скажи, что мне дальше делать? Я как-то не очень этого Диму понял, в голове, знаешь, туман.

— Туман, Лева, у тебя в голове всегда. А также ветер. Все просто: завтра приходишь оформляться, созвонившись предварительно с Димой — визитку он тебе дал. Дальше он будет тебя курировать, вводить в курс дела и так далее. Остальное — в твоих руках. Но с Рудольфом Аркадьевичем ты не шути — он ведь и вправду может голову оторвать.

— Всадник без головы возвращается, — провыл Лев Валентинович, напугав проходившую мимо тетку с тяжелой клетчатой сумкой.

* * *

Расставшись наконец с Мишей, который так и не перестал недоумевать, отчего Лева все еще топчет грешную землю, а не лежит где-нибудь в морге, задушенный очередным объектом его остроумия, новоиспеченный пресс-секретарь нашел таксофон и принялся звонить Марине.

Когда Лева затевал всю эту депутатскую эпопею, они договорились, что он сам будет выходить с ней на связь. Судя по времени, Марина уже должна быть в редакции, куда он и позвонил.

Трубку она взяла только с третьего раза.

— Где ты бегаешь? — строго поинтересовался стажер. — Я тут, понимаешь, жизнью рискую, устраиваясь на работу, а она…

— Ну наконец-то, — радостно выдохнула в трубку Марина. — Я сегодня ночью не спала, извелась вся.

— Не смею думать, что от любви ко мне…

— Слушай, — взвилась Марина, — ты прекратишь когда-нибудь свои штучки или нет? Говори по делу, я правда волнуюсь.

Нужно было сообщить ему, что убит пресс-секретарь Юниной, а она не могла решиться.

— Значит, так, — как ни в чем не бывало, начал докладывать Лева. — Все нормально, я принят на работу. Подробности при встрече, которую предлагаю провести немедленно. Надо подумать, как мне быть дальше — дело зашло слишком далеко, а отступать уже поздно.

Условились встретиться через час в центре, в маленьком кафе, где можно спокойно поговорить, не привлекая к себе внимания.

Внимательно выслушав Левино повествование, Марина задумалась. Действительно, дело закрутилось серьезное, а как подобраться к книге, так до сих пор и не ясно. Просто приставать с вопросами опасно — Судейский может из принципа всю игру им испортить. Да и насторожится он, если новичок сразу с какими-то странными вопросами к нему полезет. Опять же неясно, получил он книгу или нет, не выбросил ли ее и так далее.

Ждать времени не было.

Решили так. Если в ближайшее время (за неделю) выяснить ничего не удастся, Лева попробует спровоцировать депутата на разговор под любым предлогом. Предлог должна придумать Марина за несколько следующих дней. Договорившись о регулярной телефонной связи, они разошлись: Марина отправилась придумывать предлог, а Лев Валентинович — готовиться к выходу на новую работу.

Перед тем как пожать лапу стажера, которую тот протянул на прощание, Марина все-таки не выдержала и решила предупредить его об опасности. Кем она будет, если не предупредит?

— А ты в курсе, что Логунова убили? — выдохнула она.

Лев Валентинович скривился, как будто откусил кислое яблоко:

— Знаю, в новостях писали. Юнина все же фигура.

— А мне не сказал!

— Расстраивать не хотел. Все равно сделать ничего нельзя. Ты только вот что… Если случится так, что ты до рукописи сама доберешься, не хватайся за нее руками, поняла?

— Какая разница — руками или ногами, — пробормотала Марина. — Тут важен сам факт обладания. Ты веришь в то, что на книге заклятие?