Роковой поцелуй - Блэйн Андерсен

Виды города — ослепляли, а его звуки — оглушали, — даже сквозь стекло ее кеба. Крики нищих, тирольские рулады молочниц, голоса уличных певцов, стоявших на перекрестках со шляпами для сбора монет в ногах. И поверх всего — густая пелена дымного тумана — как на похоронах, при отпевании. Все настраивало на меланхолический лад — что вполне соответствовало настроению Элис.

Вся дорога — несколько миль — заняла менее получаса, хотя такая быстрота объяснялась отнюдь не желанием возницы сделать приятное щедрой пассажирке, а скорее жадностью: чем быстрее он от нее отделается, тем больше будет шансов, подхватить нового клиента.

— Мы приехали, миледи.

Элис помедлила, думая, что возница слезет и откроет ей дверь, но, так и не дождавшись, сделала это сама. Очутившись на земле, она осведомилась, не собирается ли он дать ей сдачу. Беззубый возница энергично покачал головой: «Дудки!» — и Элис поняла, как глупо было давать ему деньги вперед.

От той суммы, которую Хэдли дал ей с собой на дорожные расходы, оставалось меньше половины, но Элис напомнила себе, что у нее еще есть жалованье. Приучиться жить по средствам — это, в конце концов, тоже одно из условий игры, которые она должна соблюдать; если, конечно, она сочтет необходимым эту игру продолжать.

Хаундсдитч находился далеко от аристократического квартала, в котором был расположен дом Данкена. Ничто не защищало здесь обитателей от шума большой проезжей улицы, и не только от шума, но, увы, и от запаха — запаха, исходившего от куч неубранных отбросов. Правда, когда Элис бросила взгляд на выстроившуюся вдоль улицы вереницу жилых строений, впечатление оказалось более благоприятным. Дома были расположены вплотную друг к другу, но выглядели довольно ухоженными; можно было предположить, что в них живут вполне почтенные люди.

Элис вновь изучила кусок бумажки, на котором она записала адрес Беатрисы; дом был в полуквартале отсюда; вот и он; она осторожно подергала за веревку звонка; входная дверь была в царапинах, с облезшей краской. Сперва не было никакого ответа; Элис даже забеспокоилась: а вдруг Беатрисы нет дома? Но на второй звонок она услышала знакомый голос из дома:

— Кто там?

— Беатриса! Это я, Элис.

Она услышала, как Беатриса неловко пытается справиться с замком. Вот, наконец, и ее такое знакомое лицо…

— Элис, дорогая! Какими судьбами?

Девушка зажмурилась и тяжело вздохнула.

Ответ был достаточно красноречивым. Беатриса крепко сжала руку Элис и молча повела ее за собой. Они вошли в крохотную гостиную.

— Садись! — сказала она ей тоном, не допускающим возражения. — Сейчас я принесу чай, а потом мы поговорим.

Нигде еще, с тех пор как она покинула Брайархерст, Элис не чувствовала себя так легко и спокойно, как здесь! Она расслабленно откинулась на истертый шелк скромной кушетки. Мебель тоже была отнюдь не новой, однако она была намного удобнее, чем рассчитанная на внешний эффект мебель в доме Данкена или даже — ей пришлось признать — в ее собственном доме в Брайархерсте.

Квартира была скромная, но уютная; как раз таким и должен был быть домашний очаг двух стареющих незамужних леди. В гостиной было изобилие всяких вышивок, по стенам — бумажные цветы; ни один мужчина этого бы не выдержал.

Вернулась Беатриса с чашкой горячего ароматного чая. По ее осторожному обращению с прибором Элис догадалась, что им редко пользуются, приберегая для почетных гостей. Элис продрогла во время своего путешествия и сделала сразу глубокий глоток, не подозревая, что кроме сахара в чай было добавлено кое‑что еще. Она закашлялась.

— Бренди? — успела спросить она между приступами кашля.

— И. же видела, какая ты пришла озябшая. Подумала, что это не пометает.

Чай, на вкус Элис, был довольно крепок, особенно в градусах алкоголя, но она понимала, что Беатриса права: ей это сейчас нужно. Она продолжала пить обжигающий напиток — хотя теперь и маленькими глоточками.

— Ну, — Беатриса пододвинулась и полуобняла Элис, — а теперь расскажи, что там у тебя стряслось.

— Ой, Беатриса, — простонала девушка. — Я больше не выдержу.

— Что он тебе сделал? — Беатриса достаточно хорошо знала и Данкена, и Элис, чтобы понять, что вместе они представляют собой гремучую смесь.

— Да ничего. Я просто потанцевала на этом его глупом балу.

Мягкие черты лица Беатрисы заострились:

— Что?

— Я сожалею, что так случилось. Это… это трудно объяснить. Кейрон Чатэм…

— Лорд Чатэм?..

— Ты его знаешь?

— Достаточно, чтобы предупредить тебя, чтобы ты держалась от него подальше.

Комментарий Беатрисы задел Элис. Она пришла посоветоваться насчет Данкена, а не насчет Кейрона Чатэма.

— Да, он порой бывает противным.

— Он такой повеса! У него больше женщин, чем фунтов в банке, а он совсем не бедняк! Плохо, что ты совершила такой бестактный поступок. Но и худшего сообщника ты вряд ли могла подобрать.

Элис понимала: Беатриса права. Но в ней проснулся какой‑то мятежный дух противоречия; ей захотелось встать на защиту Кейрона; это ее желание удивило ее и вывело из равновесия гораздо больше, чем порицание Беатрисы. Но она слишком устала, чтобы вступать в спор, лучше уж уступить.

— Наверное, ты права. Но сейчас моя проблема — не Кейрон, а Данкен.

Лицо Беатрисы выразило полное понимание и сочувствие; она понизила голос до шепота:

— Он не выгнал тебя?

— Почти что. Я думаю, меня спасло только заступничество Лайли. Но он явно жаждет моей крови. Наверное, надо кончать со всем этим и ехать домой.

— Зачем? Здесь тоже есть виселицы.

Услышав это страшное слово, Элис инстинктивно схватилась рукой за шею. Да, она дала себе слово не думать об этом, и она старалась не думать, но только днем. Но не во сне. Вот и сегодня ночью ей приснилось, как тугая, петля палача стягивает ей шею…

— Ну и что же мне делать?

— Хотя бы извинилась за свой поступок?

— Он не настаивал. Я просто обещала, что такое больше не повторится.

— Ну и правильно. Ты, правда, хочешь моего совета?

— Конечно, Беатриса.

— На этот раз Данкен смилостивился, но он будет искать любой предлог, чтобы тебя уволить. Ты все‑таки должна попросить прощения. Взывай к его милосердию. Обещания обещаниями, но нужно покаяние. Я знаю, какой он жесткий человек, но сейчас он твоя единственная надежда. И подумай о Лайли: каково ей будет без тебя?

Элис подумала: да, Данкен ей глубоко неприятен, но Лайли она любит, и это чувство, пожалуй, сильнее.

— Ну, сможешь поступиться своей гордыней? — тон Беатрисы говорил о том, что она ожидает утвердительного ответа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});