Эпидемия. Начало конца - Стив Альтен

— Нет.

Лицо министра обороны побагровело.

— Что вы сказали?

— Я не буду этим заниматься. Моя жена была настроена решительно против войны. Я не могу еще раз расстраивать ее, сэр.

— Где сейчас ваша жена? — спросил де Борн. — Я хотел бы с ней переговорить.

— Она не хочет со мной разговаривать. Она меня бросила. Забрала дочь и… ушла…

— Тогда почему вас это так заботит?

— Она в Нью-Йорке.

Глаза всех собравшихся уставились на Ли Нельсон, а та зажмурилась, пожалев о своей несдержанности.

Патрик побледнел.

— Док! Что вы говорите? Что вам сказала Би?

— Я еще не связывалась с ней, — объяснила Ли. — Я получила ее адрес по электронной почте сегодня утром. Возможно, это лишь совпадение, но данные полностью совпадают с информацией, которая у нас есть о вашей жене.

Шеп откинулся на спинку стула. Его тело била едва заметная дрожь.

— У меня есть ее телефонный номер. Мы позвоним и убедимся, что… Шеп! Шеп! Что с вами?!

Его накрыло, словно волной прибоя. Внезапно ему стало нечем дышать. Белые мухи замелькали у Патрика перед глазами, на лбу выступил холодный пот. Его тело забилось в судорогах, и он сполз со стула на пол.

Доктор Нельсон распахнула дверь и закричала:

— Медсестру и санитара — ко мне!

Опустившись на колени возле больного, она пощупала его пульс. Слабый и быстрый.

— Ты перенервничал, Шеп! Лежи спокойно и дыши глубже. Все будет нормально.

Де Борн посмотрел на Шеридан Эрнстмайер. Женщина пожала плечами.

— Перенервничал… Вы хотите сказать, что он запаниковал? Боже правый! Сержант, поднимайтесь! И это морской пехотинец армии Соединенных Штатов?!

Вбежала медсестра. За ней интерн вкатил кресло-каталку.

Доктор Нельсон помогла Шепу сесть в кресло.

— Поднимите ему ноги повыше, поставьте холодный компресс на шею и дайте ксанакс.

Интерн увез Патрика из кабинета.

Седоволосый министр обороны хмуро смотрел сверху вниз на Ли Нельсон, надеясь таким образом напугать женщину.

— Где живет его жена? — спросил он.

— Я уже говорила. В Нью-Йорке.

— Дайте мне адрес, доктор Нельсон.

— Господин министр! Так не годится. Психическое состояние Шепа нельзя назвать стабильным. Его воспоминания — фрагментарны, а мозг не оправился от последствий взрыва. Мы постоянно имеем дело с подобного рода ситуациями. Посылая солдата три-четыре раза на войну, почти невозможно не разрушить его брак. Некоторые женщины находят себе других мужчин, другие разводятся. Армия больше не занимается полноценной адаптацией участников боевых действий. Через неделю, прямо из боя, они возвращаются на гражданку. Некоторые солдаты не могут войти в собственный дом, предварительно не проверив, не заминирована ли дверь. Они спят с заряженным оружием под подушкой. Я из собственного опыта знаю случаи, когда вернувшиеся с войны солдаты под действием ночных кошмаров закалывали своих жен или стреляли в них. Не думаю, что подобный срыв благотворно отразится на рекламной кампании по набору рекрутов.

— Я не просил вас, доктор, читать мне лекцию на тему ведения современной войны. Дайте мне адрес его жены.

Ли не знала, что ей делать.

— В условиях экономического кризиса, — сказал де Борн, — высокооплачиваемая работа на федеральное правительство — это то, что нужно. За вашу зарплату мы могли бы нанять двоих человек.

Ли вся напряглась.

— Вы угрожаете мне, мистер де Борн?

— Мисс Эрнстмайер! Свяжитесь с Пентагоном. Нам нужен адрес семьи сержанта.

— Подождите.

Сунув руку в карман халата, Ли Нельсон достала распечатку с адресом и неохотно протянула ее министру обороны.

Опустив глаза, де Борн прочитал вслух:

— Беатриса Шеперд. Бэттери-парк, Манхэттен.

— Это рядом, — сказала Шеридан. — Как для простого совпадения, слишком маловероятно. Может, она здесь из-за него?

— Выясни, — распорядился министр обороны.

— Минуточку, — рассердилась Ли. — Шеперд — мой пациент. Если кто и должен переговорить с его женой, так это я.

— Вы слишком близко к сердцу принимаете сложившуюся ситуацию, — не согласился с ней де Борн. — Жены, которые чувствуют себя обиженными армией, требуют особого подхода. Из слов сержанта выходит, что его женушка — из числа мягкосердечных пацифисток. Или я не прав?

— Не знаю.

— Женщины, которые ставят мораль выше семьи — наихудший вид лицемерок. Возьмем Синди Шихан. Потеряв своего сына, она три года протестовала против американской армии, в рядах которой ее сын отдал свою жизнь за страну, и все ради того, чтобы найти свое место в политике. Я подозреваю, что Беатриса Шеперд сделана из того же теста. Мисс Эрнстмайер знает, как разговаривать с подобного рода людьми.

— Хорошо. Занимайтесь этим, а я, пожалуй, вернусь к исполнению своих прямых обязанностей. У меня есть и другие пациенты.

— Минуточку… Вы должны сделать замеры для протезиста.

— Ему делали замеры еще три месяца назад, — сказала доктор Нельсон. — Тогда сказали, что ждать придется от четырех до шести месяцев.

— Подполковник!

— Я сделаю все к вечеру.

Ли Нельсон почувствовала, что тонет.

— Со всем уважением, но, форсируя события и провоцируя ссору между супругами, вы не поможете решить психологические проблемы Шепа.

— Мы сами разберемся с его семьей, доктор, а вы окажете ему психологическую помощь.

Ли сжала ладони в кулаки. Ее кровяное давление повысилось.

— И где же мне найти ему психиатра? Вытащить, словно фокусник, из воздуха? У меня двести шестьдесят три участника боевых действий, которым нужна помощь психиатра, треть из них со склонностью к самоубийству, а на три госпиталя у нас только два специалиста…

— Сделаем, — перебил ее подполковник Ардженти. — Днем Патрик Шеперд будет разговаривать с самым лучшим психиатром, которого только можно нанять за деньги налогоплательщиков.

Брови на лице де Борна поползли вверх.

— Еще какие-нибудь возражения, доктор Нельсон?

Женщина, почувствовав себя побежденной, уселась обратно на стул.

— Вы собираетесь нанять психиатра… Отлично, но только не торопитесь. Я не хочу, чтобы соседи Шепа по палате узнали об этом… Возникнет напряжение, а Шеп этого не захочет.

— Правильно подмечено, — согласился министр обороны. — Подполковник! Организуйте сержанту встречи с психиатром в его офисе.

— Не сработает, — возразила доктор Нельсон. — На прошлой неделе мы пробовали. Я вывела его на прогулку в город. Думала, это станет первым шагом на пути возвращения Шепа к нормальной жизни. Не сработало. Будет лучше организовать эти встречи здесь, в госпитале.

— Тогда переведем его в отдельную палату, — сказал де Борн. — Скажите ему, что это подарок от Пентагона.

Министр обороны встал, давая понять, что разговор закончен.

— Сегодня днем я должен быть в ООН, но до этого у меня тоже есть дела. Подполковник, поручаю вам это важное задание. Проинструктируйте психиатра, которого наймете, о том, что Шеперд должен быть в Вашингтоне не позднее январского выступления президента перед конгрессом «О положении страны». У него будет четыре недели, чтобы привести мозги нашего парня в форму. — Де Борн зашагал к двери, потом остановился. — Вам нравится Шеперд, доктор? — задал он Ли вопрос.

— Мне небезразлична судьба моих пациентов.

— Я видел, как вы на него смотрели. В этом взгляде читалось сексуальное влечение…

— Сэр! Я никогда…

— Конечно, нет. Но для вас, я думаю, не составит большого труда утешить сержанта в случае, если его жена официально подаст на развод.

— Это, разумеется, не ваше дело, — выпалила Ли Нельсон, — но я счастлива в браке. У меня любящий муж и двое чудесных детей. Лучше вам забыть о Шепе. Что бы ни произошло между ним и Би в прошлом, он любит свою жену и дочь, поэтому поступит так, как захочет она, лишь бы вернуться в семью.

Де Борн кивнул головой.

— Так я и думал.

Площадь Объединенных Наций

10:14

Нападение застигло протестующих врасплох. Триста вышколенных бойцов нью-йоркского подразделения войск быстрого реагирования в противогазах и бронежилетах стремительно ворвались на площадь. Работая по отделениям, они в мгновение ока разогнали толпу: заламывали руки за спины, надевали наручники на тех, кто оказывал хоть малейшее сопротивление, и рядами укладывали задержанных прямо на холодный асфальт.

Разобравшись с протестующими, военные занялись журналистами.

Не жалея телевизионной аппаратуры и игнорируя конституционные права собравшихся, военные грубо оттеснили потрясенных репортеров и телевизионщиков в сторону, где их скрутили и повязали.

— Это Америка! Вы не можете арестовывать представителей прессы!