Круговерть бытия - Александр Дорнбург

class="p1"> Рядом со мной встали еще трое казаков , молниеносно замелькали шашки. Режь, руби! Клинки, отражающие солнце, казались дугами из огня. Все смешалось в кровавый хаос.

Нападавшим пришлось несладко, особенно учитывая то обстоятельство, что зарядивший мой пистолет казак, выстрелив самостоятельно и, убив в упор одного из атакующих, сразу присоединился к нам с холодным оружием.

Загудели и завыли лезвия клинков, но татары теперь не имели численного преимущества и явно отставали от нас в пешем искусстве боевого фехтования. Борьба была очень короткой и яростной. Моментально казаки, не придавая внимания внешним эффектам, с ходу зарубили еще двоих татар.

После чего, оставшиеся в живых , убедившись в бесполезности своей атаки с наскока, стремительно принялись улепетывать. Вдвоем. Из семи атаковавших в этом месте.

Ошеломленный и повергнутый в ужас огромными потерями неприятель сейчас и не помышлял о сопротивлении, главное – бежать, прятаться, спасаться!

– Назад! – крикнул главарь, сидящий на лошади. – Назад!

Его конные товарищи, несшиеся на нас с флангов и припоздавшие к схватке, обнаружили, что каждый из них оказался в пугающем одиночестве, развернули своих лошадей и поспешили убраться обратно. Порвали мы нехристей на ветошь!

Они довольно далеко ускакали, а потом, осторожно перебравшись через канаву, снова присоединились к своим друзьям. Я же когда один из моих пистолетов был снова заряжен, метким выстрелом в голову прикончил контуженного после падения лошади джигита, что, пошатываясь словно пьяный, пытался уйти с нашей стороны в тыл. Это был мой последний козырь, последний сюрприз, последняя попытка накрутить басурманам хвост. Но это послужит хорошим уроком для врагов России.

В это же время один из казаков спустился в канаву и прикончил там двоих раненых дикарей. Потому, что старинная казачья поговорка гласит: "Врага щадить - по станицам только вдов и сирот плодить."

Третий раунд. Похоже, скоро все закончится. Против нас накопилось уже два десятка татар. Гарцующих на почтительном расстоянии от нашей позиции. Ублюдки! Почему не идут? Пришла пора их победы, но они, устрашенные потерями, уже трусят.

Среди наших врагов были раненые и люди, и лошади, но это уже было реально много. Тем более что у меня не оставалось "специальных" зарядов. От убитых перед канавой татар мы притащили ружье, с запасом пороха и пуль, так что с одной стороны вооруженность нашего маленького отряда усилилось.

Пока промахов в стрельбе у меня не наблюдалось. А с другой стороны я мог использовать теперь только запасные обычные круглые пули, не обладающие особой точностью. Да и расфасованного заранее пороха уже больше не имелось. Не говоря уже о том, что капсюлей в неприкосновенном запасе осталось всего четыре штуки. После чего мои пистолеты можно было выкидывать.

Зато нас уже окружала целая гора из трупов людей и лошадей. Тайм-аут. Кто мог, тот грыз сухарь или промочил ссохшееся горло водой из поясной фляги.

В этот момент короткой передышки Бирюков обратился ко мне:

— Арсений! Глупо погибать всем за зря!

— Урядник! Что ты предлагаешь? — встряхнул головой, чтобы обрести ясность мыслей, заинтересовался я.

— Пора нам отсюда выбираться! Сейчас к гололобым еще подкрепление подойдет и нас сомнут. И даже если не подойдет, то они в третий раз в лоб уже не полезут. Надоело им по сопатке получать! У них с десяток ружей найдется. Обойдут нас и коней перестреляют, чтобы мы уже отсюда никуда деться не могли.

— К сути переходи!

— Нам до Дуная верст двенадцать осталось! Кони немного отдохнули, так что в седла и вперед. Заодно и хвост немного рассосется, татары раненых людей и лошадей вынуждены будут здесь оставить.

— Так нас же все равно быстро нагонят!

— Нам хотя бы две версты проделать и то хлеб! Потом другое укрепленное место найдем и там в осаду сядем. А у тебя, подхорунжий, конь отличный еще два часа скачки он до Дуная выдержит!

«Вырваться сможет только один».

В горле встал комок.

— Нет, я Вас не оставлю!

— Так и не оставляй. Ты нам подмогу приведи! Свою полусотню. Пару часов мы, господь даст, до темноты продержимся. Ночью татарва воевать не любит, авось да оставят нас в покое до утра. А ты Дунай в темноте переплыви и сразу обратно с подмогой. Три часа пешим ночным маршем да отгоните татар, что нас обложат. Может тогда и выберемся, темнота поможет! Ваше благородие, ради Бога, послушайте меня, — продолжал тем временем горячо убеждать меня Бирюков, — тут до Дуная уже недалече, ваш конь вас живо донесет. До полуночи, подмога уже здесь будет. Езжайте только скорее, послухайте меня, и сами не пропадете, да и нас выручите.

— Ну, ладно, будь по-вашему, я еду, сам вам и казаков приведу, держитесь только крепче, а я минуточки даром не потрачу. Помогай вам Бог. Возьмите сразу мои пистолеты, Вам они нужнее будут, сам я и шашкой отмахаюсь. А нет, так все на том свете свидимся!

Действительно в словах урядника был некоторый резон. Появлялся небольшой шанс выжить. По крайне мере для меня. Хотя и в моем случае он был совсем мизерным. Татары уж всполошились, и на пути к реке мне могут встретиться всадники на свежих лошадях, от которых мне не отмахаться. Да и Дунай форсировать с ходу, когда турки мне будут противодействовать, - надо быть необычайным везунчиком.

Но другие варианты были еще хуже. А учитывая, что казак никогда не кричит у столба пыток, надо было пытаться хватать Фортуну за хвост. Оставалась только положиться на судьбу и верить в свою удачу. "Я люблю тебя, жизнь…"

Передав свои пистолеты казакам, я взял (временно) ружье и решил прикрыть отход. Станичники подняли лошадей, вывели их в поводу на дорогу и взлетели в седла. Я же, подняв свою лошадь, водрузил ружье на седло, прицелился и терпеливо ждал. Воспользуемся тактикой «ты бежишь – я прикрываю».

Увидев, что птичка норовит улететь из клетки, более чем полтора десятка татар ринулись вдогонку. Азартные ребята! Для толкового стрелка мишени, как на стрельбище. На выбор! И для ружья расстояние вполне приемлемое. Тут же я выцелил лидера, грянул выстрел, и бритоголовый джигит, жадно хватая воздух ладонями, вывалился из седла. Одним меньше!